Местный сторож – он же авиадиспетчер и начальник аэропорта – едва не подавился самогоном, когда, распугивая коров, на летное поле плюхнулась серебристая громада продукта отечественного авиапрома. Единственный уцелевший двигатель Нестеров отключил еще на подлете, чтобы не нарушить надсадным ревом кладбищенскую тишину вымирающей глубинки.
«Тушка» проползла на брюхе, уткнулась носом в скирду гнилого прошлогоднего сена и замерла. Нестеров благодарно похлопал самолет по штурвалу, печально снял летный шлем, обнажил голову перед остывающим автопилотом и под оглушительные аплодисменты покинул кабину, которую бек тут же аккуратно прикрыл на щеколду изнутри.
– Сели? – недоверчиво и испуганно повернул голову Петруха к Баранову.
Тот мрачным кивком подтвердил несомненный, хотя и невероятный факт.
– Ой, – вспомнил Петруха. – Я совсем забыл. Вот. Вы выронили, когда мы еще в Амстердам прилетели.
С этими словами Филиппов протянул Баранову его персональную кредитную карточку.

* * *
Разбор полетов в подвалах Малюты был пристрастным, суровым и беспощадным.
Секретарствовал Феликс Эдмундович. Остудив голову под кондиционером и привычно убедившись в повышенной температуре сердца, он удовлетворенно хмыкнул. Потом с пристрастием оглядел руки, вздохнул, встал, подошел к ржавому умывальнику и тщательно отмыл чернильные пятна на ладонях. Затем вытер руки полотенцем с петухами, больше напоминающими птеродактилей, и сел на табурет у стены с блокнотом в руках.
В углу мрачного застенка стоял новенький телевизор с видеомагнитофоном, а на столе кроме привычных никелированных клещей и эбонитовой лампы лежали кипы фото– и прочих документов. В камеру вошли и расположились за столом трое мрачных и насупленных офицеров: по центру – Владимиров, по бокам от него – Скуратов и Фурманов.
– Сесть. Трибунал пришел. Приступим! – скомандовал Владимиров и тихо уточнил: – С кого начнем, Малюта Лукьянович?
– Филиппов Петр Трофимович! – хмуро провозгласил Скуратов, бросая испепеляющий взгляд на лавку с испуганным Петрухой, безмятежным Нестеровым, сонным беком и азартно потирающим руки Барановым.
Филиппов вскочил, вытянул руки по швам и преданно уставился в очи Владимирова. Тот хмыкнул и прикрыл глаза ладонью. Петруха растерянно перевел взгляд на Фурманова. Тот усмехнулся, достал пилочку и занялся маникюром. Петруха с надеждой глянул на Скуратова, но тот внимательно изучал документы, и тогда несчастный Филиппов обратил свой уже потухший взор к Дзержинскому.
Железный Феликс неожиданно весело подмигнул Петрухе, и тот слегка воспрянул духом.
– У меня претензий нет! – отодвинул от себя документы Скуратов, обращаясь к Владимирову и Фурманову. – А как у вас, Дмитрий Андреевич?
Фурманов недовольно оторвался от полировки ногтей и уточнил:
– По Филиппову? Ни малейших. Отмечаю высокую сознательность нашего стажера. Из Этрускии пришла благодарность на его имя за подписью замначальника отряда «Серебряное копыто». Товарищ Филиппов накормил его персонального кентавра бутербродом.
– Понятно, – усмехнулся Владимиров. – Филиппову – благодарность. Вы что-то имеете против, товарищ Баранов?
Баранов хотел было высказаться насчет кредитки, но решил дождаться более подходящего момента и обреченно махнул рукой.
– Филиппов свободен, – подытожил Владимиров. – Кто следующий?
– Батырбек Батыр Бекович! – Скуратов призвал к ответу сына степей.
Бек недовольно встал и важно надул щеки.
– У меня претензий нет, – нахмурился Скуратов и непонятно пояснил: – Чистая работа.
– Товарищ Батыр привез важную информацию от товарища Насреддина, – негромко заметил Фурманов, возвращаясь к своим ногтям.
Владимиров утомленно поморщился.
– О делах потом, благодарю за службу, вы свободны. Следующий?
– Нестеров Петр Николаевич, – вздохнул Скуратов, подвигая к себе очередной лист документов. – Вопросов нет.
– Как это нет? – не выдержал Баранов, вскакивая с места. – Он мухоморами торговал и в публичный дом ходил.
– Какие мухоморы? – удивился Владимиров.
– Какой публичный дом? – насторожился Фурманов. – На площади Дам или на улице Роз?
– Гм-м, – хмыкнул Малюта. – Тут вот какое дело… Про мухоморы то есть. Я, Дмитрий Евгеньевич, своему коллеге обещал, пардон, парочку – в порядке культурного обмена. Гербарий он собирает. А насчет публичного дома – не знаю. Право слово, ни ухом ни духом.
Фурманов озабоченно повернулся к Нестерову.
– Уточните по публичному дому, Петр Николаевич. Где, когда, зачем? И цены на вход, пожалуйста.
Штабс-капитан неторопливо достал из планшетки записную книжку, перелистал ее и, обнаружив нужную страницу, доложил:
– Амстердам, второго числа, за подшивкой «Авиация – в массы!» от 1912 года. Вход – бесплатный.
– То есть как бесплатный? – растерялся Фурманов. – Раньше платили. Да, Малюта?
Малюта согласно затряс бородой.
– Бесплатно, – заверил Нестеров. – Библиотека у них теперь бесплатно.
– Какая библиотека? – взвился Баранов. – Вы в публичный дом ходили!
Владимиров тяжело вздохнул:
– «Public house» – это переводится как библиотека, Александр Михайлович. Петр Николаевич, до свидания.
Нестеров покинул каморку, мимоходом сунув в руку железного Феликса презент – пачку импортной жвачки. Старик под старость всерьез увлекся коллекционированием фантиков.
– Та-ак! – нехорошо усмехнулся Владимиров. – Кажется, пора заняться делом.
– Баранов Александр Михайлович! – потребовал на ковер заммордуха Скуратов и плотоядно осклабился.
Баранов, демонстрируя независимость, гордо выпрямился.
– Докладывайте, – приказал Владимиров. Скуратов кошачьим движением пододвинул к себе документы и, периодически протягивая коллегам по трибуналу соответствующие фотографии, начал излагать свои претензии.
– Гражданин Баранов, находясь в творческой командировке, проявил себя исключительно с негативной стороны. Будучи руководителем делегации, он еще в аэропорту проявил потрясающую личную скаредность, чем поставил под угрозу авторитет Империи.
Трибунала Баранов не боялся. Малюту побаивался, а трибунала – нет. В свое время на партсобраниях ему приходилось выслушивать и не такие обвинения от коллег, но опыт профессионального демагога не раз спасал его и от взысканий, и от оргвыводов.
– Я хотел ознакомиться с работой общественного транспорта, – усмехнулся Баранов. Вот докладная, товарищ Владимиров. Плохо работает у них общественный транспорт. И экологическая полиция бездействует.
Владимиров мельком глянул на донос и передал его Фурманову.
– Ненаказуемо, – кивнул комиссар.
Скуратов продолжил:
– Бил посуду в холле в компании табора цыган…
– Национальный обычай, – усмехнулся Баранов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89