Кстати, она считает, что я похожа на «пет-рокера». Это ее прикол нынешнего месяца. Вот что получается в результате слияния «пет-рока»с «панк-рокером».
– У меня есть пара лыжных курток, вельветовые штаны, шапки, перчатки. Можешь носить все, что захочешь.
Взяв меня под руку, она понюхала мои волосы.
– Ты пока еще не куришь.
– Я пока еще не курю и ненавижу, когда мне напоминают о том, что я пока не курю, потому что тут же начинаю об этом думать.
– Ты лучше выглядишь, и от тебя не несет табаком. И ты не растолстела. Какой же это поганенький аэро-портишко, – воскликнула Люси, чей компьютерный ум допускал промахи по части дипломатии. – Почему он называется международный?
– Потому что здесь есть рейсы на Майами.
– А почему бабушка никогда не приезжает тебя навестить?
– Она не любит путешествовать и наотрез отказывается летать самолетом.
– Это более безопасно, чем ездить на машине. У нее с бедром все хуже, тетя Кей.
– Знаю. Ты получай свои вещи, а я пока что подгоню к выходу машину, – сказала я, когда мы подошли к багажной секции. – Но давай-ка сначала узнаем, на какую из вертушек они придут.
– Здесь их всего три. Как-нибудь разберусь. Оставив ее, я вышла на холодный свежий воздух, благодарная за несколько минут одиночества, чтобы кое-что обдумать. Происшедшие в Люси перемены, честно говоря, застали меня врасплох, и я вдруг засомневалась, как с ней обращаться. Люси всегда была непростым ребенком. С самого первого дня ее отличали не по годам взрослый ум, подчиненный детским эмоциям, и взбалмошность, особенно проявившаяся, когда ее мать вышла замуж за Армандо. Единственными моими козырями были рост и возраст. Но теперь Люси стала ростом с меня и разговаривала спокойным низким голосом. Это была уже не та девочка, которая могла убежать к себе в комнату, хлопнув дверью. Она уже не будет выходить из спора с криком, что ненавидит меня или рада, что я не ее мать. Я подсознательно готовилась к совершенно неожиданным изменениям в ее настроении и к спорам, из которых могла бы и не выйти победительницей. Я вполне представляла себе, как она с надменным видом выходит из дома и куда-то уезжает на моей машине.
Мы мало беседовали по дороге, потому что Люси была восхищена зимней погодой. Все вокруг таяло подобно ледяной скульптуре, а на горизонте зловещей серой полоской уже появлялся очередной холодный фронт. Когда мы въехали в тот район, куда я перебралась с тех пор, как она в последний раз побывала у меня, она стала внимательно смотреть по сторонам на роскошные дома с двориками, украшенными по-рождественски, и мощенные кирпичом дорожки. Какой-то мужчина, одетый, как эскимос, выгуливал свою старую располневшую собаку, а мимо не спеша проплыл черный «ягуар» с серыми от дорожной соли боками.
– Сегодня же воскресенье. А где дети, или здесь их нет? – спросила Люси таким тоном, словно это в чем-то меня изобличало.
– Почему же, есть.
Я свернула на свою улицу.
– Ни велосипедов во дворах, ни санок, ни беседок. Здесь что, никто никогда не гуляет?
– Здесь очень тихий и спокойный район.
– Поэтому ты его и выбрала?
– Отчасти. Кроме этого, здесь довольно безопасно и, надеюсь, это неплохое капиталовложение.
– Личная безопасность?
– Да, – ответила я, чувствуя себя не совсем уютно.
Она продолжала разглядывать проплывавшие мимо большие особняки.
– Небось приходишь домой, запираешься и никого не слышишь. И даже никого не видишь. Только если кто-то прогуливается с собакой. Но у тебя собаки нет. Много шутников навестило тебя в канун Дня всех святых?
– Все было спокойно, – уклончиво ответила я. И вправду мне позвонили в дверь лишь один раз, когда я работала у себя в кабинете. На экране видеомонитора я увидела на своем крыльце четверых шутников и, взяв трубку, уже было начала говорить им, что сейчас подойду, но тут услышала их разговор.
– Нет, там нет никакого трупа, – шептал маленький заводила.
– Есть, – утверждал «человек-паук». – Ее постоянно показывают по телевизору, потому что она режет мертвецов и раскладывает их по банкам. Мне отец говорил.
Поставив машину в гараж, я сказала Люси:
– Сейчас мы должны определить тебя в комнату, а потом мне первым делом нужно развести огонь и приготовить горячий шоколад. А там придумаем, что у нас будет на обед.
– Я не пью шоколад. У тебя есть кофеварка-экспресс?
– Разумеется.
– Было бы превосходно, если бы у тебя оказался еще и французский жареный кофе без кофеина. Ты знакома с соседями?
– Я знаю, кто они. Дай-ка я возьму этот чемодан, а ты неси сумку, чтобы я могла открыть дверь и отключить сигнализацию. Боже, какая тяжесть.
– Бабуля настояла, чтобы я взяла грейпфруты. Они очень даже ничего, но в них полно косточек. – Люси шла, озираясь по сторонам. – Ого. Прожекторы. Как называется этот шикарный стиль?
Может, ей надоест такой тон, если поменьше обращать внимания?
– Спальня для гостей находится там, – показала я. – Я могу поселить тебя наверху, если хочешь, но мне казалось, тебе будет лучше здесь, рядом со мной.
– Здесь просто замечательно. Если компьютер будет неподалеку от меня.
– Он у меня в кабинете. Это рядом с твоей комнатой.
– Я привезла с собой свои записи по ЮНИКСу, книжки и прочее. – Она остановилась перед раздвижными стеклянными дверями в гостиную. – Этот двор хуже, чем твой тот. У тебя здесь нет роз. – Это было сказано таким тоном, словно я подвела всех, кого только знала.
– Да, в этом саду мне еще работать и работать. И мне даже приятно, что все это у меня впереди.
Люси медленно озиралась по сторонам, и наконец ее взгляд дошел до меня.
– На дверях телекамеры, сенсоры, ограда, служба безопасности, еще что? Орудийные башни?
– Нет, орудийных башен здесь нет.
– У тебя здесь прямо Форт-Апачи, а, тетя Кей? Ты переселилась сюда, потому что Марк умер, и теперь во всем мире остались только плохие люди.
Это неожиданное замечание так сильно задело меня что на глаза немедленно навернулись слезы. Я прошла в спальню для гостей и поставила ее чемодан, потом проверила полотенца, мыло и зубную пасту в ванной. Вернувшись в спальню, я раскрыла занавески, проверила ящики комода, встроенный шкаф и подрегулировала отопление, в то время как моя племянница, сидя на краешке кровати, следила за каждым моим движением. Через несколько минут я была в состоянии посмотреть ей в глаза.
– Когда достанешь свои вещи, я покажу тебе шкаф, где ты сможешь покопаться, чтобы подобрать себе что-нибудь теплое из одежды, – сказала я.
– Ты никогда не видела его таким, каким его видели все остальные.
– Люси, нам нужно перевести разговор на что-то другое.
Я зажгла лампу и проверила, подключен ли телефон.
– Тебе лучше без него, – осуждающе добавила она.
– Люси...
– Он никогда не был для тебя тем, чем должен был быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– У меня есть пара лыжных курток, вельветовые штаны, шапки, перчатки. Можешь носить все, что захочешь.
Взяв меня под руку, она понюхала мои волосы.
– Ты пока еще не куришь.
– Я пока еще не курю и ненавижу, когда мне напоминают о том, что я пока не курю, потому что тут же начинаю об этом думать.
– Ты лучше выглядишь, и от тебя не несет табаком. И ты не растолстела. Какой же это поганенький аэро-портишко, – воскликнула Люси, чей компьютерный ум допускал промахи по части дипломатии. – Почему он называется международный?
– Потому что здесь есть рейсы на Майами.
– А почему бабушка никогда не приезжает тебя навестить?
– Она не любит путешествовать и наотрез отказывается летать самолетом.
– Это более безопасно, чем ездить на машине. У нее с бедром все хуже, тетя Кей.
– Знаю. Ты получай свои вещи, а я пока что подгоню к выходу машину, – сказала я, когда мы подошли к багажной секции. – Но давай-ка сначала узнаем, на какую из вертушек они придут.
– Здесь их всего три. Как-нибудь разберусь. Оставив ее, я вышла на холодный свежий воздух, благодарная за несколько минут одиночества, чтобы кое-что обдумать. Происшедшие в Люси перемены, честно говоря, застали меня врасплох, и я вдруг засомневалась, как с ней обращаться. Люси всегда была непростым ребенком. С самого первого дня ее отличали не по годам взрослый ум, подчиненный детским эмоциям, и взбалмошность, особенно проявившаяся, когда ее мать вышла замуж за Армандо. Единственными моими козырями были рост и возраст. Но теперь Люси стала ростом с меня и разговаривала спокойным низким голосом. Это была уже не та девочка, которая могла убежать к себе в комнату, хлопнув дверью. Она уже не будет выходить из спора с криком, что ненавидит меня или рада, что я не ее мать. Я подсознательно готовилась к совершенно неожиданным изменениям в ее настроении и к спорам, из которых могла бы и не выйти победительницей. Я вполне представляла себе, как она с надменным видом выходит из дома и куда-то уезжает на моей машине.
Мы мало беседовали по дороге, потому что Люси была восхищена зимней погодой. Все вокруг таяло подобно ледяной скульптуре, а на горизонте зловещей серой полоской уже появлялся очередной холодный фронт. Когда мы въехали в тот район, куда я перебралась с тех пор, как она в последний раз побывала у меня, она стала внимательно смотреть по сторонам на роскошные дома с двориками, украшенными по-рождественски, и мощенные кирпичом дорожки. Какой-то мужчина, одетый, как эскимос, выгуливал свою старую располневшую собаку, а мимо не спеша проплыл черный «ягуар» с серыми от дорожной соли боками.
– Сегодня же воскресенье. А где дети, или здесь их нет? – спросила Люси таким тоном, словно это в чем-то меня изобличало.
– Почему же, есть.
Я свернула на свою улицу.
– Ни велосипедов во дворах, ни санок, ни беседок. Здесь что, никто никогда не гуляет?
– Здесь очень тихий и спокойный район.
– Поэтому ты его и выбрала?
– Отчасти. Кроме этого, здесь довольно безопасно и, надеюсь, это неплохое капиталовложение.
– Личная безопасность?
– Да, – ответила я, чувствуя себя не совсем уютно.
Она продолжала разглядывать проплывавшие мимо большие особняки.
– Небось приходишь домой, запираешься и никого не слышишь. И даже никого не видишь. Только если кто-то прогуливается с собакой. Но у тебя собаки нет. Много шутников навестило тебя в канун Дня всех святых?
– Все было спокойно, – уклончиво ответила я. И вправду мне позвонили в дверь лишь один раз, когда я работала у себя в кабинете. На экране видеомонитора я увидела на своем крыльце четверых шутников и, взяв трубку, уже было начала говорить им, что сейчас подойду, но тут услышала их разговор.
– Нет, там нет никакого трупа, – шептал маленький заводила.
– Есть, – утверждал «человек-паук». – Ее постоянно показывают по телевизору, потому что она режет мертвецов и раскладывает их по банкам. Мне отец говорил.
Поставив машину в гараж, я сказала Люси:
– Сейчас мы должны определить тебя в комнату, а потом мне первым делом нужно развести огонь и приготовить горячий шоколад. А там придумаем, что у нас будет на обед.
– Я не пью шоколад. У тебя есть кофеварка-экспресс?
– Разумеется.
– Было бы превосходно, если бы у тебя оказался еще и французский жареный кофе без кофеина. Ты знакома с соседями?
– Я знаю, кто они. Дай-ка я возьму этот чемодан, а ты неси сумку, чтобы я могла открыть дверь и отключить сигнализацию. Боже, какая тяжесть.
– Бабуля настояла, чтобы я взяла грейпфруты. Они очень даже ничего, но в них полно косточек. – Люси шла, озираясь по сторонам. – Ого. Прожекторы. Как называется этот шикарный стиль?
Может, ей надоест такой тон, если поменьше обращать внимания?
– Спальня для гостей находится там, – показала я. – Я могу поселить тебя наверху, если хочешь, но мне казалось, тебе будет лучше здесь, рядом со мной.
– Здесь просто замечательно. Если компьютер будет неподалеку от меня.
– Он у меня в кабинете. Это рядом с твоей комнатой.
– Я привезла с собой свои записи по ЮНИКСу, книжки и прочее. – Она остановилась перед раздвижными стеклянными дверями в гостиную. – Этот двор хуже, чем твой тот. У тебя здесь нет роз. – Это было сказано таким тоном, словно я подвела всех, кого только знала.
– Да, в этом саду мне еще работать и работать. И мне даже приятно, что все это у меня впереди.
Люси медленно озиралась по сторонам, и наконец ее взгляд дошел до меня.
– На дверях телекамеры, сенсоры, ограда, служба безопасности, еще что? Орудийные башни?
– Нет, орудийных башен здесь нет.
– У тебя здесь прямо Форт-Апачи, а, тетя Кей? Ты переселилась сюда, потому что Марк умер, и теперь во всем мире остались только плохие люди.
Это неожиданное замечание так сильно задело меня что на глаза немедленно навернулись слезы. Я прошла в спальню для гостей и поставила ее чемодан, потом проверила полотенца, мыло и зубную пасту в ванной. Вернувшись в спальню, я раскрыла занавески, проверила ящики комода, встроенный шкаф и подрегулировала отопление, в то время как моя племянница, сидя на краешке кровати, следила за каждым моим движением. Через несколько минут я была в состоянии посмотреть ей в глаза.
– Когда достанешь свои вещи, я покажу тебе шкаф, где ты сможешь покопаться, чтобы подобрать себе что-нибудь теплое из одежды, – сказала я.
– Ты никогда не видела его таким, каким его видели все остальные.
– Люси, нам нужно перевести разговор на что-то другое.
Я зажгла лампу и проверила, подключен ли телефон.
– Тебе лучше без него, – осуждающе добавила она.
– Люси...
– Он никогда не был для тебя тем, чем должен был быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88