Сформирована тайная подпольная группа, чьим символом становится крест. Её лозунг появляется на заборах и стенах:
СОХРАНЯЙТЕ БАНКНОТЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО РЕЗЕРВНОГО БАНКА, РЕБЯТА: ГОСУДАРСТВО СНОВА ВОЗРОДИТСЯ!
Пока эта группа не найдена и не уничтожена, Даймонд Джим не может посадить весь народ на иглу, «Слепые тигры» не могут изнасиловать ту горстку белых женщин, до которых они ещё не успели добраться, а «Просветлённым» не преуспеть в создании единого мирового правительства и не навязать однообразную соевую диету всей планете. Но тайна раскрывается: лидером подполья оказывается истинный ариец с впалыми щеками, худым длинным телом и бесстрастным лицом. Он имеет обыкновение по семь часов кряду обсуждать философию Гераклита (что невольно вызывает уважение, поскольку, как известно, сохранилось не более сотни сентенций Тёмного Философа — но, как выясняется, наш герой делает к ним пространные комментарии).
Далее следует отступление от темы. Группа второстепенных персонажей садится на борт самолёта, вылетающего в Ингольштадт.
Вскоре обнаруживается, что первый пилот галлюцинирует под воздействием кислоты, второй пилот обкурился танжерского гашиша, а стюардессы — безбашенные лесбиянки — интересуются исключительно сексуальными утехами друг с другом. Атланта делает краткий экскурс в историю жизни каждого пассажира и показывает, что все они вполне заслужили ту катастрофу, на грани которой находятся: каждый так или иначе содействовал созданию культуры Дурманного Тумана и Блудного Болота, отрицая «самоочевидную истину» герметического афоризма Гераклита. Когда самолёт взрывается в Северной Атлантике, все люди на его борту, включая галлюцинирующего капитана Кларка, получают по заслугам, ведь они отрицали, что единственная реальность — это огонь.
Тем временем Тэффи наняла частного детектива Мики Молотова по прозвищу «Коктейль», чтобы он нашёл её арийского насильника с впалыми щеками. Прежде чем читать дальше, я решил поинтересоваться синхронистической подоплёкой предыдущей части и окликнул одну из стюардесс.
— Не могли бы вы назвать мне имя пилота? — спросил я.
— Namen? — ответила она. — J a, Gretchen.
— Нет, не ваше имя, — сказал я. — Имя пилота. Namen unser… эээ… Winginmacher!
— Winginmacher? — с сомнением повторила она. — EinAugenblick[54]. — Пока я искал слово Augenblick в карманном немецко-английском словаре, она ушла, а вместо неё подошла другая стюардесса в такой же форме, с такой же улыбкой и с такими же голубыми глазами и спросила: «Was wollen sie haben?»[55].
Я догадался, что слово Winginmacher имело не тот смысл, который я в него вкладывал.
— Gibt mir, bitte, — сказал я, — die Namen unser Fliegenmacher[56]. — Я вытянул руки в стороны, изображая летящий самолёт. -Luft Fliegenmacher, — повторил я и услужливо добавил: — или, может быть, Luft Pilotenl
— Он пилот, а не пилотен, — сказала она, показав два ряда белоснежных зубов. — Его зовут капитан Кларк. Хитклифф Кларк.
— Danke, спасибо, — буркнул я мрачно и вернулся к чтению «Телемаха», представляя, как впереди наш друг Хитклифф, достигнув высот парения, направляет самолёт в океан— потому, как сказал Маллори, что он есть[57]. Подумать только: англичанин ведёт фрицевский самолёт — и лишь для того, чтобы напомнить о том, что меня окружают парадоксальные, параноидальные, паранормальные параметры синхронистичности. Их блуждающий пастырский Глаз. О Господи! — подумал я и снова погрузился в вызывающе скверный эпос Атланты Хоуп.
Частный детектив Коктейль Молотов начинает искать Великого Американского Насильника по одной улике: строительному чертежу, который выпал из его кармана, когда он спаривался с Тэффи. Метод Коктейля классически прост: он избивает каждого встречного, пока тот не сообщает информацию, указывающую дальнейшее направление поиска. В процессе расследования он знакомится с неким декадентствующим снобом, который произносит речь в стиле Уильяма О. Дугласа, осуждая воцарившуюся власть жестокости и зверства. На семнадцати страницах (это самый длинный монолог, который я когда-либо встречал в романах) Молотов объясняет, что жизнь — это битва между Добром и Злом, а весь современный мир испорчен, потому что люди видят не контраст чёрного и белого, а многочисленные оттенки красного, оранжевого, жёлтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового цветов.
В это время, понятное дело, народ по-прежнему трахается напропалую, курит траву и даже не думает инвестировать капитал в развитие промышленности, поэтому Америка скатывается к тому, что Атланта называет «гедоническим докапиталистическим хаосом».
И тут в книге появляется ещё один персонаж, Говард Пробка[58], одноногий психопат, командующий подводной лодкой «Лайф Этернал»[59]. Он сражается со всеми — анархистами, коммунистами, героиновой бандой Даймонда Джима Райнстоуна, «Слепыми тиграми», «Просветлёнными», американским правительством в изгнании, все ещё безымянным патриотическим Подпольем и «Чикагскими зверятами»[60], — поскольку убеждён, что все они служат прикрытием для белого кита, обладающего сверхчеловеческим разумом, который якобы пытается захватить весь мир. («Ни один нормальный кит на это не способен, — говорит он после каждого нового телесвидетельства упадка и хаоса в Америке, — но кит со сверхчеловеческим разумом!…») Этот мегаломан (кит, а не Говард Пробка) был инициатором создания знаменитого музыкального хита конца шестидесятых «Песни синих китов», который оказывает гипнотическое влияние на людей, доводит их до безумия, наркотиков, насилия и утраты веры в христианство. Гигантский кит вообще стоит за большинством культурных достижений последних десятилетий, воздействуя на умы людей при помощи гипнотической телепатии. «Сначала он послал нам У. С. Филдса, — изливает ярость Говард Пробка своему первому помощнику Баку Стару, — потом, когда моральный дух Америки значительно ослабел, Лиз и Дика[61], Энди Уорхола и рок-музыку. А теперь ещё эти Песни Синих Китов!» Стар все больше убеждается, что у капитана Пробки «выбило все пробки», когда он потерял ногу из-за простой операции по удалению вросшего ногтя, которую запорол хиппующий молодой педикюрщик, наглотавшийся мескалина. Это подозрение усиливается в связи с упорным нежеланием бешеного моряка сменить старую пробковую ногу на протез новой модели. Он знай себе твердит: «Я от рождения весь Пробка и не намерен умирать Пробкой на три четверти!»
Затем оказывается, что Пробка на самом деле не такой уж психопат. Во время встречи с чистокровным арийцем с впалыми щеками, худым длинным телом и бесстрастным лицом выясняется, что капитан — агент подпольной организации, которая называется «Божьей молнией»: дань идее Гераклита о том, что Бог впервые проявился как сверкнувшая молния, сотворившая мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
СОХРАНЯЙТЕ БАНКНОТЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО РЕЗЕРВНОГО БАНКА, РЕБЯТА: ГОСУДАРСТВО СНОВА ВОЗРОДИТСЯ!
Пока эта группа не найдена и не уничтожена, Даймонд Джим не может посадить весь народ на иглу, «Слепые тигры» не могут изнасиловать ту горстку белых женщин, до которых они ещё не успели добраться, а «Просветлённым» не преуспеть в создании единого мирового правительства и не навязать однообразную соевую диету всей планете. Но тайна раскрывается: лидером подполья оказывается истинный ариец с впалыми щеками, худым длинным телом и бесстрастным лицом. Он имеет обыкновение по семь часов кряду обсуждать философию Гераклита (что невольно вызывает уважение, поскольку, как известно, сохранилось не более сотни сентенций Тёмного Философа — но, как выясняется, наш герой делает к ним пространные комментарии).
Далее следует отступление от темы. Группа второстепенных персонажей садится на борт самолёта, вылетающего в Ингольштадт.
Вскоре обнаруживается, что первый пилот галлюцинирует под воздействием кислоты, второй пилот обкурился танжерского гашиша, а стюардессы — безбашенные лесбиянки — интересуются исключительно сексуальными утехами друг с другом. Атланта делает краткий экскурс в историю жизни каждого пассажира и показывает, что все они вполне заслужили ту катастрофу, на грани которой находятся: каждый так или иначе содействовал созданию культуры Дурманного Тумана и Блудного Болота, отрицая «самоочевидную истину» герметического афоризма Гераклита. Когда самолёт взрывается в Северной Атлантике, все люди на его борту, включая галлюцинирующего капитана Кларка, получают по заслугам, ведь они отрицали, что единственная реальность — это огонь.
Тем временем Тэффи наняла частного детектива Мики Молотова по прозвищу «Коктейль», чтобы он нашёл её арийского насильника с впалыми щеками. Прежде чем читать дальше, я решил поинтересоваться синхронистической подоплёкой предыдущей части и окликнул одну из стюардесс.
— Не могли бы вы назвать мне имя пилота? — спросил я.
— Namen? — ответила она. — J a, Gretchen.
— Нет, не ваше имя, — сказал я. — Имя пилота. Namen unser… эээ… Winginmacher!
— Winginmacher? — с сомнением повторила она. — EinAugenblick[54]. — Пока я искал слово Augenblick в карманном немецко-английском словаре, она ушла, а вместо неё подошла другая стюардесса в такой же форме, с такой же улыбкой и с такими же голубыми глазами и спросила: «Was wollen sie haben?»[55].
Я догадался, что слово Winginmacher имело не тот смысл, который я в него вкладывал.
— Gibt mir, bitte, — сказал я, — die Namen unser Fliegenmacher[56]. — Я вытянул руки в стороны, изображая летящий самолёт. -Luft Fliegenmacher, — повторил я и услужливо добавил: — или, может быть, Luft Pilotenl
— Он пилот, а не пилотен, — сказала она, показав два ряда белоснежных зубов. — Его зовут капитан Кларк. Хитклифф Кларк.
— Danke, спасибо, — буркнул я мрачно и вернулся к чтению «Телемаха», представляя, как впереди наш друг Хитклифф, достигнув высот парения, направляет самолёт в океан— потому, как сказал Маллори, что он есть[57]. Подумать только: англичанин ведёт фрицевский самолёт — и лишь для того, чтобы напомнить о том, что меня окружают парадоксальные, параноидальные, паранормальные параметры синхронистичности. Их блуждающий пастырский Глаз. О Господи! — подумал я и снова погрузился в вызывающе скверный эпос Атланты Хоуп.
Частный детектив Коктейль Молотов начинает искать Великого Американского Насильника по одной улике: строительному чертежу, который выпал из его кармана, когда он спаривался с Тэффи. Метод Коктейля классически прост: он избивает каждого встречного, пока тот не сообщает информацию, указывающую дальнейшее направление поиска. В процессе расследования он знакомится с неким декадентствующим снобом, который произносит речь в стиле Уильяма О. Дугласа, осуждая воцарившуюся власть жестокости и зверства. На семнадцати страницах (это самый длинный монолог, который я когда-либо встречал в романах) Молотов объясняет, что жизнь — это битва между Добром и Злом, а весь современный мир испорчен, потому что люди видят не контраст чёрного и белого, а многочисленные оттенки красного, оранжевого, жёлтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового цветов.
В это время, понятное дело, народ по-прежнему трахается напропалую, курит траву и даже не думает инвестировать капитал в развитие промышленности, поэтому Америка скатывается к тому, что Атланта называет «гедоническим докапиталистическим хаосом».
И тут в книге появляется ещё один персонаж, Говард Пробка[58], одноногий психопат, командующий подводной лодкой «Лайф Этернал»[59]. Он сражается со всеми — анархистами, коммунистами, героиновой бандой Даймонда Джима Райнстоуна, «Слепыми тиграми», «Просветлёнными», американским правительством в изгнании, все ещё безымянным патриотическим Подпольем и «Чикагскими зверятами»[60], — поскольку убеждён, что все они служат прикрытием для белого кита, обладающего сверхчеловеческим разумом, который якобы пытается захватить весь мир. («Ни один нормальный кит на это не способен, — говорит он после каждого нового телесвидетельства упадка и хаоса в Америке, — но кит со сверхчеловеческим разумом!…») Этот мегаломан (кит, а не Говард Пробка) был инициатором создания знаменитого музыкального хита конца шестидесятых «Песни синих китов», который оказывает гипнотическое влияние на людей, доводит их до безумия, наркотиков, насилия и утраты веры в христианство. Гигантский кит вообще стоит за большинством культурных достижений последних десятилетий, воздействуя на умы людей при помощи гипнотической телепатии. «Сначала он послал нам У. С. Филдса, — изливает ярость Говард Пробка своему первому помощнику Баку Стару, — потом, когда моральный дух Америки значительно ослабел, Лиз и Дика[61], Энди Уорхола и рок-музыку. А теперь ещё эти Песни Синих Китов!» Стар все больше убеждается, что у капитана Пробки «выбило все пробки», когда он потерял ногу из-за простой операции по удалению вросшего ногтя, которую запорол хиппующий молодой педикюрщик, наглотавшийся мескалина. Это подозрение усиливается в связи с упорным нежеланием бешеного моряка сменить старую пробковую ногу на протез новой модели. Он знай себе твердит: «Я от рождения весь Пробка и не намерен умирать Пробкой на три четверти!»
Затем оказывается, что Пробка на самом деле не такой уж психопат. Во время встречи с чистокровным арийцем с впалыми щеками, худым длинным телом и бесстрастным лицом выясняется, что капитан — агент подпольной организации, которая называется «Божьей молнией»: дань идее Гераклита о том, что Бог впервые проявился как сверкнувшая молния, сотворившая мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86