– Н-н-но я н-ничего ему н-не в-в-выдал. Н-н-ничего.
За ужином папа упомянул, что наконец начали нанимать людей на постройку госпиталя.
– Схожу туда, посмотрю, может, и сумею устроиться, – сказал он и попытался перевести разговор на обычные застольные темы.
– Поздновато спохватился, тебе не кажется? Когда надо было, ты же не остался, чтобы найти работу здесь, – сказала мама.
– Мэри, не начинай ужин с меня, пожалуйста.
– Но это правда.
Папа ел молча и встал из-за стола, не доужинав. Мистер Моррисон встал вслед за ним.
– Нельзя же все время обвинять его, Мэри, – укорила Ба, когда оба ушли. – Ты же знаешь, он и так винит себя за все. И это гложет его.
– Меня тоже, – отрезала мама и принялась убирать со стола.
Глаза Кристофера-Джона и Малыша встретились с моими, их взгляд подтвердил то, что чувствовали мы все: все у нас в семье разладилось. С уходом Стейси из дома исчез смех. И теплые отношения между мамой и папой. Мы всегда считали их чем-то само собой разумеющимся. Но и они исчезли с уходом Стейси. Завтрак и ужин проходили в молчании. И хотя оба – и мама, и папа – пытались умерить наш страх и вести жизнь без Стейси как будто по-старому, напряжение в отношениях между ними пугало нас почти так же, как отсутствие Стейси.
После ужина Малыш и Кристофер-Джон пошли искать папу, а я взялась за посуду.
– Мама, – начала я, – мама, ты что, не любишь его больше?
Мама резко бросила свое занятие и нахмурилась.
– Кого?
– Папу. Ты что, не любишь его больше?
– Конечно, люблю… Как тебе пришло в голову спрашивать об этом?
– Ну, ты так говоришь с ним… Мама, не папина вина в том, что случилось со Стейси. Он сам так решил и сделал.
Мама отвернулась и принялась вновь чистить тарелки.
– Не надо обвинять его, мама.
– Вот что, Кэсси, я не собираюсь обсуждать с тобой наши с папой отношения. Это наше дело.
– Но, мама…
– Лучше мой посуду, Кэсси, – сказала она и вышла.
Через несколько минут вернулись Малыш и Кристофер-Джон.
– Папа отослал нас назад, – объяснил Малыш. – Он и мистер Моррисон, они в сарае.
Весь вечер мы ждали папу и мистера Моррисона. Подошло время ложиться спать, а их все не было. Мама велела нам разойтись. Мы было заартачились, но мама пробила твердость, не позволила нам даже пройти через сад к сараю, чтобы пожелать папе спокойной ночи. Я легла, но старалась не спать, все прислушивалась, не вернулся ли папа. Но сон сморил меня. И я так и не узнала, когда он, наконец, вошел в дом.
– Эй, Сынок! Уордела не видел? – окликнула я, выскочив с передней веранды тетушки Ли Энни.
Было утро, я только что кончила ставшее обычным субботнее чтение конституции. Сынок оседлал перила собственной веранды, прислонившись головой к столбу. Не оборачиваясь ко мне, он пожал плечами. Пришлось повторить вопрос:
– Да что с тобой? Отчего ты молчишь?
На этот раз Сынок оторвался от столба и удосужился взглянуть на меня.
– Живот болит.
– Извини, а своей маме ты сказал?
– Еще чего! Чтоб она сунула мне в рот эту гадость касторку, да? И отправила в постель? Нет уж, спасибо. – И он насупился.
Тут уж я пожала плечами:
– Ладно, твое дело. Так скажи, где Уордел?
– Не видел я его, Кэсси. Наверно, в лесу где-нибудь, – ответил он и опять прислонился к столбу.
Я сочувственно похлопала его по плечу:
– Надеюсь, скоро перестанет болеть… А ты уверен, что не стоит говорить маме?
Сынок кивнул.
– Ладно, увидимся потом, – сказала я и помчалась по дорожке, что вела к ручью.
С тех пор как уехал Стейси, мы много времени проводили с Уорделом. Частенько, когда мы шли в школу или обратно, он внезапно появлялся из леса и манил нас следовать за ним. Тут же сойдя с дороги, мы давали ему увести себя потайными лесными тропами. Для Уордела лес был домом родным, тут он знал все. Не тратя лишних слов, он показывал нам следы лесных зверей. Иногда приведет прямо к чьей-нибудь норе, сядет перед ней на корточки и наблюдает за зверюшками, не сводя с них глаз, пока те не спрячутся. Или пока мы не напомним, что нам пора домой или в школу.
Несколько дней назад он привел нас к старой ели. На ее нижней ветке сидела птица с перебитым крылом. Но к крылу была заботливо привязана щепочка. Уордел нежно снял птицу с ветки и показал нам. Птичка радостным чириканьем признала нас за своих, и Уордел посадил ее на место.
Теперь, следуя за течением Литта Роз Ли, мы опять пришли к этой самой ели и, как и ожидали, увидели там Уордела.
– Привет, Уордел! – крикнули мы. Но он не ответил.
И тогда у его ног мы увидели мертвую кошку, а в руках у него – убитую птичку.
– Что случилось?
– Эта кошка убила птичку, – просто ответил Уордел, не сводя глаз с птички. – И я убил кошку.
Он положил птичку у подножия ели и начал руками рыхлить твердую землю – рыть могилку. Потом опустил в нее птичку, покрыл ее листьями и землей и пошел прочь, не прибавив больше ни слова.
– Как он мог это сделать? – спросил Кристофер-Джон.
Я не ответила, но кое-что вспомнила. Я вспомнила, как однажды тетушка Ли Энни сказала: уж если Уордел что полюбит, никому не даст в обиду.
Кристофер-Джон настоял, чтоб мы и кошку похоронили, что мы и сделали. А после подождали у елки Уордела – все надеялись, он вернется. Когда же до нас дошло, что он не вернется, по той же тропинке мы побрели к дому.
Еще не дойдя до дома, мы увидели машину мистера Джемисона и припустили бегом. Вдруг мистер Джемисон привез вести от Стейси? С тех пор как он ушел, мистер Джемисон уже дважды побывал у нас дома. Именно он с помощью мамы, папы, Ба и мистера Моррисона составил примерный список земель, куда для работы на плантациях сахарного тростника рекрутировали мужчин и подростков. Список был длинный. И теперь мама почти все свое время тратила на письма – она писала шерифу в каждый город, что находится в обозначенных землях. Просила прислать хоть какую-нибудь информацию о Стейси и Мо. Мистер Джемисон снабжал ее чернилами и конвертами, своими фирменными бланками, а также письмами с запросом от его имени. Основание для этого было веское: деловому письму адвоката любой шериф уделит больше внимания, нежели письму черного семейства, которое молит о новостях про своего детеныша. Но пока эти письма никаких вестей о Стейси не принесли.
Когда мы вошли, папа сказал:
– Мистер Джемисон рассказывал нам, куда отвезли на грузовиках тех, кого набрали в наших местах для уборки сахарного тростника. Это в дельте реки, стало быть, к югу отсюда. – Папа секунду помолчал. – Я съезжу туда, поищу, так я решил.
– И привезешь Стейси домой? – с надеждой спросил Малыш.
– Слишком не надейся, сынок. Но если Стейси там, конечно, я его привезу.
– А тебя долго не будет, пап, а, пап? – хотел узнать точно Кристофер-Джон.
– Ну, неделю. Может, две, зависит от… Мне ж надо проследить путь этих грузовиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83