Они разрывают эту норму, полагая, что ее пер-
вая часть, формулирующая понятие" соучастия, и седьмая,
устанавливающая условия ответственности соучастников,
4 906 97
имеют всеобщее значение, а остальные, в которых речь идет
о видах соучастников, применимы только к случаям соуча-
стия в узком смысле этого слова, т. е. к соучастию с рас-
пределением ролей. С такой трактовкой едва ли можно со-
гласиться, поскольку в Общей части норма о соучастии,
объединяя в одной статье определение понятия соучастия,
виды соучастников и формулируя условия их ответственно-
сти, выступает как определенная целостная система, при-
званная урегулировать деятельность лиц, которые при со-
вершении одного преступления выполняют различные роли
Более того, провозглашая в качестве исходного положе-
ние об универсальности нормы Общей части о соучастии,
ее распространимости на все случаи совместной (в том чис-
ле и групповой) преступной деятельности, сторонники этой
точки зрения, переходя к анализу форм соучастия, состава
совершенного соучастниками преступления, условий инди-
видуализации их наказания, как правило, увязывают ст. 17
Основ только со случаями соучастия с распределением ро-
лей. Так, П. Ф. Тельнов, рассматривая вопросы, связанные с
понятием и значением соучастия, пишет, что <часть 7 ст. 17
УК, обязывающая суд учитывать при назначении наказа-
ния степень и характер участия лица в совершении преступ-
ления, в равной мере распространяется также на составы
отдельных совместных преступлений> [212, 77]. Переходя
же к вопросам индивидуализации наказания и, в частности,
к выяснению значения характера и степени участия лица
в преступлении, он, практически, весь параграф посвящает
вопросам, связанным с ответственностью соучастников при
распределении между ними ролей [212, 171-179}. <Под ха-
рактером соучастия в преступлении,- пишет он,- понима-
ется исполненная соучастником роль, своеобразие его функ-
ций в совместной преступной деятельности. Выяснить харак-
тер участия в преступлении - значит установить, кем кон
кретно являлось данное лицо: организатором, исполните-
лем, подстрекателем или пособником. Степень участия в
преступлении означает меру активности виновного в совер-
шении своих функций> [212, 173}.
Такая непоследовательность присуща и работам других
авторов, стоящих на аналогичной позиции. Например
Р. Р. Галиакбаров, начав с утверждения, что <общие нормы
института соучастия согласно ст. 2 УК РСФСР распростра-
няются на все факты умышленного совместного совершения
конкретного преступления несколькими лицами> [70, 21}
и, <следовательно, реальное действие норм Особенной ча-
сти, в случаях учинения преступного деяния несколькими
лицами, практически немыслимо без учета правил, закреп-
ленных в с 17 УК> [70, 22], далее; переходя к анализу
функциональной роли норм, регламентирующих типичные
формы участия в преступлении нескольких лиц, пишет: <В
отличие от сложного соучастия (т. е. соучастия с распре-
делением ролей - Ф. Б.) другая форма - групповое пре-
ступление - регламентируется не нормами общего типа,
а специальными нормами в рамках Особенной части, кото-
рые формулируют правила, распространяющиеся не на все,
а лишь на некоторые персонифицированные законодателем
виды преступлений. В результате явления одного класса
учитываются законодательством в различном объеме. Одна
форма совместного совершения преступления, в частности
собственно соучастие (сложное соучастие), регламентиру-
ется общими нормами, другая-групповое преступление-
специальными, распространяющими свое действие лишь на
отдельные разновидности преступлений или их группы, объе-
диняемые однородным объектом посягательства> [70, 29}.
И далее он формулирует эту мысль еще более категорично:
<Особенность необходимого соучастия заключается в том,
что сам закон, с учетом специфики проявления обществен-
ной опасности конкретных деяний, выводит их за пределы
регулирующего воздействия ст. 17, устанавливая самостоя-
тельные основания ответственности> [70, 46}.
Те же из сторонников этой позиции, которые хотят из-
бежать такого противоречия, предлагают либо исключить из
Особенной части Кодекса специальные нормы, выходящие
за пределы положений Общей части, либо сделать в законе
оговорку, дающую возможность в случае наличия специаль-
ной нормы не пользоваться общими положениями УК. Так,
В. И. Ткаченко, исходящий из того, что <институт соучастия
имеет общий характер и в силу этого распространяется на
все умышленные деяния, предусмотренные Особенной час-
тью уголовного закона>, приходит к выводу, что <действие
данного принципа состоит в том, что нормы, предусматри-
вающие ответственность за конкретные преступления, в ко-
торых описываются действия только исполнителя, должны
содержать изложение объективной стороны с точным уче-
том его функций, зафиксированных в ст. 17 Основ. Из этого
вытекает, что в норме Особенной части уголовного закона
действие исполнителя не может быть описано как действие
организатора, подстрекателя или пособника> [216, 64}.
И далее: <Поскольку институт соучастия носит общий ха-
рактер, то такое даже в отдельных случаях превращение
организатора, подстрекателя или пособника в исполните-
ля преступления разрушает его всеобъемлющий характер.
Оно также противоречит ст. 2 УК РСФСР и связано с
нарушением принципа законности в праве. В этой связи и
введение ст. 72 УК РСФСР, предусматривающей частный
случай такого вида соучастия, как организация совершения
особо опасных государственных преступлений, а также ч. 3
ст. 237 УК РСФСР является излишним> [216, 65].
Еще определенней в этом плане выступает В, И. Ткачен-
ко вместе с А. М. Царегородцевым. Исходя опять же из то-
го, что норма ст. 17 Основ о соучастия является всеобщей,
они пишут: <Стало быть трансформация в отдельных уго-
ловно-правовых нормах организатора (ст. 77, 77-1, 79 УК)
и других соучастников (ст. 77-1, 227 УК) в исполнителя
преступления, а также установление самостоятельных норм,
предусматривающих ответственность за организацию пре-
ступления, подстрекательство к нему или оказание содейст-
вия исполнителю (ст. 70, 72, 174-1 УК), не согласуется с
общими принципами уголовного права. Эти превращения
нарушают всеобщий характер института соучастия, поло-
жения которого на основании ст. 2 Уголовного кодекса рас-
пространяются на все умышленные преступления, описанные
в Особенной части уголовного закона> [217, 18}. По-
этому они предлагают либо <привести содержание указан-
ных норм Особенной части УК в соответствие с требовани-
ями, закрепленными в ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
вая часть, формулирующая понятие" соучастия, и седьмая,
устанавливающая условия ответственности соучастников,
4 906 97
имеют всеобщее значение, а остальные, в которых речь идет
о видах соучастников, применимы только к случаям соуча-
стия в узком смысле этого слова, т. е. к соучастию с рас-
пределением ролей. С такой трактовкой едва ли можно со-
гласиться, поскольку в Общей части норма о соучастии,
объединяя в одной статье определение понятия соучастия,
виды соучастников и формулируя условия их ответственно-
сти, выступает как определенная целостная система, при-
званная урегулировать деятельность лиц, которые при со-
вершении одного преступления выполняют различные роли
Более того, провозглашая в качестве исходного положе-
ние об универсальности нормы Общей части о соучастии,
ее распространимости на все случаи совместной (в том чис-
ле и групповой) преступной деятельности, сторонники этой
точки зрения, переходя к анализу форм соучастия, состава
совершенного соучастниками преступления, условий инди-
видуализации их наказания, как правило, увязывают ст. 17
Основ только со случаями соучастия с распределением ро-
лей. Так, П. Ф. Тельнов, рассматривая вопросы, связанные с
понятием и значением соучастия, пишет, что <часть 7 ст. 17
УК, обязывающая суд учитывать при назначении наказа-
ния степень и характер участия лица в совершении преступ-
ления, в равной мере распространяется также на составы
отдельных совместных преступлений> [212, 77]. Переходя
же к вопросам индивидуализации наказания и, в частности,
к выяснению значения характера и степени участия лица
в преступлении, он, практически, весь параграф посвящает
вопросам, связанным с ответственностью соучастников при
распределении между ними ролей [212, 171-179}. <Под ха-
рактером соучастия в преступлении,- пишет он,- понима-
ется исполненная соучастником роль, своеобразие его функ-
ций в совместной преступной деятельности. Выяснить харак-
тер участия в преступлении - значит установить, кем кон
кретно являлось данное лицо: организатором, исполните-
лем, подстрекателем или пособником. Степень участия в
преступлении означает меру активности виновного в совер-
шении своих функций> [212, 173}.
Такая непоследовательность присуща и работам других
авторов, стоящих на аналогичной позиции. Например
Р. Р. Галиакбаров, начав с утверждения, что <общие нормы
института соучастия согласно ст. 2 УК РСФСР распростра-
няются на все факты умышленного совместного совершения
конкретного преступления несколькими лицами> [70, 21}
и, <следовательно, реальное действие норм Особенной ча-
сти, в случаях учинения преступного деяния несколькими
лицами, практически немыслимо без учета правил, закреп-
ленных в с 17 УК> [70, 22], далее; переходя к анализу
функциональной роли норм, регламентирующих типичные
формы участия в преступлении нескольких лиц, пишет: <В
отличие от сложного соучастия (т. е. соучастия с распре-
делением ролей - Ф. Б.) другая форма - групповое пре-
ступление - регламентируется не нормами общего типа,
а специальными нормами в рамках Особенной части, кото-
рые формулируют правила, распространяющиеся не на все,
а лишь на некоторые персонифицированные законодателем
виды преступлений. В результате явления одного класса
учитываются законодательством в различном объеме. Одна
форма совместного совершения преступления, в частности
собственно соучастие (сложное соучастие), регламентиру-
ется общими нормами, другая-групповое преступление-
специальными, распространяющими свое действие лишь на
отдельные разновидности преступлений или их группы, объе-
диняемые однородным объектом посягательства> [70, 29}.
И далее он формулирует эту мысль еще более категорично:
<Особенность необходимого соучастия заключается в том,
что сам закон, с учетом специфики проявления обществен-
ной опасности конкретных деяний, выводит их за пределы
регулирующего воздействия ст. 17, устанавливая самостоя-
тельные основания ответственности> [70, 46}.
Те же из сторонников этой позиции, которые хотят из-
бежать такого противоречия, предлагают либо исключить из
Особенной части Кодекса специальные нормы, выходящие
за пределы положений Общей части, либо сделать в законе
оговорку, дающую возможность в случае наличия специаль-
ной нормы не пользоваться общими положениями УК. Так,
В. И. Ткаченко, исходящий из того, что <институт соучастия
имеет общий характер и в силу этого распространяется на
все умышленные деяния, предусмотренные Особенной час-
тью уголовного закона>, приходит к выводу, что <действие
данного принципа состоит в том, что нормы, предусматри-
вающие ответственность за конкретные преступления, в ко-
торых описываются действия только исполнителя, должны
содержать изложение объективной стороны с точным уче-
том его функций, зафиксированных в ст. 17 Основ. Из этого
вытекает, что в норме Особенной части уголовного закона
действие исполнителя не может быть описано как действие
организатора, подстрекателя или пособника> [216, 64}.
И далее: <Поскольку институт соучастия носит общий ха-
рактер, то такое даже в отдельных случаях превращение
организатора, подстрекателя или пособника в исполните-
ля преступления разрушает его всеобъемлющий характер.
Оно также противоречит ст. 2 УК РСФСР и связано с
нарушением принципа законности в праве. В этой связи и
введение ст. 72 УК РСФСР, предусматривающей частный
случай такого вида соучастия, как организация совершения
особо опасных государственных преступлений, а также ч. 3
ст. 237 УК РСФСР является излишним> [216, 65].
Еще определенней в этом плане выступает В, И. Ткачен-
ко вместе с А. М. Царегородцевым. Исходя опять же из то-
го, что норма ст. 17 Основ о соучастия является всеобщей,
они пишут: <Стало быть трансформация в отдельных уго-
ловно-правовых нормах организатора (ст. 77, 77-1, 79 УК)
и других соучастников (ст. 77-1, 227 УК) в исполнителя
преступления, а также установление самостоятельных норм,
предусматривающих ответственность за организацию пре-
ступления, подстрекательство к нему или оказание содейст-
вия исполнителю (ст. 70, 72, 174-1 УК), не согласуется с
общими принципами уголовного права. Эти превращения
нарушают всеобщий характер института соучастия, поло-
жения которого на основании ст. 2 Уголовного кодекса рас-
пространяются на все умышленные преступления, описанные
в Особенной части уголовного закона> [217, 18}. По-
этому они предлагают либо <привести содержание указан-
ных норм Особенной части УК в соответствие с требовани-
ями, закрепленными в ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71