Точка.
Немного странно для книги, которая претендует на то, что появилась только для того, чтобы восстановить историческую справедливость, но Мощный Разряд превосходит самого себя когда имеет дело с чистыми слухами. Моими любимыми местами, разбросанными по самым разным томам, являются те, в которых авторы пытаются не доказать, нет, но намекнуть или заставить читателя придти к выводу, что книги Паарфи написаны совсем не самим Паарфи, но некими ремесленниками по указаниям Паарфи, или из-за известной всем лености Паарфи, или вообще из-за его неспособности писать, а это последнее вызвано заболеванием венерического характера. Во всех шести томах не делается ни малейшей попытки доказательства, но только очень легковесная гипотеза. И тем не менее каждый день появляются все больше и больше юных писателей, которые пишут, как Паарфи, хотя в самых подробных отчетах утверждается совершенно противоположное.
Увы, встречи обозревателя с Паарфи были реже и короче, чем можно было надеяться. Тем не менее Паарфи Раундвудский не скупится на время для своих менее удачливых, чем он, коллег-писателей и охотно дает советы по многим литературным вопросам, так что несколько дней назад автор отчета сумел повстречаться с ним в этом городе, городе художников и писателей, в верхной комнате большой таверны, и подслушать его разговор с одной юной леди, которая спросила, не сможет ли Паарфи прочитать и прокомментировать ее рукопись, которая была при ней. Вслед за чем, быстро проглядев первую страницу, Паарфи объявил, что, насколько он заметил, у нее есть проблемы со спряжениями, а также есть несколько существительных, находящимися как мужском-пассивном роде, так и в женском-активном (включая множество потенциальных родов); что он видит необходимость немедленно сопрячь их подходящим образом, возможно с некоторыми предлогами, о которых он помнит. Когда юная леди предположила, что они могут отправиться, вместе с рукописью, в ее комнату, где произведут необходимые исправления и перечитают ее вместе, Паарфи Раундвудский утвердительно кивнул и сказал ей, что хотя можно много сказать хорошего о таком решении проблемы, он чувствует, что ее выбор глаголов очень ограничен и вообще полностью неправилен, но, с его помощью, вместе они сумеют найти найти глагол, который подходит для их обоих.
Именно в этот момент, поняв, что Паарфи собирается уйти из таверны, обозреватель престал перед уважаемым автором и прямо спросил его о некоторых вопросах, затронутых в Мощном Разряде – снизойдет ли он до ответа на обвинения, что он больше не пишет книги, но использует некоторых подмастерьев, одни из которые проводят исследования, другие составляют планы, пишут и описывают, а третьи редактируют книгу, в то время как он, со своей стороны, только надзирает за работой; или на то, что Виконт Адриланки является, в сущности, прямым и очевидным воровством произведения, которое, в самом лучшем случае, можно назвать непристойной уличной балладой, популярной несколько сотен лет назад, «…и Бандит Никогда не Расставался со Своим Мечом».
– Ну, – проворчал Паарфи, не выглядя даже на капельку смущенным, – Я слышал эту песню, это верно. Я мог бы даже пропеть ее вам, так как у меня, как считают многие, сильный и мелодичный голос, особенно когда мне аккомпанируют на хорошо настроенном струнном инструменте. Конечно я слышал песню. Если мы не мертвы, как мы можем не слышать песни?
Обозреватель согласился, что это так, и что, действительно, никто из нас не может избежать этого, как бы мы этого не хотели; и уже приготовился задать ему другие вопросы, когда Паарфи провел рукой по волосам и поглядел на всех тех, кто собрался в верхней комнате таверны.
Немедленно в комнате стало тихо.
– Я верю, что вы разрешите мне сказать два слова об Университете, Издательстве Университета и о том, что они называют неточными утверждениями и искажениями научной истины. Вот эти два слова: Они не и сейчас, или, наоборот, сейчас и не. У кого-нибудь из присутствующих здесь этим вечером есть с собой экземпляр Гвардии Феникса? Подойдите, подойдите, я оставлю свое имя на обложке некоторых из них. Так. Хорошо. Теперь я нахожу Восьмую Главу, озаглавленную «В которой выясняется, что в городе Драгейре нет полиции», переворачиваю несколько страниц, пока не нахожу место, где наши герои обнаруживают, что враг превосходит их численно и они в отчаянном состоянии, но, тем не менее, враг не знает, продолжать или отступить. Гм:
Теперь соотношение сил немного выровнялось, хотя преимущество все еще оставалось на стороне Драконлордов, которые замешкались, не зная, что делать дальше.
– Мне кажется, – заметил Кааврен, – что не время отступить.
– Ну нет! – воскликнула Тазендра. – Я только начала разогреваться.
– Согласен с Каавреном, – сказал Айрич.
Потом, все более и более громким голосом, Паарфи продолжал, – Не время отступить? Не время отступить? Сейчас время отступить, вот что я написал. Сейчас. Очевидная ошибка, и такая, которую можно легко исправить, или, по меньшей мере, мы так думали; и тем не менее мы ошибались, как и в успешном напечатании Гвардии Феникса, и пока читатель за читателем убеждался в моей собственной тупости и даже неполноценности, как писателя, я требовал, я просил, я молил и жаловался, писал письма в Университет, чтобы изменили это и исправили в будущих изданиях. (Я даже не упоминал, чтобы вы знали, о случайной лишней запятой в первой фразе, которую я вам прочел, потому что понимаю, что любой издатель не в состоянии даже на йоту исправить эти запятые.) Каждый раз, когда я просил, они соглашались; и каждый раз они ничего не делали. Есть, – продолжал Паарфи, его белый костюм отливал оранжевым в свете ламп, – такие авторы, которые убивают издателей за то, что те поставили не там, где должно быть сейчас (и, без сомнения, наоборот), и никакой стражник, офицер или судья в их стране не накажет и даже не сделает выговор такому автору. Однако мы не убили никого. Вместо этого мы просто убрали нашу работу и нас самих из их мелких жизней о не, сейчас, не сейчас и сейчас не.
– Вот, и мы говорим это вам всем, сейчас! И если не сейчас, то когда?
Если он и сказал что-то еще толпе, собравшийся тем поздним вечером в таверне, это потонуло в одобрительном реве собравшегося общества, к которому присоединился и ваш обозреватель, который имеет честь подписаться здесь,
Илин, Маг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Немного странно для книги, которая претендует на то, что появилась только для того, чтобы восстановить историческую справедливость, но Мощный Разряд превосходит самого себя когда имеет дело с чистыми слухами. Моими любимыми местами, разбросанными по самым разным томам, являются те, в которых авторы пытаются не доказать, нет, но намекнуть или заставить читателя придти к выводу, что книги Паарфи написаны совсем не самим Паарфи, но некими ремесленниками по указаниям Паарфи, или из-за известной всем лености Паарфи, или вообще из-за его неспособности писать, а это последнее вызвано заболеванием венерического характера. Во всех шести томах не делается ни малейшей попытки доказательства, но только очень легковесная гипотеза. И тем не менее каждый день появляются все больше и больше юных писателей, которые пишут, как Паарфи, хотя в самых подробных отчетах утверждается совершенно противоположное.
Увы, встречи обозревателя с Паарфи были реже и короче, чем можно было надеяться. Тем не менее Паарфи Раундвудский не скупится на время для своих менее удачливых, чем он, коллег-писателей и охотно дает советы по многим литературным вопросам, так что несколько дней назад автор отчета сумел повстречаться с ним в этом городе, городе художников и писателей, в верхной комнате большой таверны, и подслушать его разговор с одной юной леди, которая спросила, не сможет ли Паарфи прочитать и прокомментировать ее рукопись, которая была при ней. Вслед за чем, быстро проглядев первую страницу, Паарфи объявил, что, насколько он заметил, у нее есть проблемы со спряжениями, а также есть несколько существительных, находящимися как мужском-пассивном роде, так и в женском-активном (включая множество потенциальных родов); что он видит необходимость немедленно сопрячь их подходящим образом, возможно с некоторыми предлогами, о которых он помнит. Когда юная леди предположила, что они могут отправиться, вместе с рукописью, в ее комнату, где произведут необходимые исправления и перечитают ее вместе, Паарфи Раундвудский утвердительно кивнул и сказал ей, что хотя можно много сказать хорошего о таком решении проблемы, он чувствует, что ее выбор глаголов очень ограничен и вообще полностью неправилен, но, с его помощью, вместе они сумеют найти найти глагол, который подходит для их обоих.
Именно в этот момент, поняв, что Паарфи собирается уйти из таверны, обозреватель престал перед уважаемым автором и прямо спросил его о некоторых вопросах, затронутых в Мощном Разряде – снизойдет ли он до ответа на обвинения, что он больше не пишет книги, но использует некоторых подмастерьев, одни из которые проводят исследования, другие составляют планы, пишут и описывают, а третьи редактируют книгу, в то время как он, со своей стороны, только надзирает за работой; или на то, что Виконт Адриланки является, в сущности, прямым и очевидным воровством произведения, которое, в самом лучшем случае, можно назвать непристойной уличной балладой, популярной несколько сотен лет назад, «…и Бандит Никогда не Расставался со Своим Мечом».
– Ну, – проворчал Паарфи, не выглядя даже на капельку смущенным, – Я слышал эту песню, это верно. Я мог бы даже пропеть ее вам, так как у меня, как считают многие, сильный и мелодичный голос, особенно когда мне аккомпанируют на хорошо настроенном струнном инструменте. Конечно я слышал песню. Если мы не мертвы, как мы можем не слышать песни?
Обозреватель согласился, что это так, и что, действительно, никто из нас не может избежать этого, как бы мы этого не хотели; и уже приготовился задать ему другие вопросы, когда Паарфи провел рукой по волосам и поглядел на всех тех, кто собрался в верхней комнате таверны.
Немедленно в комнате стало тихо.
– Я верю, что вы разрешите мне сказать два слова об Университете, Издательстве Университета и о том, что они называют неточными утверждениями и искажениями научной истины. Вот эти два слова: Они не и сейчас, или, наоборот, сейчас и не. У кого-нибудь из присутствующих здесь этим вечером есть с собой экземпляр Гвардии Феникса? Подойдите, подойдите, я оставлю свое имя на обложке некоторых из них. Так. Хорошо. Теперь я нахожу Восьмую Главу, озаглавленную «В которой выясняется, что в городе Драгейре нет полиции», переворачиваю несколько страниц, пока не нахожу место, где наши герои обнаруживают, что враг превосходит их численно и они в отчаянном состоянии, но, тем не менее, враг не знает, продолжать или отступить. Гм:
Теперь соотношение сил немного выровнялось, хотя преимущество все еще оставалось на стороне Драконлордов, которые замешкались, не зная, что делать дальше.
– Мне кажется, – заметил Кааврен, – что не время отступить.
– Ну нет! – воскликнула Тазендра. – Я только начала разогреваться.
– Согласен с Каавреном, – сказал Айрич.
Потом, все более и более громким голосом, Паарфи продолжал, – Не время отступить? Не время отступить? Сейчас время отступить, вот что я написал. Сейчас. Очевидная ошибка, и такая, которую можно легко исправить, или, по меньшей мере, мы так думали; и тем не менее мы ошибались, как и в успешном напечатании Гвардии Феникса, и пока читатель за читателем убеждался в моей собственной тупости и даже неполноценности, как писателя, я требовал, я просил, я молил и жаловался, писал письма в Университет, чтобы изменили это и исправили в будущих изданиях. (Я даже не упоминал, чтобы вы знали, о случайной лишней запятой в первой фразе, которую я вам прочел, потому что понимаю, что любой издатель не в состоянии даже на йоту исправить эти запятые.) Каждый раз, когда я просил, они соглашались; и каждый раз они ничего не делали. Есть, – продолжал Паарфи, его белый костюм отливал оранжевым в свете ламп, – такие авторы, которые убивают издателей за то, что те поставили не там, где должно быть сейчас (и, без сомнения, наоборот), и никакой стражник, офицер или судья в их стране не накажет и даже не сделает выговор такому автору. Однако мы не убили никого. Вместо этого мы просто убрали нашу работу и нас самих из их мелких жизней о не, сейчас, не сейчас и сейчас не.
– Вот, и мы говорим это вам всем, сейчас! И если не сейчас, то когда?
Если он и сказал что-то еще толпе, собравшийся тем поздним вечером в таверне, это потонуло в одобрительном реве собравшегося общества, к которому присоединился и ваш обозреватель, который имеет честь подписаться здесь,
Илин, Маг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106