Мы слышали мольбы о помощи, визг и чей-то бессвязный бред, но Водалус строго-настрого запретил нам сходить с тропы. Наконец после полудня мы очутились в гуще асцианского воинства, как прежде находились в самой гуще северных джунглей.
Наша колонна состояла из женщин, провианта, самого Водалуса с прислугой, а также нескольких его помощников с собственным эскортом. Всего – не больше пятой части его армии. Но даже если бы здесь оказались все мятежники, которых он мог собрать под свои знамена, и если бы каждый воин обернулся сотней – все равно наши силы уподобились бы чаше воды, выплеснутой в могучий поток Гьолла.
Сперва мы нагнали пехотинцев. Помню, Автарх говорил мне, что асциане выдают оружие лишь непосредственно перед началом сражения. Если так, очевидно, их офицеры решили, что такой момент близок. Я увидел тысячи воинов с рансьерами и почти уверился, что вся асцианская пехота экипирована подобным образом; но к наступлению ночи мы поравнялись с другим, столь же многочисленным соединением, имевшим на вооружении люнеты.
Поскольку мы шагали довольно быстро, то оставили позади не одну тысячу асциан. Однако мы раньше, чем они, разбили лагерь (если они вообще отдыхали), и всю ночь, пока меня не сморил сон, я слышал их хриплые крики и шарканье множества ног. Утром мы снова очутились среди умирающих и только через стражу с лишним завидели нестройные ряды пехотинцев.
В асцианских солдатах чувствовалась непреклонность и слепая приверженность порядку – уникальная в своем роде и, по-видимому, коренившаяся вовсе не в твердости духа или в дисциплине (в том смысле, в каком я воспринимал эти понятия). Казалось, они выполняли команды лишь потому, что не представляли себе иной линии поведения. Наши воины почти всегда имеют при себе оружие нескольких видов, как минимум энергетическое, и длинный нож в придачу (среди шиавони я был единственным, кто не носил такого ножа в дополнение к мечу). Но я ни разу не встречал асцианина, который таскал бы с собой больше одного вида оружия, а их офицеры вообще, как правило, передвигались налегке, будто относились к войне с нескрываемым презрением.
29. АВТАРХ СОДРУЖЕСТВА
К середине дня мы снова обогнали тех, кого повстречали накануне, и вышли к вещевому обозу. Думаю, всех нас поразило открытие, что огромная боевая мощь, которую мы наблюдали раньше, оказалась лишь арьергардом, прикрывающим тыл армии несравненно большей.
В качестве тягловой силы асциане использовали уйнтатеров и платибелодонов. Вперемежку с этими животными шагали шестиногие машины, явно приспособленные для перевозки различных тяжестей. Насколько я мог судить, погонщики не делали никаких различий между механизмами и живыми тварями. Если животные валились на спину и не желали подниматься или падала одна из машин, груз просто перекладывали на тех, кто оказывался поблизости, а обессиленного тяжеловоза бросали на обочине. Похоже, асциане не тратили усилий на то, чтобы добить павшее животное, прихватив с собой съедобные части туши, попробовать отремонтировать разлаженный механизм или разобрать его на запасные детали.
В тот же день, ближе к вечеру, люди в нашей колонне заметно оживились, хотя ни я, ни мои охранницы не поняли, чем вызвана такая перемена. Сам Водалус спешно прошел мимо нас в сопровождении нескольких лейтенантов, потом между головой и хвостом колонны засновали вестовые. С наступлением темноты мы не устроили привал, но продолжали тащиться сквозь ночь бок о бок с асцианами. Нам передали огонь, и поскольку я не был обременен оружием и порядком окреп, то взял по факелу в обе руки и ощутил себя чуть ли не предводителем окружавшей меня шестерки стражниц.
Остановились мы только около полуночи. Мои спутницы собрали хворост и при помощи факела разожгли костер. Не успели мы улечься спать, как появившийся посыльный заставил подняться на ноги носильщиков паланкина, расположившихся неподалеку, и те, спотыкаясь, устремились в темноту, взвалив на плечи свою ношу. Стоило им скрыться из виду, как посыльный подбежал к нам и, понизив голос до шепота, перебросился несколькими словами со старшей из стражниц. Мне мигом связали руки (впервые после того, как Водалус лично освободил меня от пут), и мы поспешили за паланкином. Миновав голову колонны, где стоял небольшой шатер шатлены Теа, наш отряд вскоре затерялся среди несметного числа солдат основных сил асциан.
Асцианский штаб имел вид металлического купола. Полагаю, он, как всякая палатка, мог складываться тем или иным способом, но теперь казался не менее прочным и устойчивым, чем обыкновенное здание. Наружная поверхность купола сливалась с ночным небом, но когда перед нами распахнулась дверь, я увидел, что внутри на стенах играет бледный свет, источник которого так и остался для меня загадкой. Кроме того, я заметил Водалуса, державшегося с подчеркнутой почтительностью, а рядом – паланкин, шторки которого были раздвинуты, выставляя на обозрение неподвижное тело Автарха. В центре помещения вокруг низкого столика сидели три женщины. За исключением одного-двух случайно брошенных взглядов, никто из них не глядел ни на Водалуса, ни на Автарха, ни на меня. Такое равнодушие они продемонстрировали не только в момент моего появления, но и потом, когда меня вывели вперед. Перед женщинами лежали стопки бумаг, но смотрели они не на бумаги, а только друг на друга. Они мало чем отличались от асциан, которых я видел прежде, разве что у них были не столь истощенные фигуры и чуть менее безумный взгляд.
– А вот и он, – произнес Водалус. – Теперь оба перед вами.
Одна из асцианок обратилась к двум другим на своем языке. Те кивнули в ответ, а первая сказала:
– Только тому, кто действует против масс, требуется прятать свое лицо.
Повисла долгая пауза, потом Водалус зашипел на меня:
– Отвечай же ей!
– Что отвечать? Разве она задала вопрос?
– Кто есть друг народным массам? – вновь вступила асцианка. – Тот, кто помогает массам. А кто есть враг? Тут быстро заговорил Водалус:
– Отвечай, является ли кто-либо из вас (ты ли сам или человек, лежащий здесь без сознания) лидером народов южной половины этого полушария?
– Нет, – сказал я. Мне легко далась эта ложь, поскольку, судя по моим наблюдениям, Автарх был лидером очень немногих в Содружестве. Для Водалуса я добавил вполголоса: – Что за глупость здесь творится? Неужели они думают, что, будь я Автархом, я бы признался в этом?
– Все, что мы говорим, передается на север. Теперь заговорила та из асцианских женщин, что прежде не сказала ни единого слова. Один раз во время своего монолога она указала рукой в нашу сторону. Когда она закончила, вся троица осталась сидеть в мертвой тишине. У меня создалось впечатление, будто они слышат чей-то голос, не слышимый мне, и, внимая говорящему, они не осмеливаются шелохнуться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Наша колонна состояла из женщин, провианта, самого Водалуса с прислугой, а также нескольких его помощников с собственным эскортом. Всего – не больше пятой части его армии. Но даже если бы здесь оказались все мятежники, которых он мог собрать под свои знамена, и если бы каждый воин обернулся сотней – все равно наши силы уподобились бы чаше воды, выплеснутой в могучий поток Гьолла.
Сперва мы нагнали пехотинцев. Помню, Автарх говорил мне, что асциане выдают оружие лишь непосредственно перед началом сражения. Если так, очевидно, их офицеры решили, что такой момент близок. Я увидел тысячи воинов с рансьерами и почти уверился, что вся асцианская пехота экипирована подобным образом; но к наступлению ночи мы поравнялись с другим, столь же многочисленным соединением, имевшим на вооружении люнеты.
Поскольку мы шагали довольно быстро, то оставили позади не одну тысячу асциан. Однако мы раньше, чем они, разбили лагерь (если они вообще отдыхали), и всю ночь, пока меня не сморил сон, я слышал их хриплые крики и шарканье множества ног. Утром мы снова очутились среди умирающих и только через стражу с лишним завидели нестройные ряды пехотинцев.
В асцианских солдатах чувствовалась непреклонность и слепая приверженность порядку – уникальная в своем роде и, по-видимому, коренившаяся вовсе не в твердости духа или в дисциплине (в том смысле, в каком я воспринимал эти понятия). Казалось, они выполняли команды лишь потому, что не представляли себе иной линии поведения. Наши воины почти всегда имеют при себе оружие нескольких видов, как минимум энергетическое, и длинный нож в придачу (среди шиавони я был единственным, кто не носил такого ножа в дополнение к мечу). Но я ни разу не встречал асцианина, который таскал бы с собой больше одного вида оружия, а их офицеры вообще, как правило, передвигались налегке, будто относились к войне с нескрываемым презрением.
29. АВТАРХ СОДРУЖЕСТВА
К середине дня мы снова обогнали тех, кого повстречали накануне, и вышли к вещевому обозу. Думаю, всех нас поразило открытие, что огромная боевая мощь, которую мы наблюдали раньше, оказалась лишь арьергардом, прикрывающим тыл армии несравненно большей.
В качестве тягловой силы асциане использовали уйнтатеров и платибелодонов. Вперемежку с этими животными шагали шестиногие машины, явно приспособленные для перевозки различных тяжестей. Насколько я мог судить, погонщики не делали никаких различий между механизмами и живыми тварями. Если животные валились на спину и не желали подниматься или падала одна из машин, груз просто перекладывали на тех, кто оказывался поблизости, а обессиленного тяжеловоза бросали на обочине. Похоже, асциане не тратили усилий на то, чтобы добить павшее животное, прихватив с собой съедобные части туши, попробовать отремонтировать разлаженный механизм или разобрать его на запасные детали.
В тот же день, ближе к вечеру, люди в нашей колонне заметно оживились, хотя ни я, ни мои охранницы не поняли, чем вызвана такая перемена. Сам Водалус спешно прошел мимо нас в сопровождении нескольких лейтенантов, потом между головой и хвостом колонны засновали вестовые. С наступлением темноты мы не устроили привал, но продолжали тащиться сквозь ночь бок о бок с асцианами. Нам передали огонь, и поскольку я не был обременен оружием и порядком окреп, то взял по факелу в обе руки и ощутил себя чуть ли не предводителем окружавшей меня шестерки стражниц.
Остановились мы только около полуночи. Мои спутницы собрали хворост и при помощи факела разожгли костер. Не успели мы улечься спать, как появившийся посыльный заставил подняться на ноги носильщиков паланкина, расположившихся неподалеку, и те, спотыкаясь, устремились в темноту, взвалив на плечи свою ношу. Стоило им скрыться из виду, как посыльный подбежал к нам и, понизив голос до шепота, перебросился несколькими словами со старшей из стражниц. Мне мигом связали руки (впервые после того, как Водалус лично освободил меня от пут), и мы поспешили за паланкином. Миновав голову колонны, где стоял небольшой шатер шатлены Теа, наш отряд вскоре затерялся среди несметного числа солдат основных сил асциан.
Асцианский штаб имел вид металлического купола. Полагаю, он, как всякая палатка, мог складываться тем или иным способом, но теперь казался не менее прочным и устойчивым, чем обыкновенное здание. Наружная поверхность купола сливалась с ночным небом, но когда перед нами распахнулась дверь, я увидел, что внутри на стенах играет бледный свет, источник которого так и остался для меня загадкой. Кроме того, я заметил Водалуса, державшегося с подчеркнутой почтительностью, а рядом – паланкин, шторки которого были раздвинуты, выставляя на обозрение неподвижное тело Автарха. В центре помещения вокруг низкого столика сидели три женщины. За исключением одного-двух случайно брошенных взглядов, никто из них не глядел ни на Водалуса, ни на Автарха, ни на меня. Такое равнодушие они продемонстрировали не только в момент моего появления, но и потом, когда меня вывели вперед. Перед женщинами лежали стопки бумаг, но смотрели они не на бумаги, а только друг на друга. Они мало чем отличались от асциан, которых я видел прежде, разве что у них были не столь истощенные фигуры и чуть менее безумный взгляд.
– А вот и он, – произнес Водалус. – Теперь оба перед вами.
Одна из асцианок обратилась к двум другим на своем языке. Те кивнули в ответ, а первая сказала:
– Только тому, кто действует против масс, требуется прятать свое лицо.
Повисла долгая пауза, потом Водалус зашипел на меня:
– Отвечай же ей!
– Что отвечать? Разве она задала вопрос?
– Кто есть друг народным массам? – вновь вступила асцианка. – Тот, кто помогает массам. А кто есть враг? Тут быстро заговорил Водалус:
– Отвечай, является ли кто-либо из вас (ты ли сам или человек, лежащий здесь без сознания) лидером народов южной половины этого полушария?
– Нет, – сказал я. Мне легко далась эта ложь, поскольку, судя по моим наблюдениям, Автарх был лидером очень немногих в Содружестве. Для Водалуса я добавил вполголоса: – Что за глупость здесь творится? Неужели они думают, что, будь я Автархом, я бы признался в этом?
– Все, что мы говорим, передается на север. Теперь заговорила та из асцианских женщин, что прежде не сказала ни единого слова. Один раз во время своего монолога она указала рукой в нашу сторону. Когда она закончила, вся троица осталась сидеть в мертвой тишине. У меня создалось впечатление, будто они слышат чей-то голос, не слышимый мне, и, внимая говорящему, они не осмеливаются шелохнуться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82