Оставив мокрое полотенце на лице Фредерика, он встал и вернулся к Орни и Элиасу.
Тот уже пришел в себя и сидел набычившись. Линар подскочил к нему, внезапно сгреб за грудки, заставил встать и затряс, насколько позволяли собственные силы:
– Что на тебя нашло?!
Элиас не отвечал и не вырывался, только горько кривил губы.
– Па-ачему у тех, кто силен, как бык, всегда недостаток мозгов?! – орал Линар. – Убить его захотел?!
– Много ты понимаешь, – буркнул Элиас.
– Что?!! – почти на визг сорвался доктор. – Я не понимаю?! Я понял, что ты собирался убить своего короля, а меня швырнул в овраг, и я мог погибнуть! Вот что я понял!
Тут Элиас оторвал руки Линара от себя и сгреб доктора в охапку.
– Вот что я скажу! Могу еще раз тебя туда кинуть! Здесь уже нет ни королей, ни слуг! Здесь мы равны, он сам это сказал! Он просил меня сделать то, что я хотел, вот я и сделал!
– И какие твои проблемы это решило?!
– Какие? – Тут Элиас смешался, выпустил доктора. – А никакие... Никакие. – Тут губы его предательски дрогнули, а в глазах блеснула влага, но он быстро отвернулся. – Все с самого начала было такой глупостью...
Он, спотыкаясь, пошел к своей лошади, вдел ногу в стремя и взялся за луку седла.
– Куда собрался? – раздался голос Фредерика. Он шатаясь вышел из-за малиновых кустов, придерживая у лица полотенце.
– Черт, я, кажется, ослеп на один глаз. – Это он произнес своим обычным скучающим голосом.
Подбежавший Линар поддержал его, усадил на охапку листьев под деревом, сказал:
– Все в порядке. Глаз просто заплыл. Пара дней – и все пройдет.
Фредерик отстранил его, чтоб вновь обратиться к гвардейцу:
– Элиас! Я вопрос тебе задал!
– Я уеду.
– Ага. И куда? Из Королевства ты уже уехал.
– К черту! Куда угодно!
– Детство какое, – с досадой произнес Фредерик. – Моя разбитая рожа – не повод...
– А Марта?!
– Марта? Что такое Марта, чтоб король терял своего лучшего друга из-за нее.
– Как ты можешь?! – воскликнул Элиас, оборачиваясь и вновь сжимая кулаки. – Как ты вообще мог так поступить с нами? С ней? Ведь ты заставил ее согласиться на помолвку со мной! Признайся!
Фредерику нечего было говорить.
– Друг, – с горечью продолжал Элиас. – Ты говорил когда-то, что друзья тебе не нужны. А Кора, она сказала, что быть твоим другом так же несладко, как и врагом. Но я и предположить не мог, до какой степени... Боже мой, да я, наверное, сильнее тебя страдаю оттого, что она умерла!
И тут Фредерик подскочил как ошпаренный:
– Как ты смеешь?!
– Смею! Пока она была жива, а ты счастлив, и я был счастлив с Мартой. Она хоть вид делала, что любит меня, хоть пыталась полюбить. И кто знает, может все бы у нас получилось. По крайней мере, у меня был шанс. А теперь, когда Коры не стало, нет и для меня надежды... Никакой... Ну почему мое счастье зависит от твоего?!
А Фредерик почувствовал, что нет у него внутри злобы. Словно ледяной водой затопило те угли ярости, что готовы были запылать... Он подошел к гвардейцу, проговорил, судорожно сглотнув:
– Я прошу... я прошу простить меня.
Стоит сказать, что это было нечто. И Элиас и Линар просто остолбенели. Они прекрасно знали, чего стоило Фредерику произнести сейчас эти слова. Сам он был ужасно бледен, а в глазах лихорадило несвойственное ему замешательство.
– Я столько бед натворил. Думал: ничего невозможного для меня нет. – Голос Короля был глух и полон неуверенности. – Я ведь хотел сделать тебя и Марту счастливыми... Нельзя было так поступать, нельзя... Черт, как плохо, как плохо...

11
Элиас остался. По-прежнему мрачный, он ехал позади Фредерика. А тот выглядел не менее мрачно, да еще с ужасным синяком на пол-лица. Дальше рысил Линар с Орни за спиной. Эти двое выглядели не в пример лучше. Девушка прокручивала в голове те события, свидетелем которых она была.
Теперь уже в их отряде царила гробовая тишина, нарушаемая фырканьем и топаньем лошадей. Каждый думал о своем...
– Значит, он король? – шепотом спросила Орни доктора.
– Нда, – буркнул он, не отвлекаясь от своих мыслей.
– А почему...
Но Линар быстро оборвал все ее расспросы:
– Вот у него и спросишь!
Девушка даже вздрогнула, но про себя решила: «Ну и не вопрос». И кстати на следующем привале, когда Элиас и Линар ушли собирать хворост для костра, смело подсела к устроившемуся под кленом Фредерику. Запрокинув голову, он держал на лице смоченное в холодной воде полотенце, и Орни смело сняла его и деловито начала умащать кровоподтек своей мазью.
– Вам будет, о чем поговорить с Линаром, – заметил Фредерик, лениво прикрыв глаз, чтоб девушка смогла промокнуть багровое вздутое веко.
– Думаю, в способах лечения синяков, подобных Вашему, мы не сойдемся с ним во мнениях, – улыбнулась Орни. – Он предпочитает холодные компрессы, я – мазь, которую меня матушка научила делать.
На это Фредерик ничего не ответил – просто ждал окончания процедуры.
– Как грудь? – спросила Орни. – Рука?
– В порядке, – буркнул он. – Ты скоро?
– Не похожи вы на короля, – вдруг заметила девушка.
– И много королей ты видела?
– Такого, как вы, точно – ни разу. – Она усмехнулась.
Фредерик устало посмотрел на нее:
– Что ты хочешь? Давай уж, говори. Мы теперь в одной команде.
– Узнать о вас побольше. Вы были Судьей, теперь вы король, но почему-то вдали от своего Королевства. Что с вами случилось?
Его губы чуть дрогнули, потому что ожило в памяти все очень живо и ясно.
– Почему бы и нет? – пробормотал Фредерик. – Почему бы и не рассказать. Говорят, от этого легчает.
– Расскажите, конечно, – с готовностью закивала девушка. – Вот увидите: на самом деле станет легче.
– Все похоже на кошмарный сон... У меня была жена. Красавица и умница. Она любила меня. Она столько для меня сделала. Мы много пережили вместе. Так много, что кому иному до конца жизни хватило бы... Наконец все беды, казалось, остались позади. У нас должен был родиться ребенок. Эти роды... – он замолк, закусив губу, потом вдруг обхватил руками голову, зажал уши. – Боже, я слышу, как она кричит, как ей больно... И некому помочь. И я ничего не могу сделать... Я, король, ничего не могу сделать!.. Ребенок родился, но она... она умерла... И теперь я почти каждую ночь вижу себя рядом с ней в могиле... Я слышу ее дыхание, запах ее тела и волос, я касаюсь ее руки, и она теплая! Но мне темно и душно и холодно под могильным песком. И нет сил вырваться и вырвать ее оттуда... Я похоронен вместе с моей красавицей... И теперь я бегу. От мест, от мира, где жила она, где все напоминает о ней... Но воспоминания-то во мне, а от себя не убежать... Похоже, я глупость делаю, слоняясь по миру в надежде все забыть, но это все-таки легче, чем оставаться там, где все связано с ней... Трудности, с которыми сталкиваешься в пути, отвлекают от тяжелых мыслей. Пусть ненадолго, но забываешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119