– Ни слова, слышишь? – спокойно сказала она ему. – Ни слова.
Стейси чуть не задохнулся, но заставил себя отвернуться.
Очистка хлопка дело длинное, и наша очередь подошла лишь после двенадцати.
– Как дела, Мэри? – спросил Стюарт, когда мы подъехали.
Я заметила, как, прежде чем ответить, мама сжала губы. Я сделала то же самое, помня, что мне велели держать рот на замке. Но легко ли! Мама была старше Стюарта на добрых четырнадцать лет, и для нее было унизительно выказывать Стюарту уважение, когда он этого не делал.
Наконец мама ответила, и на лице Стюарта появилась самодовольная улыбка. Я испугалась, что сейчас он что-нибудь скажет про Сузеллу, но он не стал. А махнул рукой, чтоб мы подъезжали к хлопкоочистительной машине. К фургону со снятым верхом подвели трубы, через которые машина всасывала хлопок, очищая его от семян, листьев и мусора. Потом хлопок очищался вторично и через воронку шел под пресс, который спрессовывал его в пятисотфунтовые кипы. Весь наш хлопок уместился в одной кипе – аккуратной, с прямыми углами, охваченной с двух сторон джутом и стянутой металлическим ободом.
Мама расплатилась за очистку хлопка, и тогда кипу и семена снова погрузили в фургон и мы направились к складу, где собрались местные скупщики хлопка. Подъехав к концу длинной очереди, мы заметили Мо Тёрнера. Он стоял в стороне и наблюдал за скупщиками, расположившимися под открытым небом вокруг склада.
– Эй, Мо! – позвал его Стейси. – Мо, что ты тут делаешь?
Мо оглянулся, застигнутый врасплох. Мы-то знали, что он в городе не для того, чтобы продавать хлопок. Испольщикам вроде Тёрнеров не разрешалось продавать хлопок. В конце каждого дня они относили свой хлопок в контору плантации и сдавали его мистеру Монтьеру, который сам занимался его очисткой и продажей. А если Монтьер считал, что кое-какие деньги все-таки причитаются испольщикам, то давал их только после того, как бывали учтены все удержки.
Мо подошел к фургону, чтобы поздороваться с нами.
– У папы дела в городе, а мы с Элроем приехали с ним. А вы уже успели все сделать и можете продавать свой хлопок?
– Да, – ответила мама.
– Самая высокая цена одиннадцать центов за фунт.
Мама кивнула:
– Да, мы слышали.
– Не очень-то много, – заметил Мо.
– И все-таки больше, чем два года назад, сынок, – вставил свое слово мистер Моррисон.
– Да, сэр… Стейси, можно тебя на минутку? Хочу тебе что-то показать.
Стейси соскочил с фургона. Я, конечно, за ним. Мама попросила нас далеко не уходить. Мо остановился в дальнем конце лужайки, окружавшей склад.
– Стейси, я уже все решил… – Он оглянулся на меня и отвел Стейси в сторону: – Пойдем скорей!
Мне Мо дал понять, чтоб я за ними не шла, и я вернулась к фургону. У фургона уже стоял мистер Грэйнджер. Он выхватил из нашей кипы горсть хлопка и внимательно рассматривал его. Мама была рядом.
– Похоже, хлопок удался, Мэри. Длинноволокнистый. Чистый. Упругий. Высший класс.
Благодарю вас, мистер Грэйнджер.
– Можете получить за него самую высокую цену.
– Очень надеемся.
– Конечно, одиннадцать за фунт не то, что тридцать пять в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Никакого сравнения. И все же лучше, чем было.
– Это верно, мистер Грэйнджер.
Мистер Грэйнджер бросил на землю образец хлопка… Меня зло взяло, но я лишь вздохнула – разве я или мама могли хоть словом возразить?
– Но пусть цены нынче получше, а ты, Мэри, и я знаем, что выручка не такая, чтобы свести концы с концами. Я ж помню про вашу закладную, счета и прочее. Так что мое предложение откупить ваш участок остается в силе, как в прошлый год.
– Благодарим вас за заботу, мистер Грэйнджер, но пока мы не собираемся его продавать.
Мистер Грэйнджер пожал плечами.
– Ну, как хотите, – сказал он, поглядел на мистера Моррисона, который все это время глаз от него не отводил, и пошел к складу.
– Залезай в фургон, Кэсси, – сказала мама, еле сдерживая гнев.
Поняв, что сейчас не время отпускать замечания в адрес мистера Грэйнджера, я без лишних слов взобралась в фургон.
Когда хлопок был продан, мы в пустом фургоне поехали по главной улице Стробери и встретили возвращавшихся Тёрнеров. Радуясь, что на обратном пути у нас хорошая компания, мы подбросили Тёрнеров до магазина Уоллеса. Дальше Тёрнерам надо было идти на запад, к Смеллингс Крик, и на прощанье Мо сказал Стейси:
– До завтра!
– Ты придешь завтра в церковь? – спросила мама.
– Да, я раненько пойду туда, как рассветет, – ответил Мо, чуть замявшись.
– Тогда до завтра, Мо! – крикнула я, и наш фургон повернул на юг, направляясь к дому.
Пока Сузелла в другой комнате болтала с мамой и с Ба, я взбила свой соломенный тюфяк и вернулась в мамину комнату, где Ба уже устроилась со своей вечерней штопкой, а мама с Сузеллой сели писать письма. Как раз когда я вошла, из боковой двери появился Стейси и замер на пороге. Потом повел себя очень необычно: приблизился к маме, сидящей за бюро, и поцеловал ее, а потом и Ба.
– Доброй ночи, – сказал он.
Мама оторвалась от письма:
– Доброй ночи, милый. До завтра.
Стейси направился в свою комнату, но по дороге еще раз оглянулся, потом осторожно закрыл за собой дверь.
– Бог ты мой, я уж и не помню, когда в последний раз этот юноша целовал нас на ночь, – улыбаясь, заметила Ба, она была явно довольна.
– Да, очень трогательно. А вам, мисс Кэсси, не пора ли и вам пожелать всем спокойной ночи?
– А Сузелле не пора?
– Доброй ночи, Кэсси, – поспешила весело попрощаться со мной мама.
И мне ничего не оставалось, как произнести «спокойной ночи» и отправиться в свою комнату. Переодевшись в ночную рубашку, я прикрутила лампу и легла. Но только скользнула под одеяло, как с веранды меня позвал Стейси. Я встала, подошла к двери и открыла задвижку. Стейси стоял в дверях с перочинным ножиком в руках.
– А я думала, ты уже спишь!
– Сейчас иду. Только хотел дать тебе вот это, – сказал он, протягивая мне ножик.
Я с подозрением взглянула на него.
– С чего это ты вдруг решил отдать его мне?
– Просто так. Ты ж сказала, тебе его хочется. Хочется?
– Да, очень.
– Вот и держи.
Я взяла ножик, все еще робея и не веря глазам своим – неужели он теперь мой?
– Стейси…
– Только лучше, чтоб мама его у тебя не увидела. Ты же знаешь, как она не любит в руках у нас нож.
Я кивнула. В ответ на это Стейси наклонился и чмокнул меня в лоб.
– Парень, ты здоров? Может, у тебя жар?
Стейси повернулся, чтобы идти в свою комнату, но на пороге оглянулся еще раз:
– Я в полном порядке, Кэсси. Помни, с ножом поосторожней, слышишь?
Я еще раз кивнула.
– А теперь возвращайся и закройся на задвижку.
– А ты вправду здоров?
– Вправду, вправду. Ну иди же, – сказал Стейси и не спускал с меня глаз, пока я не закрыла дверь.
Когда моя задвижка щелкнула, я услышала и как захлопнулась дверь Стейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83