Госпожа Саффиан с первым квестором соизволили уединиться, но вам-то с какой стати торчать в этой камере одному? Или мы вас чем-то прогневали? Или существуют иные причины, вслух о которых люди воспитанные не говорят? Да, наши манеры несколько простоваты, я понимаю, но все-таки от нас не воняет. По крайней мере, от меня лично уж точно ничем не несет. От Тарпеи с Казоттой – бывает, особенно после суток бешеной скачки, но от меня никогда не пахнет, честное слово. Я прямо цветочек благоуханный! Короче, идете вы со мной или нет?
Лайам сдвинул бумаги в сторону.
– Иду. От вас, кажется, и вправду не пахнет.
Не переставая болтать, искатель теней потащил его по запутанным переходам.
– Если дело не в запахе, то в чем же тогда? А, понимаю – в Казотте! Неудивительно, что она вас пугает! Грубая, неотесанная, чавкает, когда ест! Правда, она похожа на медвежонка из цирка? И к тому же – страшно уродлива. Держитесь от нее подальше, мой друг! – Он нес эту чушь, уже подходя к столу, за которым сидели Тарпея с Казоттой. – Ах, дорогуша, я лишь намекнул квестору Ренфорду, что ему следует вести себя с вами поосторожнее. Ну, да ведь это совсем и не тайна, что базарные торговки прячут от вас свои крынки – у них молоко киснет, когда вы проходите мимо…
– Валяйте-валяйте, – сказала Казотта, снисходительно улыбаясь. Затем она посмотрела на Лайама. – Я хочу заключить с вами сделку, квестор. Если вы не поверите этому выжившему из ума проходимцу, я не стану верить тому, что болтают о вас.
– Что до меня, то я люблю простоквашу, – сказал Лайам, усаживаясь и придвигаясь вместе со стулом к столу.
Энге присвистнул и хватил кулаком по ладони.
– Он галантен? Вы слыхали, Тарпея? Он еще и галантен!
– Цыц, – шикнула хозяйка застолья, но искатель теней словно не слышал ее.
– Отвечайте же, кто возводит напраслину на такого галантного квестора? – возбужденно вскричал он. – Какой нахал смеет чернить его имя?
– Будто вы сами не знаете? – Казотта окинула сотрапезников насмешливым взглядом. – Некто в шелках и атласе отвел меня сегодня в сторонку и около четверти часа втолковывал мне кое-что. Оказывается, любезнейший квестор, вы у нас недоучка, а плюс к тому выскочка и зазнайка и скользкий во всех отношениях тип. Ну, сознавайтесь, правда ли это?
Лайам беспомощно развел руками.
– Ровно настолько, насколько то, что я вижу, совпадает со словами отца Энге о вас, – проговорил он достаточно ровным тоном, мысленно насылая на Проуна рой разъяренных ос.
Второй комплимент дошел не сразу, но когда он дошел, Казотта покраснела и молча кивнула, а Энге снова присвистнул и ткнул ее локтем в бок.
– Слыхала? – спросил он. – Нет, ты слыхала?
– Мы все тут не глухие, – ответила за Казотту Тарпея. – Давайте займемся едой. Перемывать косточки за чьей-то спиной – занятие не из лучших.
Она пустила по кругу кувшин с вином и, когда он вернулся к ней, облегченно вздохнула.
– Отлично. Вы видели нынешний караван?
Да, его видели все, и разговор пошел о грядущем торговом сезоне. Лайам помалкивал, он всегда больше любил слушать, чем говорить. К тому же ему любопытно было узнать, в какой цене здесь товары.
– Говорят, завтра приедет и Каллум! – отец Энге многозначительно посмотрел на Казотту. Та рассмеялась, захлопав в ладоши.
– Лонс Каллум? Какое счастье! Я так люблю танцевать!
– Это торговец из Кэрнавона, – пояснила Тарпея, перехватив вопросительный взгляд гостя. – Он всегда возит с собой музыкантов.
– Не самых, конечно, лучших, – подхватила Казотта, – но они будут играть всю ночь! Ах, квестор Ренфорд, нам так повезло!
Лайам изобразил на лице оживление. Он был не слишком хорошим танцором, но предпочел о том умолчать.
«Как знать, – думал он, глядя на белозубую улыбку соседки, – вдруг у меня на ногах вырастут крылья».
После обеда все вернулись к делам, а Лайам решил прогуляться, поскольку дел на остаток дня у него не было практически никаких. Смеркалось, с холмов потянуло холодом, на небе проступали звезды. Лайам, сунув руки под мышки, брел через площадь, там и нашел его Фануил.
– Хорошо полетал? – спросил Лайам, становясь на одно колено, чтобы погладить уродца.
«В лесу полно сов. Это очень злобные твари».
– Злобные, говоришь? Но, думаю, не злее кое-кого из людей.
Он мысленно пересказал дракончику, что за его спиной вытворяет Проун.
«Он не любит тебя».
– Не любит?! Да он меня ненавидит! Он считает, что я обманом пролез на его место. Очень мне было нужно туда пролезать!
«Но ты все же пролез».
Возразить было нечего, и Лайам пожал плечами.
– Ты не знаешь случайно какого-нибудь заклинания, способного превратить осла в голубка?
«Таких заклинаний не существует, – после краткого размышления ответил дракончик. – В голубиную стаю – пожалуйста, правда, в очень большую стаю. С общей массой, равной массе осла. Но при чем же тут Проун?»
Лайам, расхохотавшись, встал.
– Ладно, забыли.
Прогулка продолжилась. И человек, и дракончик молчали. В темноте раздавалось лишь цоканье коготков.
«Если он говорит такое Казотте, человеку, в общем-то, постороннему, то одному небу ведомо, что он наговаривает госпоже Саффиан!» Почему-то Лайаму не хотелось, чтобы вдова составила о нем превратное мнение, и это казалось странным ему самому. Какая разница, ценят его по достоинству или нет? Он ведь не собирается оставаться в составе ареопага. Вот если бы Проун куда-нибудь делся, тогда…
«Ты, милый мой, просто гордец, – сказал он себе наконец, – а гордецы чаще всего спотыкаются потому, что забывают поглядывать под ноги. Надо спрятать гордыню в карман и работать».
Лайам встряхнулся и решил начать новую жизнь. Пора доказать кое-кому, что и он может быть и вдумчивым, и серьезным. Надо, в конце концов, обретать вес и солидность. И перво-наперво – закончить отчет, потом обдумать документы по Дипенмуру, а завтра… завтра следует вовремя явиться на утреннее совещание…
– Идем, – сказал он Фануилу. – Нам надо пораньше лечь.
Единственным освещением казарменных коридоров были редкие свечи, и Лайам с Фануилом долго блуждали по лабиринтам запутанных переходов, пока, наконец, вдали не мелькнула фигура в атласном халате и красном ночном колпаке. Поскольку квесторов ареопага поселили в соседних комнатах, Лайам даже обрадовался тому, что толстяк попался ему на глаза.
«Пусть он изрядная скотина и клеветник, но ориентир из него хороший».
На следующее утро Лайам поднялся рано и в отличном расположении духа спустился в комнату, отведенную для завтраков ареопага. Ему даже пришлось подождать появления остальных заседателей, но он не провел это время без толку, а внимательно перечитал свой отчет и составил в уме список вопросов, которые следовало задать вдове Саффиан. Когда совещание началось, Лайам выбросил из головы посторонние мысли и стал внимательно вслушиваться в слова толстого квестора, стараясь не обращать внимания на его напыщенный тон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83