– Дети! – кричал он с надрывом. – Дети мои! Женушка моя!
Завидев Фредерика, двое мужчин выскочили вперед с вилами, намереваясь напасть на него. Фредерик показал им свою Судейскую печатку, и они опустили оружие. Король спешился, подошел к крестьянам.
– Что с ним?
– Его жена и дети не успели выскочить, – отвечали на его вопрос. – Крыша обрушилась – их завалило. А он, похоже, помешался.
– Достаньте их, достаньте, – уже тихо скулил крестьянин, повиснув в руках тех, кто его сдерживал.
Фредерик пожал плечами и ступил на черное от копоти крыльцо:
– Не дело оставлять их под обломками. Может, кто выжил.
Он легко разворотил груду покрытых пеплом обломков, пробрался в то помещение, что когда-то было просторной горницей. Искал недолго: отвалив в сторону обрушившиеся доски потолка, увидел крестьянскую кровать. На ней, на лоскутном прожженном покрывале – полусгоревший женский труп. Она лежала на животе, обугленные руки закрывали голову. Она что-то прятала, что-то укрывала собой...
У Фредерика комок подступил к горлу. Собрав все свое хладнокровие, он осторожно переложил тело женщины на пол и откинул покрывало... И подумал, что умирает...
Два малыша-близнеца клубком скрючились на кровати, обхватив друг друга пухлыми ручонками. Светлые головки были похожи на золотистые луковки. Огонь не тронул их – мама уберегла. Казалось, они уснули, приоткрыв маленькие ротики. Только белые губы и лица указывали на то, что им уже не проснуться – малыши задохнулись.
Подкосились ноги – пришлось ухватиться за спинку кровати. Перед глазами все закружилось, а в ушах противно зазвенела слабость: он видел много смертей, он сам убивал, но смерть детей – это было то самое, что он считал недопустимым и самым ужасным на свете.
– Просто надо отдохнуть, – уговаривал Фредерик свое тело, которое было готово рухнуть в обморок. – Еще немного – и я отдохну... Кровать и сон – скоро все это будет...
Он справился с приступом слабости, взял близнецов на руки. Головки-луковки бессильно стукнули его в ключицы, а мягкие детские волосы защекотали шею – и вновь заболело где-то в груди. Фредерик почувствовал, что плачет: глаза защипало, и по щекам скатились слезы. Он не плакал уже лет двадцать...
Сдерживая прерывистый вздох, он вынес малышей на улицу, где его встретили скорбным воем крестьянки. Кто-то постелил грубый шерстяной плащ на снег, и Фредерик опустил на него детей, вытер со лба капли холодного пота.
– Там осталось тело матери, – сказал он глухим голосом. – Кто-нибудь заберите ее...
Сам без сил опустился прямо в сугроб – ноги совсем не держали.
Где-то за деревней послышался его собственный рожок, и в село на горячих серых лошадях влетели добрых три десятка королевских гвардейцев. Впереди несся Элиас на взмыленном коне, за ним – капитан Барт.
– Мне повезло! – крикнул Элиас еще издали. – Мой отец и солдаты патрулировали в пригороде и услыхали мой рог.
Кроме солдат прискакали мастер Линар и Марк. Доктор тут же кинулся к сидевшему в сугробе Королю и внезапно остановился, тихо спросил:
– Сэр, как вы?
– Я в порядке, просто устал, – отмахнулся Фредерик. – Займитесь лучше поселянами – здесь, судя по всему, есть раненые.
Мастер Линар нерешительно переступил с ноги на ногу, странно глядя на Короля-Судью. Фредерик вопросительно поднял брови, кинул взгляд на Элиаса и остальных – те смотрели точно так же.
– Я просто устал, – уже с раздражением произнес молодой человек. – Все, что мне нужно – это добраться до постели и поспать... Эй, кто тут староста на деревне?
Из небольшой толпы собравшихся крестьян выступил коренастый веснушчатый парень с угрюмым широким лицом.
– Староста убитый. Я его сын.
– Я приказываю вам собрать все самое необходимое и перебираться в Белый Город. Детей и женщин отправим сейчас же – каждый гвардеец может взять кого-нибудь к себе на седло. – Потом Фредерик оборотился к спешившемуся сэру Барту и тихо, чтоб не слышали поселяне, зашипел: – Как получилось, что отряды бунтовщиков оказались в восточном лесу?! Мы ведь ждали их с севера.
– Они, видимо, решили взять город в кольцо, – отвечал капитан.
– Что значит «видимо»?! – еще яростней зашипел Король. – Почему в мое отсутствие все вышло из-под контроля?! А может, вы того и хотите, чтоб северяне обложили столицу?! Да, меня не было пять дней... Но разве это значит, что за пять дней ничего не должно произойти?! Черт побери! Где ваша инициатива?! – В сердцах пнул ногой сугроб, вновь подошел к крестьянам, бросил им под ноги штандарт барона Хоклера. – Вот знамя того, кто разорил вашу деревню. И это моя, лично моя заслуга! – Он вдруг пошатнулся, прижал ладонь ко лбу. – Коня мне – едем в город!
Марк подвел ему своего скакуна, придержал стремя.
– Если позволите, сэр, я сяду сзади, – сказал он.
– Я в состоянии держаться в седле самостоятельно! – огрызнулся Фредерик и дал коню шпоры.
В Королевском дворце он без промедления отправился в свои покои. Шагал по коридорам быстро, чтобы вновь не пошатнуться. Элиас и Линар едва поспевали за ним. Капитана и Марка он отослал следить за построением укреплений у городских стен.
Его встретил Манф, который открыл было рот для приветствия, но так ничего и не сказал, уставившись на Фредерика тем же непонятным взглядом.
– Да что с вами такое, – сердито буркнул молодой человек, но тут увидел свое отражение в высоком зеркале и все понял.
Выглядел он, конечно, так, как выглядит не спавший примерно шесть дней, скакавший все это время на лошади, мало евший и пивший, то есть ужасно: небритый с темными кругами под красными глазами, с посеревшим исхудавшим лицом. Но было еще кое-что. В его коротких взъерошенных темных волосах была щедрая проседь. И сам себе теперь Фредерик казался постаревшим лет на двадцать. Теперь он понял, почему взвыли крестьянки, когда он вышел с мертвыми детьми из сгоревшего дома, почему Линар и остальные так смотрели... Его вновь повело в сторону, и Манф вовремя обхватил Короля рукой за плечи.
– Вам нужно умыться и поесть, сэр.
Фредерик мотнул поседевшей головой:
– Постель, Манф, вот что мне нужнее.
Камердинер без лишних слов провел его в спальню, уложил на кровать прямо в одежде.
Как только голова Фредерика коснулась прохладной шелковой подушки, он тут же провалился в тяжелый беспробудный сон.
Манф же аккуратно расстегнул ему пояс, развязал шнурки куртки и рубашки, открыв горло и грудь, снял боевые браслеты и арбалеты с рук, потом достал свой тонкий кинжал. Линар, вошедший в спальню, стал свидетелем того, как Манф невозмутимо распорол сапоги Короля и таким образом снял их. Дыхание Фредерика тем временем стало ровнее, нахмуренный лоб разгладился, и лицо посветлело.
– Элиас говорит: он пять дней как в седле, без сна и отдыха, – заметил доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119