Дорогой Порник принялся напевать вполголоса нечто вроде «вечной памяти», а Пюжоль спросил:
– Готова ли могила?
– Как же, я уже позаботился об этом! – отвечал Мариус Данео. – Ровно шесть футов и шесть дюймов! Последние – для носа его высокородия, который имеет почтенные размеры.
– А мы еще к тому же надставили его! – сострил Ланжале. – Ха-ха-ха!..
Вернувшись на судно, наши знакомцы внесли Гроляра в небольшую каюту и, видя, что он без чувств, освободили его от веревок и повязки, обыскали карманы и положили на матрац, который составлял единственную мебель каюты. Затем, оставив в углу кусок хлеба и кружку воды, как это делалось в старину в подобных случаях, они ушли, заперев дверь на замок.
– К чему трусам оружие?! – произнес Ланжале, показывая револьвер и стилет, найденные им в карманах Гроляра.
– Ба-а, чтобы было что класть в карманы! – ответил смеясь Порник.
После этого оба молодца отправились в адмиральскую каюту с донесением, что предприятие их удалось как нельзя лучше и что никто не попался им навстречу и ничего не видел.
– Отлично! – одобрил командир «Иена». – Вы будете награждены должным образом за ваше усердие!
На следующее утро начальник американского экипажа, служившего на борту «Иена», явился к Бартесу уведомить его, что американцы, срок службы которых подходил к концу, освобождают Бартеса от обязательства доставить их в Орегон, предпочитая отправиться на родину сушей – по железной дороге. Заявив об этом, он как бы мимоходом прибавил:
– Мы знаем кое-что о неприятностях, которые готовят вам некоторые люди. Но будьте уверены, что от нас они ничего не разведают: ни о том, кто вы, ни о вашем бегстве из Новой Каледонии; мы честные люди и дали себе клятву молчать, и вы смело можете надеяться, что мы сдержим свое слово…
Тронутый таким вниманием к себе, Бартес немедленно выдал жалованье всему экипажу за три месяца вперед, причем офицерам двойное, а их капитану – за целый год, хотя ничего подобного не обязан был делать по договору с их компанией.
Это было с его стороны очень практично. Таким поступком он сразу приобрел себе в этих людях самых надежных и верных друзей. К тому же надо было хоть чем-нибудь отблагодарить их за скромность, потому что, донеси хоть один из них о том, что он знает, – Бартес и все бежавшие с ним из места ссылки, согласно договору между Францией и Америкой, были бы немедленно арестованы как беглые преступники и отправлены куда следует.
Молодой командир «Иена», спеша в Сан-Франциско единственно из желания помочь своему больному другу Фо, никогда, разумеется, и не думал ни о чем подобном, совершенно полагаясь на скромность своих моряков-американцев. Теперь эта скромность подтвердилась блестящим образом, так что распорядители Орегонской компании сказали сущую правду, уверив, при найме моряков, Ли Юнга и Ли Ванга, что они дают им самых отборных людей.
Когда американский капитан готов был уже уйти из каюты Бартеса, последний остановил его, сказав:
– Мне предстоит теперь пополнить мой экипаж, и я прошу вас сообщить вашим людям, что те из них, кто согласится вернуться на «Иен», будут весьма охотно приняты мной. Я повысил бы их в чинах и положил им двойное жалованье.
– Видите ли, сэр, – отвечал Уолтер Дигби, – у нас в Америке не в обычае наниматься более чем на один рейс в течение года. Но мы люди свободные, а ваши условия так заманчивы, что, я готов держать пари, таким путем вы вернете себе три четверти экипажа.
– Тем лучше! – воскликнул, радуясь, Бартес. – У меня для всех будет место!
– И для меня тоже?
– Для вас в особенности, добрейший мой капитан!
– А на каких условиях, смею спросить?
– Тройное жалованье и звание капитана этого броненосца и моего заместителя. Кроме того, имейте в виду еще следующее: представители могущественного общества, в руках которого все Китайское морское дело, Ли Юнг и Ли Ванг заказали, как вы знаете, вашей Орегонской компании построить еще такое же суднo, как «Иен», но немного больше его, до восьмидесяти метров в длину; оно будет готово в следующем году. Хотите наблюдать за его постройкой и потом привести его к нам в Китай, с экипажем, составленным по вашему выбору?. Этот новый броненосец будет называться «Фо», в честь моего покойного старого друга, и мы намерены предложить его в подарок императору, причем я ручаюсь, что вы станете во главе этого судна, с званием контр-адмирала китайского флота.
– Ваши предложения превосходят все мои ожидания, и я с благодарностью принимаю их! – воскликнул Уолтер Дигби.
– Весьма рад! Зайдите ко мне сегодня вечером – я вам подготовлю инструкции по этому делу и необходимые деньги.
– Постараюсь быть аккуратным! Теперь позвольте дать вам, со своей стороны, один добрый совет, сэр: не оставайтесь здесь долго» Я слышал, что болтают о некоем Васптонге, следственном приставе, а ведь это известная птица здесь: кто его не знает в Сан-Франциско, хотя репутации его нельзя позавидовать! Я не знаю, что собственно затевается против вас, но только он хвалился, этот крючок, что выпустит вас отсюда только после того, как «Иен» будет продан с молотка.
– Спасибо вам за предостережение, – сказал командир «Иена», – но все дело, в сущности, сводится к одному носу, который имел неосторожность попасть под кулак Порника, придавшего ему такую форму, которая неудобна в повседневной жизни…
– Я слышал еще об аресте, который собираются наложить на «Иен», – для задержания вас здесь вследствие денежной претензии, предъявляемой вам; исполнителями этого ареста будут разные господа, называемые судьями, приставами и адвокатами, не считая их клерков; все они будут выуживать у вас сотни и тысячи долларов и успокоятся только тогда, когда все карманы ваши окажутся чистыми». Вообще у нас в Америке суд в этом случае беспощаден, и чем дальше от него, тем, право, лучше! Если у вас во Франции, по словам вашего бессмертного баснописца, судьи, съев устрицу, оставляют все-таки ее владельцу раковину, то наши, американские, не оставляют ему и этого в утешение!
– Итак, вы мне советуете?
– Заплатить все, что с вас потребуют эти люди, чтобы не иметь никакого дела с судом.
В эту минуту пришли доложить, что некто мистер Васптонг требует свидания с командиром «Иена».
– Начинается! – воскликнул Уолтер Дигби. Следственный пристав вошел к Бартесу в сопровождений своего юного клерка, который уже известен нам, и четырех других субъектов с такими физиономиями, которые, как говорят во Франции, так и просятся на «оскорбление действием», чтобы сорвать потом с вас приличный куш в свою пользу.
Юный клерк успел уже опохмелиться после вчерашнего, что же касается его достойного патрона, то он был всегда в норме, так как никакая порция выпитого им любого напитка не могла никогда одолеть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138