Раздались еще сирены. Захлопали дверцы машин.
– Мы уезжаем, – сказал Марино, когда появился Люцеро. – Не забудьте про его синий фургончик. – Он повернулся ко мне. – Док? Вы помните, как доехать до обиталища Хелен Граймз?
– Да.
– Съездим поговорим с ней.
* * *
Хелен Граймз уже ничего не могла нам рассказать. Оказавшись минут через сорок пять у ее дома, мы обнаружили входную дверь открытой и зашли внутрь. Обогреватель был включен на полную мощь, и царивший в доме запах я бы не спутала ни с каким другим.
– Боже милостивый, – воскликнул Марино, входя в спальню.
Ее обезглавленное тело сидело в кресле возле стены. Лишь через три дня живущий неподалеку фермер нашел недостававшую часть. Он удивился, увидев, что кто-то оставил на одном из его полей сумку для шаров из кегельбана. Но потом очень пожалел, что открыл ее.
Эпилог
Дворик позади дома моей матери в Майами был наполовину в тени, наполовину в мягких лучах солнца, и по обеим сторонам задней двери буйно цвели розы гибискус. Ее лаймовое дерево, что росло возле забора, чуть ли не гнулось под тяжестью плодов, в то время как все другие деревья в округе стояли голые и безжизненные. Это было выше моего понимания, потому что я никогда не думала, что благополучному росту растений может способствовать критика. Я считала, что с ними нужно обходиться по-доброму.
– Кейти? – крикнула моя мать из кухонного окошка. Я слышала шум лившейся в раковину воды. Не было смысла отвечать.
Люси съела своей ладьей моего ферзя.
– Знаешь что, – возмутилась я, – я так не люблю с тобой играть.
– Чего же ты меня тогда просишь?
– Я? Тебя? Это ты заставляешь меня и не можешь ограничиться одной партией.
– Просто я хочу дать тебе шанс отыграться. А ты его все время упускаешь.
Мы сидели друг против друга во дворе за столиком. Лед в наших стаканах с лимонадом растаял, и я чувствовала, что немного обгорела на солнце.
– Кейти? Вы с Люси потом не сходите за вином? – спросила из окна моя мать.
Мне были видны очертания ее головы и закругленный блик лица. Было слышно, как открылись и закрылись двери буфета, потом зазвенел телефон. Звонили мне, и моя мать просто протянула из двери радиотелефон.
– Это Бентон, – услышала я знакомый голос. – Судя по газетам, у вас там шикарная погода. А здесь – дождь и всего семь градусов.
– Не вызывай у меня тоску по дому.
– Кей, похоже, мы установили личность. Кстати, кто-то неплохо поработал. Удостоверения личности очень хорошие. Он без проблем приобрел оружие в магазине, снял квартиру, и ни у кого не возникло никаких вопросов.
– А откуда у него деньги?
– Семейные. Видно, было что-то припрятано. Одним словом, после просмотра тюремных документов и многочисленных бесед с разными людьми получается, что Хилтон Саливан – это некто по имени Темпл Брукс Голт, тридцать один год, из Олбани, Джорджия. У его отца пекановая плантация и куча денег. В некоторых отношениях Голт вполне типичен – увлекается оружием, в том числе холодным, боевыми искусствами, порнографией. Он представляет собой антисоциальный элемент и все такое.
– А чем он не типичен?
– Судя по его действиям, он совершенно непредсказуем. Он не подходит ни под один стереотип, Кей. Не укладывается ни в какие рамки. Если ему что-то приходит в голову, он просто воплощает это. Донельзя самодовольный и самовлюбленный. Взять хотя бы его волосы. Он сам ими занимается. Мы нашли осветлитель, ополаскиватели и тому подобное в его квартире. Некоторая его непоследовательность довольно необычна.
– Например?
– Он ездил на этом потрепанном старом фургончике, который когда-то принадлежал маляру. Похоже, Голт никогда не мыл его и не пытался почистить, даже после того, как убил в нем Эдди Хита. Мы обнаружили улики, и найденная кровь соответствует крови Эдди Хита. Неосмотрительно. Но в то же время Голт явно позаботился о том, чтобы скрыть следы укусов и изменить отпечатки пальцев. А это уже очень предусмотрительно.
– Бентон, а что у него в прошлом?
– Осужден за убийство. Два с половиной года назад он рассердился на кого-то в баре и двинул ему по голове. Это случилось в Эбингдоне, Вирджиния. Кстати, у Голта черный пояс в каратэ.
– Что-нибудь новое насчет его местонахождения? – Я смотрела, как Люси расставляла фигуры на шахматной доске.
– Ничего. И я повторю то, что уже говорил. Этот тип абсолютно бесстрашен. Он весьма импульсивен и потому вызывает большую тревогу.
– Я понимаю.
– Никогда не забывай о соответствующих мерах предосторожности.
В таких случаях невозможно предугадать, какие предпринять меры предосторожности, подумала я.
– Мы все должны быть начеку.
– Понимаю, – вновь повторила я.
– Донахью и не подозревал, что за чудовище он на волю выпускает. Точнее, не подозревал Норринг. Хотя не думаю, что наш замечательный губернатор собственноручно выбирал это дерьмо. Ему просто был нужен этот чертов дипломат, и он, вероятно, велел Донахью сделать все необходимое, взяв на себя решение финансовой стороны вопроса. С Норрингом у нас ничего особо не получится. Он был слишком осторожен, и вряд ли найдется много свидетелей. – Помолчав, он добавил: – Ну, конечно, есть мы с вашим адвокатом.
– Что вы имеете в виду?
– Ясно, что, если бы что-то вдруг вскрылось по поводу украденного из дома Робин Нейсмит дипломата, поднялся бы большой скандал. К тому же Грумэн немного побеседовал с ним тет-а-тет и говорит, что у Норринга был слегка бледный вид, когда речь зашла о его обращении в пункт неотложной медицинской помощи в ночь накануне убийства Робин.
Проверяя сообщения в старых газетах и разговаривая со своими знакомыми из пунктов неотложной медицинской помощи, я обнаружила, что в ночь накануне убийства Робин Норринг обращался в пункт неотложной медицинской помощи больницы Энрико, после того как сделал себе в левое бедро инъекцию эпинефрина. Видимо, у него была сильная аллергия на китайскую еду, коробки от которой, насколько я помнила по сообщениям полиции, были найдены у Робин Нейсмит среди мусора. Я решила, что в той еде, что они с Робин ели на обед, оказались креветки или моллюски. У него начался анафилактический шок, он воспользовался эпинефрином, который, возможно, держал у Робин дома, и уехал в больницу. Будучи в таком жутком состоянии, уехал он, забыв свой дипломат.
– Я лишь хочу быть подальше от Норринга, насколько это возможно, – сказала я.
– Похоже, у него в последнее время что-то неладно со здоровьем, и он решил, что будет благоразумнее с его стороны уйти в отставку и подыскать себе нечто более спокойное в частном секторе. Возможно, на Западном побережье. Я уверен, он не станет тебя беспокоить. И Бен Стивенс тоже. Он, как и Норринг, тревожно озирается по сторонам, опасаясь Голта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88