Посмотри теперь отсюда. Диалектически, как говорят твои приятели марксисты.
— Но мы же вернулись к частной собственности. После того, как доказали невозможность её существования.
— Государственная форма частной собственности невозможна, это фикция. Как невозможна и государственная форма коллективной собственности. Перестань думать в рамках государственного строя. Думай о собственности с точки зрения свободы.
Джордж покачал головой.
— У меня уже ум за разум заходит. Я вижу только людей, которые обворовывают друг друга. Война всех против всех, как сказал не помню кто.
— Гоббс.
— Гоббс, мопс, шнапс. Кто угодно. Какая разница. Разве он не прав?
— Заглуши двигатель подводной лодки.
— Что?
— Заставь меня полюбить тебя.
— Погоди, я что-то не…
— Окрась голубое небо в зелёный или красный цвет.
— Все равно не врубаюсь.
Мэвис взяла ручку со стола и зажала её двумя пальцами.
— Что будет с ручкой, когда я её отпущу?
— Упадёт.
— На чем ты сидишь, если нет стульев?
— На полу? («Если бы я так не накурился, уже все понял бы. Иногда наркотики больше мешают, чем помогают».) На земле?
— На своей жопе, это уж точно, — отрезала Мэвис. — Смысл в том, что, даже если нет стульев, ты все равно сидишь. Или мастеришь новые стулья. («Она тоже обкурилась: иначе она объяснила бы это более доходчиво и я все понял бы».) Но ты не сможешь заглушить двигатель лодки, не зная хотя бы основ судовой механики. Ты не знаешь, за какой рубильник нужно дёрнуть. И какие кнопки нажимать.
Ты не можешь изменить цвет неба. А ручка упадёт сама, и в каюту не ворвётся демон гравитации, чтобы заставить её упасть.
— Ну и к чему все это? — с отвращением сказал я. — Это что, томизм? Ты пытаешься впарить мне идею Естественного Закона? Брось, меня этот товар не интересует.
— О'кей, Джордж. Тогда тебя ждёт очередное потрясение. Смотри не обделайся. — Мне показалось, что она говорит в потайной микрофон, вмурованный в стену. — Запускайте его.
Робота легко потрясти; я сжал сфинктер сразу же, как только она предупредила, что меня ждёт потрясение, так что её дополнение насчёт «не обделайся» было явно излишним. Карло и его пистолет. Хагбард и его револьвер. Особняк Дрейка. Я глубоко вздохнул и начал ждать, что выкинет Робот.
Стена раздвинулась и в каюту кто-то втолкнул Гарри Койна. Я успел подумать, что мне следовало догадаться: в этой игре, где обе стороны постоянно играют с иллюзией, смерть Койна с его свисавшими кишками тоже могла быть разыграна. И Мэвис со своими налётчиками, конечно же, могла вытащить его из мэд-догской тюрьмы ещё до того, как вытащила меня. Ну конечно, я вспомнил боль от удара по лицу и боль, которую я почувствовал, когда в меня вошёл его член, и Робот уже зашевелился, и у меня едва хватило времени, конечно же, прицелиться, и он ударился головой о стенку, из его носа хлынула кровь, и я успел врезать ему по челюсти, пока он сползал, конечно же, вниз, а затем я пришёл в себя и остановился, уже собираясь ударить его ногой по лицу, пока он лежал без сознания. Дзэн и искусство мордобоя. Я нокаутировал мужика двумя ударами. Я — тот, кто настолько ненавидел Хемингуэя и мачизм, что никогда в жизни не прошёл ни единого урока бокса. Я тяжело дышал, но внутренне очистился, словно после оргазма; адреналин струился, но сработал рефлекс «драться», а не рефлекс «бежать», и сейчас все закончилось, и я был спокоен. В воздухе что-то сверкнуло: в руке Мэвис был револьвер Хагбарда. А теперь он летел ко мне. Когда я его поймал, Мэвис сказала: «Прикончи ублюдка».
Но приступ бешенства прошёл уже тогда, когда я удержался от пинка, видя, что он и так вырубился.
— Нет, — сказал я. — Хватит.
— Не хватит, пока ты его не убил. Ты нам не подойдёшь, пока не будешь готов убить, Джордж.
Не обращая на неё внимания, я застучал в стену.
— Уберите гада, — громко сказал я.
Стена раздвинулась, два матроса славянской внешности схватили Койна за руки и, усмехаясь, выволокли из каюты. Стена снова тихо закрылась.
— Я не убиваю по приказу, — сказал я, поворачиваясь лицом к Мэвис. — Я вам не волкодав и не военный. Я с ним в расчёте, а если ты хочешь его смерти, займись этим грязным делом сама.
Но Мэвис безмятежно улыбалась.
— А это не Естественный Закон? — спросила она.
А двадцать три часа спустя Тобиас Найт слушал голос, звучавший в наушниках: «В том-то и дело. Не могу вспомнить. Но если вы на некоторое время оставите меня одного, возможно, мне удастся его вспомнить». Нервно поглаживая усы, Найт включил режим автоматической записи, снял наушники и вызвал кабинет Эсперандо Деспонда.
— Деспонд слушает, — отозвался интерком.
— ЦРУ взяло одного. Который был с той девкой после Мочениго. Пришлите кого-нибудь за кассетой: тут записаны её приметы.
— Понял, — буркнул Деспонд. — Что-то ещё?
— Он говорит, что постарается вспомнить имя её следующего клиента. Она якобы его называла. Мы тоже сможем его узнать.
— Будем надеяться, — Деспонд отключил интерком. Он откинулся на спинку стула и обратился к трём агентам, находившимся в кабинете. — Парень, которого мы схватили… как там его? Найсмит… вероятно, был следующим клиентом проститутки. Мы сравним оба словесных портрета девушки и получим более точное описание, чем ЦРУ, поскольку они работают только с одним словесным портретом.
Но через пятнадцать минут он с удивлением таращился на таблицу, начерченную мелом на доске:
Громадный звероподобный агент по имени Рой Юбу задумчиво произнёс:
— Я никогда не видел, чтобы два очевидца давали совершенно одинаковые описания, но это…
Маленький жёлчный агент по имени Баз Веспа выпалил:
— Один из них по какой-то причине лжёт. Но кто именно?
— Ни у того, ни у другого нет причин лгать, — сказал Деспонд. — Джентльмены, мы должны смотреть фактам в глаза. Доктор Мочениго был недостоин высокого доверия, оказанного ему правительством США. Он оказался развращённым сексуальным маньяком. Прошлой ночью у него были две женщины, и одна из них — черномазая.
— Как это понимать: чёртов карлик сбежал? — орал в этот момент Питер Картен из ЦРУ. — Из его палаты можно было выйти только одним способом — через вот эту дверь, которую все мы держали под постоянным наблюдением. Дверь открывалась только один раз, когда Десальво выносил большой кофейник, чтобы заправить его в закусочной. О… Боже… мой… большой… кофейник. — Когда он с отвисшей челюстью тяжело плюхнулся на стул, вошёл агент, державший в руках устройство, похожее на миноискатель.
— Ежедневный сбор жучков ФБР, — смущённо сказал он. — Сэр, устройство показывает жучок под вашим столом. Если вы позволите… уфф… вот он!
Больше Тобиас Найт ничего не слышал. Понадобится несколько часов, чтобы их человек в ЦРУ смог установить новый жучок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Но мы же вернулись к частной собственности. После того, как доказали невозможность её существования.
— Государственная форма частной собственности невозможна, это фикция. Как невозможна и государственная форма коллективной собственности. Перестань думать в рамках государственного строя. Думай о собственности с точки зрения свободы.
Джордж покачал головой.
— У меня уже ум за разум заходит. Я вижу только людей, которые обворовывают друг друга. Война всех против всех, как сказал не помню кто.
— Гоббс.
— Гоббс, мопс, шнапс. Кто угодно. Какая разница. Разве он не прав?
— Заглуши двигатель подводной лодки.
— Что?
— Заставь меня полюбить тебя.
— Погоди, я что-то не…
— Окрась голубое небо в зелёный или красный цвет.
— Все равно не врубаюсь.
Мэвис взяла ручку со стола и зажала её двумя пальцами.
— Что будет с ручкой, когда я её отпущу?
— Упадёт.
— На чем ты сидишь, если нет стульев?
— На полу? («Если бы я так не накурился, уже все понял бы. Иногда наркотики больше мешают, чем помогают».) На земле?
— На своей жопе, это уж точно, — отрезала Мэвис. — Смысл в том, что, даже если нет стульев, ты все равно сидишь. Или мастеришь новые стулья. («Она тоже обкурилась: иначе она объяснила бы это более доходчиво и я все понял бы».) Но ты не сможешь заглушить двигатель лодки, не зная хотя бы основ судовой механики. Ты не знаешь, за какой рубильник нужно дёрнуть. И какие кнопки нажимать.
Ты не можешь изменить цвет неба. А ручка упадёт сама, и в каюту не ворвётся демон гравитации, чтобы заставить её упасть.
— Ну и к чему все это? — с отвращением сказал я. — Это что, томизм? Ты пытаешься впарить мне идею Естественного Закона? Брось, меня этот товар не интересует.
— О'кей, Джордж. Тогда тебя ждёт очередное потрясение. Смотри не обделайся. — Мне показалось, что она говорит в потайной микрофон, вмурованный в стену. — Запускайте его.
Робота легко потрясти; я сжал сфинктер сразу же, как только она предупредила, что меня ждёт потрясение, так что её дополнение насчёт «не обделайся» было явно излишним. Карло и его пистолет. Хагбард и его револьвер. Особняк Дрейка. Я глубоко вздохнул и начал ждать, что выкинет Робот.
Стена раздвинулась и в каюту кто-то втолкнул Гарри Койна. Я успел подумать, что мне следовало догадаться: в этой игре, где обе стороны постоянно играют с иллюзией, смерть Койна с его свисавшими кишками тоже могла быть разыграна. И Мэвис со своими налётчиками, конечно же, могла вытащить его из мэд-догской тюрьмы ещё до того, как вытащила меня. Ну конечно, я вспомнил боль от удара по лицу и боль, которую я почувствовал, когда в меня вошёл его член, и Робот уже зашевелился, и у меня едва хватило времени, конечно же, прицелиться, и он ударился головой о стенку, из его носа хлынула кровь, и я успел врезать ему по челюсти, пока он сползал, конечно же, вниз, а затем я пришёл в себя и остановился, уже собираясь ударить его ногой по лицу, пока он лежал без сознания. Дзэн и искусство мордобоя. Я нокаутировал мужика двумя ударами. Я — тот, кто настолько ненавидел Хемингуэя и мачизм, что никогда в жизни не прошёл ни единого урока бокса. Я тяжело дышал, но внутренне очистился, словно после оргазма; адреналин струился, но сработал рефлекс «драться», а не рефлекс «бежать», и сейчас все закончилось, и я был спокоен. В воздухе что-то сверкнуло: в руке Мэвис был револьвер Хагбарда. А теперь он летел ко мне. Когда я его поймал, Мэвис сказала: «Прикончи ублюдка».
Но приступ бешенства прошёл уже тогда, когда я удержался от пинка, видя, что он и так вырубился.
— Нет, — сказал я. — Хватит.
— Не хватит, пока ты его не убил. Ты нам не подойдёшь, пока не будешь готов убить, Джордж.
Не обращая на неё внимания, я застучал в стену.
— Уберите гада, — громко сказал я.
Стена раздвинулась, два матроса славянской внешности схватили Койна за руки и, усмехаясь, выволокли из каюты. Стена снова тихо закрылась.
— Я не убиваю по приказу, — сказал я, поворачиваясь лицом к Мэвис. — Я вам не волкодав и не военный. Я с ним в расчёте, а если ты хочешь его смерти, займись этим грязным делом сама.
Но Мэвис безмятежно улыбалась.
— А это не Естественный Закон? — спросила она.
А двадцать три часа спустя Тобиас Найт слушал голос, звучавший в наушниках: «В том-то и дело. Не могу вспомнить. Но если вы на некоторое время оставите меня одного, возможно, мне удастся его вспомнить». Нервно поглаживая усы, Найт включил режим автоматической записи, снял наушники и вызвал кабинет Эсперандо Деспонда.
— Деспонд слушает, — отозвался интерком.
— ЦРУ взяло одного. Который был с той девкой после Мочениго. Пришлите кого-нибудь за кассетой: тут записаны её приметы.
— Понял, — буркнул Деспонд. — Что-то ещё?
— Он говорит, что постарается вспомнить имя её следующего клиента. Она якобы его называла. Мы тоже сможем его узнать.
— Будем надеяться, — Деспонд отключил интерком. Он откинулся на спинку стула и обратился к трём агентам, находившимся в кабинете. — Парень, которого мы схватили… как там его? Найсмит… вероятно, был следующим клиентом проститутки. Мы сравним оба словесных портрета девушки и получим более точное описание, чем ЦРУ, поскольку они работают только с одним словесным портретом.
Но через пятнадцать минут он с удивлением таращился на таблицу, начерченную мелом на доске:
Громадный звероподобный агент по имени Рой Юбу задумчиво произнёс:
— Я никогда не видел, чтобы два очевидца давали совершенно одинаковые описания, но это…
Маленький жёлчный агент по имени Баз Веспа выпалил:
— Один из них по какой-то причине лжёт. Но кто именно?
— Ни у того, ни у другого нет причин лгать, — сказал Деспонд. — Джентльмены, мы должны смотреть фактам в глаза. Доктор Мочениго был недостоин высокого доверия, оказанного ему правительством США. Он оказался развращённым сексуальным маньяком. Прошлой ночью у него были две женщины, и одна из них — черномазая.
— Как это понимать: чёртов карлик сбежал? — орал в этот момент Питер Картен из ЦРУ. — Из его палаты можно было выйти только одним способом — через вот эту дверь, которую все мы держали под постоянным наблюдением. Дверь открывалась только один раз, когда Десальво выносил большой кофейник, чтобы заправить его в закусочной. О… Боже… мой… большой… кофейник. — Когда он с отвисшей челюстью тяжело плюхнулся на стул, вошёл агент, державший в руках устройство, похожее на миноискатель.
— Ежедневный сбор жучков ФБР, — смущённо сказал он. — Сэр, устройство показывает жучок под вашим столом. Если вы позволите… уфф… вот он!
Больше Тобиас Найт ничего не слышал. Понадобится несколько часов, чтобы их человек в ЦРУ смог установить новый жучок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86