Мы с вами просто так этого не увидим. Давайте попробуем немного усилить вертикальные линии. – Он пошевелил мышью. – Сделаем горизонтальные капельку потемнее. Вот так. Хорошо. Что-то видно. Два-ноль-два, тире. Здесь телефонный номер.
Пододвинув стул поближе к нему, я села.
– Это код округа Колумбия, – сказала я.
– Так, я вижу четверку и тройку. Или это восемь?
Я прищурилась.
– Мне кажется, тройка.
– Вот так получше. Вы правы. Это определенно тройка.
Он еще немного потрудился, и в результате его стараний на экране стали видны другие цифры и слова. Потом он со вздохом сказал:
– Дьявол. Не получается с последней цифрой. Ее просто нет, но взгляните на то, что идет перед кодом округа Колумбия. После «кому» стоит двоеточие. А здесь, прямо под ним, – «от кого» с последующим двоеточием и другим номером. Восемь-ноль-четыре. Это местный. Этот номер очень нечеткий. Пятерка и, кажется, семерка, а может быть, и девятка?
– Думаю, здесь написан номер Дженнифер Дейтон, – сказала я. – Ее факс и телефон на одной линии – у нее в офисе стоял факс, в него вставляются обыкновенные листы машинописной бумаги. Похоже, на том листе, что лежал поверх этого, она написала факс. Что она отсылала? Какой-то документ? Здесь нет никакого сообщения.
– Мы еще не закончили. У нас вырисовывается нечто похожее на число. Одиннадцать? Нет, здесь семерка. Семнадцатое декабря. Я сейчас спущусь немного пониже.
Он пошевелил мышью, и стрелки сползли вниз. Нажав клавишу, он увеличил тот участок, над которым хотел поработать, и начал закрашивать его оттенками серого. Я сидела, не шелохнувшись, пока практически из ничего начали образовываться завитки и точки. Вэндер работал молча. Затаив дыхание, мы смотрели почти не мигая. Так мы просидели около часа – слова постепенно становились более четкими, один оттенок серого контрастировал с другим. Вэндер словно заставлял их появляться, выманивал их. Казалось невероятным, но вот уже все было перед глазами.
Ровно неделю назад, меньше чем за два дня до убийства, Дженнифер Дейтон отправила в Вашингтон, округ Колумбия, факс следующего содержания:
Да, я согласна, но слишком поздно, поздно, поздно. Лучше вам приехать сюда. Как же все плохо!
Когда я наконец отвела глаза от экрана, после того как Вэндер нажал на кнопку распечатки, я почувствовала легкое головокружение. Перед глазами все расплывалось, повысилось содержание адреналина в крови.
– Нужно, чтобы это немедленно увидел Марино. Надеюсь, мы сможем выяснить, чей это номер факса в Вашингтоне. У нас есть все, кроме последней цифры. Сколько в Вашингтоне может оказаться факсов с таким же номером, за исключением последней цифры?
– С цифрами от ноля до девяти. – Вэндер повысил голос из-за работающего принтера. – Самое большее – десять. Десять номеров телефонов или факсов совершенно таких же, за исключением последней цифры.
Он показал мне распечатку.
– Я ее еще немного подчищу и потом дам вам лучшую копию, – сказал он. – И еще кое-что. Мне никак не удается добраться до отпечатка Ронни Уоддела – того кровавого отпечатка, что обнаружили в доме Робин Нейсмит. Каждый раз, когда я звоню в архив, мне говорят, что его файл еще не нашли.
– Не забывайте, какое сейчас время. Я почти уверена, что сейчас там вряд ли кто-нибудь сидит, – сказала я, одолеваемая каким-то дурным предчувствием.
Вернувшись к себе в офис, я дозвонилась до Марино и рассказала ему о том, что обнаружил Вэндер.
– Черт, забудьте про телефонную компанию, – буркнул он. – Мой человек уже уехал на праздники, и никто там больше пальцем не пошевелит в канун Рождества.
– А нам самим не удастся вычислить, кому она посылала факс? – предположила я.
– Не представляю как. Разве что послать факс типа «Кто ты?» в расчете на то, что этот кто-то ответит: «Привет. Я – убийца Дженнифер Дейтон».
– Все зависит от того, запрограммировано ли в том факсе обозначение, – сказала я.
– Обозначение?
– Новые, модернизированные аппараты позволяют запрограммировать имя или название компании в синему. Такой заголовок будет напечатан на всем, что бы и куда бы вы ни послали. Но самое главное, что обозначение-заголовок того, кто получил факс, появится на дисплее аппарата, с которого тот факс был отправлен. Иными словами, если я пошлю факс вам, то на экранчике дисплея своего аппарата я увижу «Полицейское управление Ричмонда» прямо над номером только что набранного мною факса.
– У вас есть такой модный аппарат? Тот, что стоит у нас в отделе, – барахло.
– Здесь в офисе есть один.
– Хорошо, потом расскажете мне, что получится. Мне уже пора.
Я наскоро составила список десяти телефонных номеров, каждый из которых начинался с тех шести цифр, которые нам с Вэндером удалось разобрать на том листе бумаги, что был найден на кровати Дженнифер Дейтон. Я приписала к каждому номеру ноль, единицу, двойку, тройку и так далее и начала набирать. Только один из них отозвался характерным скрипучим сигналом.
Факс-аппарат находился в кабинете моего программиста Маргарет, которая, к счастью, тоже уже начала свой праздничный отдых. Плотно закрыв дверь, я села за ее стол и задумалась под жужжание компьютера и мигание огоньков модема. Если я начну передачу факса, название моего офиса появится на дисплее того факс-аппарата, номер которого я наберу. Мне нужно будет быстро прервать связь. Я рассчитывала на то, что к тому времени, когда кто-нибудь решит проверить факс, надпись «Офис главного судебного эксперта» и наш номер исчезнут с экрана.
Вставив чистый лист бумаги, я набрала вашингтонский номер и дождалась начала связи. В окошке дисплея ничего не появилось. Проклятье. Никакого обозначения в том факс-аппарате, номер которого я набрала, не было запрограммировано. Довольно. Я прервала связь и, разочарованная, вернулась к себе в офис. Не успела я сесть за стол, как зазвонил телефон.
– Доктор Скарпетта, – ответила я.
– Это Николас Грумэн. Не знаю, что вы хотели мне передать, но ваш факс не прошел.
– Простите? – оторопев, воскликнула я.
– У меня здесь ничего нет, кроме чистого листка бумаги с названием вашего офиса.
– Понятно, – отозвалась я, чувствуя, как у меня по рукам побежали мурашки.
– Вы, вероятно, хотели прислать мне ваши исправления по материалам судебно-медицинской экспертизы? Насколько я понимаю, вы ознакомились с конструкцией электрического стула.
Я не отвечала.
– Что ж, очень разумно с вашей стороны, доктор Скарпетта. Может быть, вам стало известно что-нибудь новое о предмете нашего с вами обсуждения – о повреждениях на внутренней части рук мистера Уоддела? О локтевых ямках?
– Вы не напомните мне еще раз номер вашего факса? – тихо сказала я.
Он продиктовал. Номер полностью совпадал с тем, что был записан у меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Пододвинув стул поближе к нему, я села.
– Это код округа Колумбия, – сказала я.
– Так, я вижу четверку и тройку. Или это восемь?
Я прищурилась.
– Мне кажется, тройка.
– Вот так получше. Вы правы. Это определенно тройка.
Он еще немного потрудился, и в результате его стараний на экране стали видны другие цифры и слова. Потом он со вздохом сказал:
– Дьявол. Не получается с последней цифрой. Ее просто нет, но взгляните на то, что идет перед кодом округа Колумбия. После «кому» стоит двоеточие. А здесь, прямо под ним, – «от кого» с последующим двоеточием и другим номером. Восемь-ноль-четыре. Это местный. Этот номер очень нечеткий. Пятерка и, кажется, семерка, а может быть, и девятка?
– Думаю, здесь написан номер Дженнифер Дейтон, – сказала я. – Ее факс и телефон на одной линии – у нее в офисе стоял факс, в него вставляются обыкновенные листы машинописной бумаги. Похоже, на том листе, что лежал поверх этого, она написала факс. Что она отсылала? Какой-то документ? Здесь нет никакого сообщения.
– Мы еще не закончили. У нас вырисовывается нечто похожее на число. Одиннадцать? Нет, здесь семерка. Семнадцатое декабря. Я сейчас спущусь немного пониже.
Он пошевелил мышью, и стрелки сползли вниз. Нажав клавишу, он увеличил тот участок, над которым хотел поработать, и начал закрашивать его оттенками серого. Я сидела, не шелохнувшись, пока практически из ничего начали образовываться завитки и точки. Вэндер работал молча. Затаив дыхание, мы смотрели почти не мигая. Так мы просидели около часа – слова постепенно становились более четкими, один оттенок серого контрастировал с другим. Вэндер словно заставлял их появляться, выманивал их. Казалось невероятным, но вот уже все было перед глазами.
Ровно неделю назад, меньше чем за два дня до убийства, Дженнифер Дейтон отправила в Вашингтон, округ Колумбия, факс следующего содержания:
Да, я согласна, но слишком поздно, поздно, поздно. Лучше вам приехать сюда. Как же все плохо!
Когда я наконец отвела глаза от экрана, после того как Вэндер нажал на кнопку распечатки, я почувствовала легкое головокружение. Перед глазами все расплывалось, повысилось содержание адреналина в крови.
– Нужно, чтобы это немедленно увидел Марино. Надеюсь, мы сможем выяснить, чей это номер факса в Вашингтоне. У нас есть все, кроме последней цифры. Сколько в Вашингтоне может оказаться факсов с таким же номером, за исключением последней цифры?
– С цифрами от ноля до девяти. – Вэндер повысил голос из-за работающего принтера. – Самое большее – десять. Десять номеров телефонов или факсов совершенно таких же, за исключением последней цифры.
Он показал мне распечатку.
– Я ее еще немного подчищу и потом дам вам лучшую копию, – сказал он. – И еще кое-что. Мне никак не удается добраться до отпечатка Ронни Уоддела – того кровавого отпечатка, что обнаружили в доме Робин Нейсмит. Каждый раз, когда я звоню в архив, мне говорят, что его файл еще не нашли.
– Не забывайте, какое сейчас время. Я почти уверена, что сейчас там вряд ли кто-нибудь сидит, – сказала я, одолеваемая каким-то дурным предчувствием.
Вернувшись к себе в офис, я дозвонилась до Марино и рассказала ему о том, что обнаружил Вэндер.
– Черт, забудьте про телефонную компанию, – буркнул он. – Мой человек уже уехал на праздники, и никто там больше пальцем не пошевелит в канун Рождества.
– А нам самим не удастся вычислить, кому она посылала факс? – предположила я.
– Не представляю как. Разве что послать факс типа «Кто ты?» в расчете на то, что этот кто-то ответит: «Привет. Я – убийца Дженнифер Дейтон».
– Все зависит от того, запрограммировано ли в том факсе обозначение, – сказала я.
– Обозначение?
– Новые, модернизированные аппараты позволяют запрограммировать имя или название компании в синему. Такой заголовок будет напечатан на всем, что бы и куда бы вы ни послали. Но самое главное, что обозначение-заголовок того, кто получил факс, появится на дисплее аппарата, с которого тот факс был отправлен. Иными словами, если я пошлю факс вам, то на экранчике дисплея своего аппарата я увижу «Полицейское управление Ричмонда» прямо над номером только что набранного мною факса.
– У вас есть такой модный аппарат? Тот, что стоит у нас в отделе, – барахло.
– Здесь в офисе есть один.
– Хорошо, потом расскажете мне, что получится. Мне уже пора.
Я наскоро составила список десяти телефонных номеров, каждый из которых начинался с тех шести цифр, которые нам с Вэндером удалось разобрать на том листе бумаги, что был найден на кровати Дженнифер Дейтон. Я приписала к каждому номеру ноль, единицу, двойку, тройку и так далее и начала набирать. Только один из них отозвался характерным скрипучим сигналом.
Факс-аппарат находился в кабинете моего программиста Маргарет, которая, к счастью, тоже уже начала свой праздничный отдых. Плотно закрыв дверь, я села за ее стол и задумалась под жужжание компьютера и мигание огоньков модема. Если я начну передачу факса, название моего офиса появится на дисплее того факс-аппарата, номер которого я наберу. Мне нужно будет быстро прервать связь. Я рассчитывала на то, что к тому времени, когда кто-нибудь решит проверить факс, надпись «Офис главного судебного эксперта» и наш номер исчезнут с экрана.
Вставив чистый лист бумаги, я набрала вашингтонский номер и дождалась начала связи. В окошке дисплея ничего не появилось. Проклятье. Никакого обозначения в том факс-аппарате, номер которого я набрала, не было запрограммировано. Довольно. Я прервала связь и, разочарованная, вернулась к себе в офис. Не успела я сесть за стол, как зазвонил телефон.
– Доктор Скарпетта, – ответила я.
– Это Николас Грумэн. Не знаю, что вы хотели мне передать, но ваш факс не прошел.
– Простите? – оторопев, воскликнула я.
– У меня здесь ничего нет, кроме чистого листка бумаги с названием вашего офиса.
– Понятно, – отозвалась я, чувствуя, как у меня по рукам побежали мурашки.
– Вы, вероятно, хотели прислать мне ваши исправления по материалам судебно-медицинской экспертизы? Насколько я понимаю, вы ознакомились с конструкцией электрического стула.
Я не отвечала.
– Что ж, очень разумно с вашей стороны, доктор Скарпетта. Может быть, вам стало известно что-нибудь новое о предмете нашего с вами обсуждения – о повреждениях на внутренней части рук мистера Уоддела? О локтевых ямках?
– Вы не напомните мне еще раз номер вашего факса? – тихо сказала я.
Он продиктовал. Номер полностью совпадал с тем, что был записан у меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88