Похоже, эта процедура была ей хорошо знакома. Через какой миг Орни закончила, своим маленьким ножиком перерезала нить, взяла одну из чистых сухих тряпок, смочила ее в миске, где не вода была, а нечто, похожее на воду, но резко пахнущее, и стала протирать окровавленные швы на плече Элиаса. Тут юноша взвыл еще громче и даже вырвался из рук мужчин, скатился с камня и замер прямо у ног ошарашенного Фредерика. Роксана, выронив миску, осела в обморок – Скиван только и успел ее подхватить.
– Ты убила его! – ахнул Фредерик, упав на колени рядом с гвардейцем. – Элиас! Элиас!
– Он сознание потерял, – ответила, подбежав, Орни. – Давайте перевернем его – мне надо закончить.
Она щедро протерла швы своей тряпкой, благо теперь раненый не дергался, забинтовала Элиасу плечо. Потом его перенесли ближе к огню, где устроили на набитом сеном матраце и накрыли плащами.
Линар попытался начать довольно резкий разговор с Орни, но та указала ему на его собственную окровавленную ногу:
– Вас тоже надо заштопать! Ну-ка! – и кивнула Скивану и Корину: – Держите его, парни.
Те с готовностью ухватили Линара под руки и уложили на камень, где только что извивался Элиас. Прижали что есть силы, позволив лишь дышать.
– Нет! Так не пойдет! – завопил доктор.
– Я еще ничего не делаю, а вы уже кричите, – заметила Орни и решительно разодрала остатки штанины над раной Линара. – Я так и думала – пара царапин. Тут надобно всего лишь промыть да забинтовать. – Она опять вооружилась тряпкой, смоченной в резко пахнущей «не воде», и приложила ее к ранам – Линар завопил так, что каменные стены храма задрожали:
– Ааа! Жжет!
Фредерик, наблюдая за всем этим, хотел одеть шапку: над правым виском у него тоже была приличная ссадина... Но вовремя остановился – в храме все-таки.
Стараясь не попадаться в поле зрения деятельной Орниллы, которая принялась врачевать остальных пострадавших, он бочком подобрался к Элиасу. Тот как раз открыл глаза и пытался сообразить, что же произошло.
– Как ты? – спросил Фредерик.
Надо сказать, он очень испугался за гвардейца. Увидав Элиаса в снегу и крови без признаков жизни, Фредерик вдруг понял, насколько этот юноша ему дорог. Это был настоящий друг: ничто не поколебало его преданности и верности.
– Больно очень, – скривился Элиас.
– Ты же герой, – улыбнулся Фредерик и взял гвардейца за здоровую руку. – Ты все выдержишь. Меня спас, медведей гору уложил.
– Выдержу... все, – кивнул юноша. – Ты прости... ту затрещину. Ты ведь тогда подставился, я видел... Глупо я сделал.
– Это я глупо сделал, – покачал головой Фредерик. – И твою затрещину заслужил. Так что забудь. Главное – ты жив. Мы скоро поедем домой. И с Мартой все у тебя будет хорошо. Такой герой, как ты, заслуживает любви всех дам Королевства.
– Нет, – опять скривился Элиас. – Ты ведь не знаешь, что я знаю.
– Что же?
– Она тебя любит. И все время любила. И не переставала ни на миг... Она старалась, правда, старалась любить меня. Я это видел, я ведь не дурак... Но ты очень уж глубоко запал ей в сердце. И себя ей не обмануть.
– Глупости, Элиас. Тебе где-то что-то показалось, – пытался успокоить разволновавшегося юношу Фредерик.
– Да нет же! – Тут Элиас, приподнявшись, ухватил его за куртку. – Слушай!
Он коротко как мог рассказал о том, что заставило его уехать из Королевства.
– Я ничего ей тогда не сказал. Будто ничего и не было. Марта даже не знает, что я это слышал, – добавил в конце Элиас. – Я просто пошел к Линару и предложил ему отправиться искать тебя. Он сам мне много раз зудел об этом, потому сразу согласился... В тот же день мы и уехали из Белого города... А нашли тебя легко – все Снежное графство трезвонит о южанине на сером коне...
Тут Фредерик остановил его, видя, что глаза Элиаса уже лихорадочно поблескивают, а на лице вспыхивает нездоровый румянец.
– Ляг. Тебе нужен покой. И что-нибудь от горячки. – Король обернулся, намереваясь позвать Линара.
– Марта говорила: ты спас ее, – вновь схватил Фредерика за куртку юноша.
– Да. – Молодой человек заставил гвардейца лечь. – Я расскажу, только не дергайся лишний раз.
Он расстегнул пояс, снял куртку – было жарко сидеть у огня.
– Три года назад вроде, – начал Фредерик, расшнуровывая сапоги: их надо было просушить. – Марта родом не из нашего Королевства. Ее привезли откуда-то с юга по Лесному морю, чтоб продать в публичный дом, дорого продать... И продали. Морили голодом, держали в подвале, чтоб заставить подчиняться – она ведь не хотела становиться шлюхой... Этот дом был в одном из городов моего округа. А я терпеть не могу, когда торгуют девушками и наживаются на их красоте. – Фредерик сердито дернул шнуровку.
Элиас кивнул:
– Как и в случае с леди Роксаной.
– Она тебе рассказала? – Король покачал головой, пробормотал: – Что ж ей дома-то не сидится... Да, я же не закончил... Хозяева притона сполна заплатили за свою предприимчивость... Нас было трое: я и два моих воина. Мы под видом захмелевших богатеев, жаждущих развлечений с девочками, договорились с одной сводней, и она провела нас в дом. Ну потом все зависело от нашего оружия да крепких кулаков... Хотя особой заварухи не было. Ты же знаешь мои методы ведения боя. – Фредерик усмехнулся.
– Ну да, – кивнул Элиас, – скорость и точность в каждом ударе.
– Вот-вот. От них многое зависит. – Король вытянул разутые ноги в сторону костра. – А потом, когда мы спутали веревками хозяев и их прислугу, я спустился в подвал дома... Бедная Марта. Ее долго держали на хлебе и воде, без света и тепла. А она не сдалась... Я вынес ее наверх: идти она не могла, была в каком-то забытьи. Может, и умереть была готова... Когда Марта очнулась, я подумал, что она повредилась умом. Она плакала, не переставая, и цеплялась за меня, не отпускала. И постоянно смотрела мне в глаза. – Фредерик смолк – его невольно захватили воспоминания. – Так смотрела, что я почувствовал: если отпущу ее, оттолкну от себя, ей конец. – Он вдруг вспомнил еще одни глаза – зеленые, полные смертной тоски, глаза, которые так не хотели умирать и смотрели на него, и кричали «Помоги! Спаси!». – Боже, – стиснул руками голову, зажмурил глаза. – Боже...
– Так я и знала! – раздался деловитый голос Орни.
Фредерик, все еще пребывая в своих мыслях, не сообразил сперва, что может произойти, и девушке за эти мгновения удалось промокнуть ссадины на его виске.
Он взвыл и едва не посыпал проклятиями. И от боли, и оттого что его так бесцеремонно вырвали из самого сокровенного... Опять сдержало, что был в храме.
– Ты что себе позволяешь?!
– Лечу ваши раны, – не моргнув глазом ответила она.
– Ты! Ты! – Фредерик не находил слов, чтоб выплеснуть свой гнев; но тут обнаружил, что все в пещере смотрят на него, так внезапно взорвавшегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Ты убила его! – ахнул Фредерик, упав на колени рядом с гвардейцем. – Элиас! Элиас!
– Он сознание потерял, – ответила, подбежав, Орни. – Давайте перевернем его – мне надо закончить.
Она щедро протерла швы своей тряпкой, благо теперь раненый не дергался, забинтовала Элиасу плечо. Потом его перенесли ближе к огню, где устроили на набитом сеном матраце и накрыли плащами.
Линар попытался начать довольно резкий разговор с Орни, но та указала ему на его собственную окровавленную ногу:
– Вас тоже надо заштопать! Ну-ка! – и кивнула Скивану и Корину: – Держите его, парни.
Те с готовностью ухватили Линара под руки и уложили на камень, где только что извивался Элиас. Прижали что есть силы, позволив лишь дышать.
– Нет! Так не пойдет! – завопил доктор.
– Я еще ничего не делаю, а вы уже кричите, – заметила Орни и решительно разодрала остатки штанины над раной Линара. – Я так и думала – пара царапин. Тут надобно всего лишь промыть да забинтовать. – Она опять вооружилась тряпкой, смоченной в резко пахнущей «не воде», и приложила ее к ранам – Линар завопил так, что каменные стены храма задрожали:
– Ааа! Жжет!
Фредерик, наблюдая за всем этим, хотел одеть шапку: над правым виском у него тоже была приличная ссадина... Но вовремя остановился – в храме все-таки.
Стараясь не попадаться в поле зрения деятельной Орниллы, которая принялась врачевать остальных пострадавших, он бочком подобрался к Элиасу. Тот как раз открыл глаза и пытался сообразить, что же произошло.
– Как ты? – спросил Фредерик.
Надо сказать, он очень испугался за гвардейца. Увидав Элиаса в снегу и крови без признаков жизни, Фредерик вдруг понял, насколько этот юноша ему дорог. Это был настоящий друг: ничто не поколебало его преданности и верности.
– Больно очень, – скривился Элиас.
– Ты же герой, – улыбнулся Фредерик и взял гвардейца за здоровую руку. – Ты все выдержишь. Меня спас, медведей гору уложил.
– Выдержу... все, – кивнул юноша. – Ты прости... ту затрещину. Ты ведь тогда подставился, я видел... Глупо я сделал.
– Это я глупо сделал, – покачал головой Фредерик. – И твою затрещину заслужил. Так что забудь. Главное – ты жив. Мы скоро поедем домой. И с Мартой все у тебя будет хорошо. Такой герой, как ты, заслуживает любви всех дам Королевства.
– Нет, – опять скривился Элиас. – Ты ведь не знаешь, что я знаю.
– Что же?
– Она тебя любит. И все время любила. И не переставала ни на миг... Она старалась, правда, старалась любить меня. Я это видел, я ведь не дурак... Но ты очень уж глубоко запал ей в сердце. И себя ей не обмануть.
– Глупости, Элиас. Тебе где-то что-то показалось, – пытался успокоить разволновавшегося юношу Фредерик.
– Да нет же! – Тут Элиас, приподнявшись, ухватил его за куртку. – Слушай!
Он коротко как мог рассказал о том, что заставило его уехать из Королевства.
– Я ничего ей тогда не сказал. Будто ничего и не было. Марта даже не знает, что я это слышал, – добавил в конце Элиас. – Я просто пошел к Линару и предложил ему отправиться искать тебя. Он сам мне много раз зудел об этом, потому сразу согласился... В тот же день мы и уехали из Белого города... А нашли тебя легко – все Снежное графство трезвонит о южанине на сером коне...
Тут Фредерик остановил его, видя, что глаза Элиаса уже лихорадочно поблескивают, а на лице вспыхивает нездоровый румянец.
– Ляг. Тебе нужен покой. И что-нибудь от горячки. – Король обернулся, намереваясь позвать Линара.
– Марта говорила: ты спас ее, – вновь схватил Фредерика за куртку юноша.
– Да. – Молодой человек заставил гвардейца лечь. – Я расскажу, только не дергайся лишний раз.
Он расстегнул пояс, снял куртку – было жарко сидеть у огня.
– Три года назад вроде, – начал Фредерик, расшнуровывая сапоги: их надо было просушить. – Марта родом не из нашего Королевства. Ее привезли откуда-то с юга по Лесному морю, чтоб продать в публичный дом, дорого продать... И продали. Морили голодом, держали в подвале, чтоб заставить подчиняться – она ведь не хотела становиться шлюхой... Этот дом был в одном из городов моего округа. А я терпеть не могу, когда торгуют девушками и наживаются на их красоте. – Фредерик сердито дернул шнуровку.
Элиас кивнул:
– Как и в случае с леди Роксаной.
– Она тебе рассказала? – Король покачал головой, пробормотал: – Что ж ей дома-то не сидится... Да, я же не закончил... Хозяева притона сполна заплатили за свою предприимчивость... Нас было трое: я и два моих воина. Мы под видом захмелевших богатеев, жаждущих развлечений с девочками, договорились с одной сводней, и она провела нас в дом. Ну потом все зависело от нашего оружия да крепких кулаков... Хотя особой заварухи не было. Ты же знаешь мои методы ведения боя. – Фредерик усмехнулся.
– Ну да, – кивнул Элиас, – скорость и точность в каждом ударе.
– Вот-вот. От них многое зависит. – Король вытянул разутые ноги в сторону костра. – А потом, когда мы спутали веревками хозяев и их прислугу, я спустился в подвал дома... Бедная Марта. Ее долго держали на хлебе и воде, без света и тепла. А она не сдалась... Я вынес ее наверх: идти она не могла, была в каком-то забытьи. Может, и умереть была готова... Когда Марта очнулась, я подумал, что она повредилась умом. Она плакала, не переставая, и цеплялась за меня, не отпускала. И постоянно смотрела мне в глаза. – Фредерик смолк – его невольно захватили воспоминания. – Так смотрела, что я почувствовал: если отпущу ее, оттолкну от себя, ей конец. – Он вдруг вспомнил еще одни глаза – зеленые, полные смертной тоски, глаза, которые так не хотели умирать и смотрели на него, и кричали «Помоги! Спаси!». – Боже, – стиснул руками голову, зажмурил глаза. – Боже...
– Так я и знала! – раздался деловитый голос Орни.
Фредерик, все еще пребывая в своих мыслях, не сообразил сперва, что может произойти, и девушке за эти мгновения удалось промокнуть ссадины на его виске.
Он взвыл и едва не посыпал проклятиями. И от боли, и оттого что его так бесцеремонно вырвали из самого сокровенного... Опять сдержало, что был в храме.
– Ты что себе позволяешь?!
– Лечу ваши раны, – не моргнув глазом ответила она.
– Ты! Ты! – Фредерик не находил слов, чтоб выплеснуть свой гнев; но тут обнаружил, что все в пещере смотрят на него, так внезапно взорвавшегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119