Приготовить торпедные аппараты! Ход четыре узла! Караван в прямой видимости.
Батыр сделал большой глоток и скомандовал в пустую кружку:
– Аппараты, товсь!
Напряжение достигло предела. Бек хрустел леденцом.
– Аппараты, пли!
В ответ из переговорной трубы раздался вопль торпедиста:
– Какие аппараты? Носовые или кормовые?! Бек задумчиво жевал.
– Пли! – рявкнул Отто, схватившись за голову.
Торпеды, как разъяренные звери, вырвавшиеся из клеток, помчались к целям, оставляя за собой светлый след из пузырьков сжатого воздуха.
Веерный залп из всех аппаратов накрыл две цели из трех. Прильнув к окуляру перископа, Отто наблюдал, как два огромных десантных транспорта, низко сидевших в воде, почти одновременно были приподняты кверху, а затем с грохотом, треском и пламенем рухнули в воду. Темные тени взлетали над огнем, а потом падали, поднимая фонтаны воды. Это были обломки мачт, мостиков, труб. Капитан субмарины не отрывал глаз от перископа. Ему казалось, будто он смотрит в раскаленную бездну. На поверхности плавали доски и обломки. Один транспорт раскололся и лежал у самого берега на мели. Вся кормовая часть, оборванная торпедой, находилась под водой. Носовая часть, мостик и горящая надстройка возвышались над водой. Из накренившейся к берегу трубы валил густой дым. Третий десантный корабль полным ходом шел к берегу. Под всеми парами он проскочил прибрежную мель и уткнулся носом в песчаный берег. Через борт прыгали едва различимые на фоне темного берега силуэты.
– Артиллерийский расчет наверх! – скомандовал капитан-лейтенант.
Толкаясь у трапа, матросы полезли на палубу, за ними выскочили Отто и Бек. Через минуту командир орудия доложил:
– К бою готовы!
– Огонь! – скомандовал Бек.
Через секунду прогремел выстрел. Яркое пламя ослепило артрасчет и всех стоящих на мостике. Второй выстрел был произведен с задержкой: ствол орудия откатился не полностью из-за густого бараньего жира, затвердевшего от воды. Матрос вручную открыл орудийный замок и вытащил пустую гильзу. После третьего выстрела замок окончательно заклинило.
Подлодку качало волной. Наводчику было трудно удерживать цель. Первые два снаряда упали с недолетом и перелетом; последний, третий снаряд попал в десантный корабль. В лунном свете подводники увидели черный дым, но живучее судно не загорелось.
С корабля потянулось световое щупальце прожектора, рыская по поверхности. Луч приближался к ним, но, к счастью, прошел над головами, не осветив субмарину-Прожектор шарил по морю. Враг понял, откуда исходит опасность. Яркий луч бегал по волнам в поисках подводной лодки. С корабля открыли беглый винтовочный огонь наугад. Над мостиком рубки засвистели пули.
– Открыть огонь из пулемета по кораблю! – приказал подводникам Отто.
Батыр судорожно вцепился в леерное ограждение. До него дошло, что они в открытом море. Пулемет выпустил длинную очередь, трассирующие пули белыми светлячками умчались в сторону вражеского корабля. Прожектор погас, но второй очереди не последовало. Пулемет заклинило. Бараний жир действовал безотказно. Дисциплинированный боцман выполнил приказ бека. К счастью, жира на смазку дизелей не хватило.
– Слева след торпеды! – Сигнальщик чудом увидел пузырящийся след железной смерти.
Появилась новая опасность: дала о себе знать неизвестная подлодка, охотившаяся за немецкой субмариной или просто сопровождавшая караван десантных кораблей.
Рулевой, не дожидаясь команды, успел развернуть «U-1277», как раздался новый крик:
– Вижу следы двух торпед!
В эту критическую минуту всегда хладнокровный капитан субмарины окончательно ополоумел и крикнул: «Мама!» Рулевой принял это за команду и дал малый ход. Субмарина снова удачно уклонилась от торпед – они пронеслись всего лишь в десятке метров. Большая волна ткнулась в борт, и всех окатило ледяными брызгами.
Старший помощник, не дожидаясь команды, приказал:
– «Крапивниками» – пли!
Самонаводящиеся акустические торпеды умчались в темную глубину. Они рыскали своими тупыми головками, идя на шум винтов неизвестной подлодки. Акустик Ганс доложил: «Зафиксировано два подводных взрыва с интервалом в три секунды». С неизвестной подлодкой было покончено.
Пришедший в себя Отто рявкнул в переговорную трубу:
– Передайте старпому, что он остается еще на сто лет сверхсрочной службы на флоте! Молодец!
Над мостиком опять засвистели пули.
– Все вниз! Срочное погружение! – скомандовал капитан-лейтенант.
Артиллерийский расчет выбросил за борт стреляные гильзы, ящик от снарядов и спустился в субмарину. Последними скатились по трапу Отто и Батыр. Бека пришлось насильно отрывать от лееров, отдирая палец за пальцем. Он совершенно не реагировал на свист пуль. Не в его обычае было кланяться смерти, когда тело попросту не повиновалось.
– Срочное погружение! – скомандовал капитан.
Боцман переложил рули на погружение. Зашипел компрессор, закачивая забортную воду в балластную цистерну. Подлодка получила отрицательную плавучесть, пошла на погружение и скоро легла на грунт. Мягкая подушка донного ила ласково обняла стальной корпус субмарины.
– Всем обедать! – сказал пришедший в себя Батыр и двинулся по узкому коридору в кают-компанию. За ним следом двинулся Отто, трясущимися руками вытирая холодный пот со лба.
В камбузе слышался лязг и удары по металлу: в авральном порядке собирали запасной самогонный аппарат. На подводных лодках все узлы и агрегаты дублированы – борьба за живучесть корабля. Скоро должен быть готов горячий «завтрак». Удовлетворенно оглядев свою работу, боцман хлопнул кока по плечу, оставив на белой тужурке отпечаток жирной пятерни.
* * *
В своем домике, находящемся в жилой зоне отряда, барон Маннергейм всхрапнул и открыл глаза. Он лежал в кровати, прислушиваясь к шелесту листьев за открытым окном. Барон перевернулся на бок, стараясь вспомнить убежавший сон. Рядом на кровати лежала его сабля, которую ему вручил лично император при производстве в кавалергарды. Очень осторожно барон погладил потертые ножны. Прожитые годы сделали сентиментального Карла Густавовича несколько грубее и циничнее, но к своей сабле он относился по-прежнему нежно и бережно. Барон ласково поцеловал эфес и осторожно укрыл саблю одеялом. Он спал очень чутко и теперь гадал, что могло его разбудить. Барон прислушался… Ничего, только шелест листвы. Карл Густавович поправил подушку и закрыл глаза. Вдалеке громыхнул гром. Потом еще два раза прозвучали глухие раскаты, похожие на далекую канонаду. Барон откинул одеяло и подбежал к окну. В стороне берега по морю рыскал луч прожектора. Послышалась длинная пулеметная очередь, свет над морем погас. Только полная луна висела на небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Батыр сделал большой глоток и скомандовал в пустую кружку:
– Аппараты, товсь!
Напряжение достигло предела. Бек хрустел леденцом.
– Аппараты, пли!
В ответ из переговорной трубы раздался вопль торпедиста:
– Какие аппараты? Носовые или кормовые?! Бек задумчиво жевал.
– Пли! – рявкнул Отто, схватившись за голову.
Торпеды, как разъяренные звери, вырвавшиеся из клеток, помчались к целям, оставляя за собой светлый след из пузырьков сжатого воздуха.
Веерный залп из всех аппаратов накрыл две цели из трех. Прильнув к окуляру перископа, Отто наблюдал, как два огромных десантных транспорта, низко сидевших в воде, почти одновременно были приподняты кверху, а затем с грохотом, треском и пламенем рухнули в воду. Темные тени взлетали над огнем, а потом падали, поднимая фонтаны воды. Это были обломки мачт, мостиков, труб. Капитан субмарины не отрывал глаз от перископа. Ему казалось, будто он смотрит в раскаленную бездну. На поверхности плавали доски и обломки. Один транспорт раскололся и лежал у самого берега на мели. Вся кормовая часть, оборванная торпедой, находилась под водой. Носовая часть, мостик и горящая надстройка возвышались над водой. Из накренившейся к берегу трубы валил густой дым. Третий десантный корабль полным ходом шел к берегу. Под всеми парами он проскочил прибрежную мель и уткнулся носом в песчаный берег. Через борт прыгали едва различимые на фоне темного берега силуэты.
– Артиллерийский расчет наверх! – скомандовал капитан-лейтенант.
Толкаясь у трапа, матросы полезли на палубу, за ними выскочили Отто и Бек. Через минуту командир орудия доложил:
– К бою готовы!
– Огонь! – скомандовал Бек.
Через секунду прогремел выстрел. Яркое пламя ослепило артрасчет и всех стоящих на мостике. Второй выстрел был произведен с задержкой: ствол орудия откатился не полностью из-за густого бараньего жира, затвердевшего от воды. Матрос вручную открыл орудийный замок и вытащил пустую гильзу. После третьего выстрела замок окончательно заклинило.
Подлодку качало волной. Наводчику было трудно удерживать цель. Первые два снаряда упали с недолетом и перелетом; последний, третий снаряд попал в десантный корабль. В лунном свете подводники увидели черный дым, но живучее судно не загорелось.
С корабля потянулось световое щупальце прожектора, рыская по поверхности. Луч приближался к ним, но, к счастью, прошел над головами, не осветив субмарину-Прожектор шарил по морю. Враг понял, откуда исходит опасность. Яркий луч бегал по волнам в поисках подводной лодки. С корабля открыли беглый винтовочный огонь наугад. Над мостиком рубки засвистели пули.
– Открыть огонь из пулемета по кораблю! – приказал подводникам Отто.
Батыр судорожно вцепился в леерное ограждение. До него дошло, что они в открытом море. Пулемет выпустил длинную очередь, трассирующие пули белыми светлячками умчались в сторону вражеского корабля. Прожектор погас, но второй очереди не последовало. Пулемет заклинило. Бараний жир действовал безотказно. Дисциплинированный боцман выполнил приказ бека. К счастью, жира на смазку дизелей не хватило.
– Слева след торпеды! – Сигнальщик чудом увидел пузырящийся след железной смерти.
Появилась новая опасность: дала о себе знать неизвестная подлодка, охотившаяся за немецкой субмариной или просто сопровождавшая караван десантных кораблей.
Рулевой, не дожидаясь команды, успел развернуть «U-1277», как раздался новый крик:
– Вижу следы двух торпед!
В эту критическую минуту всегда хладнокровный капитан субмарины окончательно ополоумел и крикнул: «Мама!» Рулевой принял это за команду и дал малый ход. Субмарина снова удачно уклонилась от торпед – они пронеслись всего лишь в десятке метров. Большая волна ткнулась в борт, и всех окатило ледяными брызгами.
Старший помощник, не дожидаясь команды, приказал:
– «Крапивниками» – пли!
Самонаводящиеся акустические торпеды умчались в темную глубину. Они рыскали своими тупыми головками, идя на шум винтов неизвестной подлодки. Акустик Ганс доложил: «Зафиксировано два подводных взрыва с интервалом в три секунды». С неизвестной подлодкой было покончено.
Пришедший в себя Отто рявкнул в переговорную трубу:
– Передайте старпому, что он остается еще на сто лет сверхсрочной службы на флоте! Молодец!
Над мостиком опять засвистели пули.
– Все вниз! Срочное погружение! – скомандовал капитан-лейтенант.
Артиллерийский расчет выбросил за борт стреляные гильзы, ящик от снарядов и спустился в субмарину. Последними скатились по трапу Отто и Батыр. Бека пришлось насильно отрывать от лееров, отдирая палец за пальцем. Он совершенно не реагировал на свист пуль. Не в его обычае было кланяться смерти, когда тело попросту не повиновалось.
– Срочное погружение! – скомандовал капитан.
Боцман переложил рули на погружение. Зашипел компрессор, закачивая забортную воду в балластную цистерну. Подлодка получила отрицательную плавучесть, пошла на погружение и скоро легла на грунт. Мягкая подушка донного ила ласково обняла стальной корпус субмарины.
– Всем обедать! – сказал пришедший в себя Батыр и двинулся по узкому коридору в кают-компанию. За ним следом двинулся Отто, трясущимися руками вытирая холодный пот со лба.
В камбузе слышался лязг и удары по металлу: в авральном порядке собирали запасной самогонный аппарат. На подводных лодках все узлы и агрегаты дублированы – борьба за живучесть корабля. Скоро должен быть готов горячий «завтрак». Удовлетворенно оглядев свою работу, боцман хлопнул кока по плечу, оставив на белой тужурке отпечаток жирной пятерни.
* * *
В своем домике, находящемся в жилой зоне отряда, барон Маннергейм всхрапнул и открыл глаза. Он лежал в кровати, прислушиваясь к шелесту листьев за открытым окном. Барон перевернулся на бок, стараясь вспомнить убежавший сон. Рядом на кровати лежала его сабля, которую ему вручил лично император при производстве в кавалергарды. Очень осторожно барон погладил потертые ножны. Прожитые годы сделали сентиментального Карла Густавовича несколько грубее и циничнее, но к своей сабле он относился по-прежнему нежно и бережно. Барон ласково поцеловал эфес и осторожно укрыл саблю одеялом. Он спал очень чутко и теперь гадал, что могло его разбудить. Барон прислушался… Ничего, только шелест листвы. Карл Густавович поправил подушку и закрыл глаза. Вдалеке громыхнул гром. Потом еще два раза прозвучали глухие раскаты, похожие на далекую канонаду. Барон откинул одеяло и подбежал к окну. В стороне берега по морю рыскал луч прожектора. Послышалась длинная пулеметная очередь, свет над морем погас. Только полная луна висела на небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89