<Специфический для уголовного права аспект,-
подчеркивает В. Н. Кудрявцев,- это, прежде всего, опреде-
ление объема и содержания нового состава преступления
и степени строгости наказания за его совершение> [136, 3].
Из сказанного следует, что в нормах уголовного закона,-
в конструкциях установленных законодателем составов
преступлений уже закреплена оценка общественной опас-
ности отдельных форм совместной преступной деятельно-
сти и, с учетом этого, дифференцирована ответственность
соучастников. И поэтому, после того, когда определенные
формы совместной общественно опасной деятельности
объявлены противоправными посредством законодательно-
го запрета, выраженного в конкретных составах преступле-
ния, искать какие-либо иные критерии подразделения со-
участия на формы, лежащие вне сформулированных законо-
дателем норм об ответственности соучастников, не следует.
Это, отнюдь, не значит, что при анализе конкретной
криминологической реальности нельзя найти таких форм
объединения действий людей для достижения общей пре-
ступной цели, общественная опасность которых соответству-
ющей оценки, по мнению конкретного исследователя, в за-
коне не получила. В этом случае можно ставить вопрос о
включении в Уголовный кодекс, в его Особенную часть но-
вого состава или, на основе соответствующего обобщения -
новой нормы в Общую часть этого Кодекса. Но это отнюдь
не значит, что такая форма может существовать как равно-
значная с теми, которые очерчены в законе. Поэтому, по на-
шему мнению, единственно обоснованным критерием клас-
сификации форм соучастия как института уголовного пра-
ва может быть конструкция составов преступления, опреде-
ляющих ответственность соучастников. Попытка же сгруп-
пировать по иному, чем это сделал законодатель, все много-
образие форм совместной преступной деятельности как раз
и приводит к противоречивости как предлагаемых критериев
классификации, так и выделенных на их основании форм,
к необоснованным, нередко, утверждениям, что всякая со-
вместная преступная деятельность, независимо от того, как
ее оценил законодатель, приводит к увеличению степени
общественной опасности по сравнению с преступной дея-
тельностью одного лица, причинившей тот же результат.
3. Позиция автора в вопросе об основаниях деления со-
участия на формы нашла сторонников в советской уголов-
но-правовой литературе. Так, Р. Р. Галиакбаров утвержда-
ет, что <классификация соучастия осуществляется на базе
существующего, действующего законодательства> [70, 40],
что его разграничение на формы должно проводиться в
зависимости от типизированной, т. е. отраженной в законе,
совокупности объективных и субъективных признаков пре-
ступного деяния, выполненного в соучастии [70, 45]. Одна-
ко в данной им группировке форм соучастия этот критерий
оказался, к сожалению, не выдержанным, поскольку он
объединил в одну форму и те случаи соучастия, ответствен-
ность за которые прямо предусмотрена в Особенной части
Кодекса и те, ответственность за которые вытекает из норм
Общей и Особенной частей [70, 46]
Наоборот, сторонники подразделения соучастия на фор-
мы, основанного на социально-психологических критериях,
характеризующих степень общности, согласованности совме-
стных преступных действий соучастников, вынуждены <при-
вязывать> выделяемые ими формы к конкретным нормам
уголовного права, что приводит в ряде случаев к отрыву
Позиция эта была впервые сформулирована нами в 1952 г. и на-
шла отражение в ряде опубликованных работ.
" Следует отметить, что, обосновывая свою классификацию форм
соучастия, Р. Р. Галиакбаров ссылается, в частности, на правильное
решение данного вопроса В. В. Сергеевым, который, как он пишет, по-
лагает, что <решение проблемы разграничения соучастия... сводится к
аналк."у состава деяния соучастника>. Между тем В. В. Сергеев гово-
рит о разграничении соучастия не на формы, а на виды [192, 6].
называемых ими форм от взятых за основу классификации
признаков. Так, П. Ф. Тельнов,называя в качестве основа-
ния деления соучастия на формы <способ взаимодействия
соучастников>, выделяет <следующие четыре формы соуча-
стия: соисполнительство, соучастие с исполнением различ-
ных ролей, преступная группа и преступная организация>
[212, III-112] .
По-иному группируют преступления, совершенные в со-
участиидругие авторы. Так, А. Н. Траинин выдетял в сво-
ей монографии, специально посвященной Проблемам со-
участия, три его формы: без предварительного соглашения
(простое "соучастие), с предварительным соглашением и
соучастие особого рода (преступную организацию и преступ-
ное сообщество) [220, 79]. После издания указов Прези-
диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. <Об уго-
ловной ответственности за хищение государственного и об-
щественного имущества> и <Об усилении охраны личной
собственности граждан> А. Н. Траинин дополнил данную им
классификацию форм соучастия четвертой формой - орга-
низованной группой [222, 25]. П. И. Гришаев и Г. А. Кригер
также называют четыре формы соучастия: соучастие без
предварительного сговора, соучастие с предварительным
сговором, организованную группу и соучастие особого ро-
да - преступную организацию [83, 63]. Кроме того, они
подразделяют соучастие на виды, беря за основу такого де-
ления <характер преступной деятельности соучастников>
[83, 53]. По этому критерию все случаи соучастия П. И. Гри-
шаев и Г. А. Кригер подразделяют на два вида: простое со-
участие (соисполнительство) и сложное соучастие (соуча-
стие с распределением ролей).
Такая классификация помимо ее отрыва от законода-
тельной конструкции норм, устанавливающих ответствен-
ность за преступления, совершенные в соучастии, недоста-
точно обоснована и в логическом плане, поскольку назван-
ные формы членами единой классификации быть не могут.
Известно, что одним из непременных условий классифика-
ции, как и всякого деления, являются общность и единство
основания, по которому деление производится. Именно это
единое для всех выделенных групп основание и отсутствует
в предложенной классификации. Если для первой и второй
форм соучастия, входящих в классификацию, общим осно-
ванием деления является время соглашения (без предвари-
Отметим, кстати, что вопреки утверждениям П. Ф. Тельнова дей-
ствующее законодательство, и в частности ч. Зет. 17 УК РСФСР,
о соисполнительстве не говорит.
123
тельного соглашения и с предварительным соглашением), то
третья и четвертая формы выделены по совершенно иному
признаку - по степени соорганизованности соучастников,
устойчивости субъективной связи между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
подчеркивает В. Н. Кудрявцев,- это, прежде всего, опреде-
ление объема и содержания нового состава преступления
и степени строгости наказания за его совершение> [136, 3].
Из сказанного следует, что в нормах уголовного закона,-
в конструкциях установленных законодателем составов
преступлений уже закреплена оценка общественной опас-
ности отдельных форм совместной преступной деятельно-
сти и, с учетом этого, дифференцирована ответственность
соучастников. И поэтому, после того, когда определенные
формы совместной общественно опасной деятельности
объявлены противоправными посредством законодательно-
го запрета, выраженного в конкретных составах преступле-
ния, искать какие-либо иные критерии подразделения со-
участия на формы, лежащие вне сформулированных законо-
дателем норм об ответственности соучастников, не следует.
Это, отнюдь, не значит, что при анализе конкретной
криминологической реальности нельзя найти таких форм
объединения действий людей для достижения общей пре-
ступной цели, общественная опасность которых соответству-
ющей оценки, по мнению конкретного исследователя, в за-
коне не получила. В этом случае можно ставить вопрос о
включении в Уголовный кодекс, в его Особенную часть но-
вого состава или, на основе соответствующего обобщения -
новой нормы в Общую часть этого Кодекса. Но это отнюдь
не значит, что такая форма может существовать как равно-
значная с теми, которые очерчены в законе. Поэтому, по на-
шему мнению, единственно обоснованным критерием клас-
сификации форм соучастия как института уголовного пра-
ва может быть конструкция составов преступления, опреде-
ляющих ответственность соучастников. Попытка же сгруп-
пировать по иному, чем это сделал законодатель, все много-
образие форм совместной преступной деятельности как раз
и приводит к противоречивости как предлагаемых критериев
классификации, так и выделенных на их основании форм,
к необоснованным, нередко, утверждениям, что всякая со-
вместная преступная деятельность, независимо от того, как
ее оценил законодатель, приводит к увеличению степени
общественной опасности по сравнению с преступной дея-
тельностью одного лица, причинившей тот же результат.
3. Позиция автора в вопросе об основаниях деления со-
участия на формы нашла сторонников в советской уголов-
но-правовой литературе. Так, Р. Р. Галиакбаров утвержда-
ет, что <классификация соучастия осуществляется на базе
существующего, действующего законодательства> [70, 40],
что его разграничение на формы должно проводиться в
зависимости от типизированной, т. е. отраженной в законе,
совокупности объективных и субъективных признаков пре-
ступного деяния, выполненного в соучастии [70, 45]. Одна-
ко в данной им группировке форм соучастия этот критерий
оказался, к сожалению, не выдержанным, поскольку он
объединил в одну форму и те случаи соучастия, ответствен-
ность за которые прямо предусмотрена в Особенной части
Кодекса и те, ответственность за которые вытекает из норм
Общей и Особенной частей [70, 46]
Наоборот, сторонники подразделения соучастия на фор-
мы, основанного на социально-психологических критериях,
характеризующих степень общности, согласованности совме-
стных преступных действий соучастников, вынуждены <при-
вязывать> выделяемые ими формы к конкретным нормам
уголовного права, что приводит в ряде случаев к отрыву
Позиция эта была впервые сформулирована нами в 1952 г. и на-
шла отражение в ряде опубликованных работ.
" Следует отметить, что, обосновывая свою классификацию форм
соучастия, Р. Р. Галиакбаров ссылается, в частности, на правильное
решение данного вопроса В. В. Сергеевым, который, как он пишет, по-
лагает, что <решение проблемы разграничения соучастия... сводится к
аналк."у состава деяния соучастника>. Между тем В. В. Сергеев гово-
рит о разграничении соучастия не на формы, а на виды [192, 6].
называемых ими форм от взятых за основу классификации
признаков. Так, П. Ф. Тельнов,называя в качестве основа-
ния деления соучастия на формы <способ взаимодействия
соучастников>, выделяет <следующие четыре формы соуча-
стия: соисполнительство, соучастие с исполнением различ-
ных ролей, преступная группа и преступная организация>
[212, III-112] .
По-иному группируют преступления, совершенные в со-
участиидругие авторы. Так, А. Н. Траинин выдетял в сво-
ей монографии, специально посвященной Проблемам со-
участия, три его формы: без предварительного соглашения
(простое "соучастие), с предварительным соглашением и
соучастие особого рода (преступную организацию и преступ-
ное сообщество) [220, 79]. После издания указов Прези-
диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. <Об уго-
ловной ответственности за хищение государственного и об-
щественного имущества> и <Об усилении охраны личной
собственности граждан> А. Н. Траинин дополнил данную им
классификацию форм соучастия четвертой формой - орга-
низованной группой [222, 25]. П. И. Гришаев и Г. А. Кригер
также называют четыре формы соучастия: соучастие без
предварительного сговора, соучастие с предварительным
сговором, организованную группу и соучастие особого ро-
да - преступную организацию [83, 63]. Кроме того, они
подразделяют соучастие на виды, беря за основу такого де-
ления <характер преступной деятельности соучастников>
[83, 53]. По этому критерию все случаи соучастия П. И. Гри-
шаев и Г. А. Кригер подразделяют на два вида: простое со-
участие (соисполнительство) и сложное соучастие (соуча-
стие с распределением ролей).
Такая классификация помимо ее отрыва от законода-
тельной конструкции норм, устанавливающих ответствен-
ность за преступления, совершенные в соучастии, недоста-
точно обоснована и в логическом плане, поскольку назван-
ные формы членами единой классификации быть не могут.
Известно, что одним из непременных условий классифика-
ции, как и всякого деления, являются общность и единство
основания, по которому деление производится. Именно это
единое для всех выделенных групп основание и отсутствует
в предложенной классификации. Если для первой и второй
форм соучастия, входящих в классификацию, общим осно-
ванием деления является время соглашения (без предвари-
Отметим, кстати, что вопреки утверждениям П. Ф. Тельнова дей-
ствующее законодательство, и в частности ч. Зет. 17 УК РСФСР,
о соисполнительстве не говорит.
123
тельного соглашения и с предварительным соглашением), то
третья и четвертая формы выделены по совершенно иному
признаку - по степени соорганизованности соучастников,
устойчивости субъективной связи между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71