Неожиданно я понял — ветер отражается от высокого обрыва. Отскакивает от него, как мячик от стенки. Еще несколько часов мы болтались в неширокой прибрежной полосе. Наконец зацепились за прибой. Волны рывками потащили плот к обрыву. Вокруг из воды выступали камни, возле которых взвивались вверх пенные буруны. Работая веслами и рулем, мы кое-как втиснулись между двумя валунами, вместе с волной вползли на песок. Шипя, вода отступила в море.
Земля. Большая земля! Мечта, столь недоступная еще четыре дня назад, исполнилась. Мы в недоумении смотрели друг на друга, не зная, радоваться или сокрушаться. Берег есть, но что он нам дает? Песчаный пляж через двести метров упирался в отвесную стометровую стену, ровную, без единой зацепки, словно вытесанную рубанком. Взобраться на нее немыслимо. Тут даже альпинисты будут бессильны. Ни трещин, ни выступов — полированная поверхность. Крючья не вобьешь — почва известковая, нагрузок не выдержит, осыплется десятками тонн. Повсюду видны у основания обрыва треугольные осыпи, окажись под такой — тысячу лет не найдут. Попали на бережок!
Масштабы открывающегося зрелища подавляли. «Камешки», которые мы заметили с моря, были размером с хороший двухэтажный дом. Некоторые имели причудливую форму. Невозможно было поверить, что к ним не прикасалась рука человека и все это лишь творчество ветра, солнца и весенних дождей. Принеси такую глыбу в город — и все дружно станут восхищаться мастерством скульптора, необычностью геометрического рисунка, филигранностью работы. Вокруг были десятки таких экспонатов. Мы бродили среди них, как по залам музея, даже говорить старались тише.
Но замечали мы фантастические красоты незнакомого побережья попутно. Основной задачей было отыскать следы цивилизации: отпечатки протекторов машин, копыт домашних животных, просто подошв башмаков охотника или рыбака. Мы всматривались в песок, но видели только высохшие ракушки, мелкие камни, чахлые кустики неизвестных растений, отполированные, словно ошкуренные ветки и стволы деревьев, принесенные сюда волнами. Поиск ничего не дал, кроме пустой бутылки из-под шампанского, найденной на кромке берега.
На ночь все вещи с плота перетащили под обрыв. Собрали два сигнальных костра. На вершину мачты подняли горящий керосиновый фонарь, на случай, если кто-нибудь пойдет ночью по берегу. В нашем положении нельзя сбрасывать со счетов самые невероятные возможности. Легли спать, условившись встать с рассветом, но разлепили глаза лишь в девять часов. На берегу спится особенно крепко — не надо вполуха слушать море, ожидая новых сюрпризов от стихии. Не надо, как это было на острове, во сне мучиться от боли во всем теле.
К десяти часам, сглотнув подозрительного вида похлебку, приготовленную Сергеем, прихватив рюкзак с четырьмя литрами воды, сухарями, сахаром, большим ножом, фонариком и аптечкой, отправились в путь.
По утренней прохладе шагалось легко. Песок был плотный, ноги почти не проваливались. Уже через километр наткнулись на крупные собачьи следы. Я воспрянул духом. Наверняка сейчас отыщется след ее хозяина. Но Сергей, опустившись на песок, разочаровал.
— Волк это, и, судя по следам, матерый. Вот видишь, — объяснил он, — левая задняя нога ступает в след правой передней, а собаки лапы раскидывают, поэтому след задней ноги у них не попадает в след передней.
Я представил волков, холодно-зелеными глазами наблюдающих за нашими передвижениями из-за укрытия, и мне стало жутко. Последний раз я видел волка лет восемь назад в зоопарке. В вольере он представлял из себя жалкое зрелище — свалявшаяся шерсть, безучастный к окружающему взор. Если теперь его вольные соплеменники надумают посчитаться за своего собрата, обреченного на жизнь и смерть в неволе, мы ничего не сможем им противопоставить. Одним ножом на троих много не навоюешь. Поразительно, что всю ночь мы спали, как младенцы после сытного обеда, не подумав об элементарных мерах безопасности — приходи и режь как баранов, запоздало испугался я. Теперь следы попадались беспрерывно.
— Что же они едят? — удивилась Войцева.
— Возможно, таких, как мы, — пробурчал Салифанов, обмеряя очередной рельефный отпечаток.
Дальше шли настороженно, осматриваясь по сторонам. За первым же валуном подняли в воздух стаю диких уток. Они отлетели метров за пятьсот и снова сели на песок.
— Вот ими волки, наверное, и питаются, — сказал Сергей, шевеля носком кеда разбросанные по берегу перья, — хотя не исключено, что это корсаки, — уточнил он.
Еще несколько раз мы натыкались на разорванные тушки уток.
— Было бы у нас ружье, — мечтал я, — тут и целиться не надо. Бабахнул наугад в сторону стаи — и жаркое обеспечено!
Местами обрыв подходил к самой линии прибоя, оставляя только узкую полоску пляжа, по которому мы пробирались, опасливо косясь на уходящую вверх отвесную стену. Вдруг от наших шагов или голосов отколется глыба известняка тонн на сорок? На высоте нескольких десятков метров по всей длине обрыва тянулась идеально ровная полоса. Наверное, тысячи лет назад она обозначала уровень моря, отсюда и ее неестественная прямизна.
В полдень сделали краткий привал. Мы уже сомневались, что поступили правильно, покинув лагерь. Бродить под обрывом ночью среди волков, наверное, небезопасно. Возвращаться назад, ничего не разузнав, не поднявшись, как мы планировали, на плато, но уже протопав восемь километров — глупо. Значит, идем дальше! Человек всегда надеется, что впереди его ожидает лучшее, хотя практика показывает, что это далеко не так.
Начавшаяся жара вынудила нас двигаться по мелководью — хоть ноги в прохладе. Сергей, точно собака-ищейка, рыскал по сторонам, осматривал, обнюхивал каждый подозрительный след, камень.
— Следы змей, — подходя, сообщал он, — или нора корсака.
Наконец он надолго исчез под обрывом и, когда я уже начал беспокоиться, не случилось ли что, закричал откуда-то сверху:
— Идите скорее сюда!
Он стоял возле двух соприкасающихся вершинами глыб сколотого известняка. Щель, тянущаяся сверху, в основании камней расширялась, образуя небольшую узкую пещерку. В глаза сразу бросился полуразрушенный каменный очаг. Внутри пещеры земля была устлана сухими ветками.
— Вы туда взгляните, — кивнул Салифанов. В стороне на каменных подпорках стояла добротная алюминиевая, не меньше шести метров в длину, лодка Вокруг нее были разбросаны металлические части мотора.
— Стационарный дизель, — сказал Сергей, проследив мой взгляд, — обычно таким дефицитом не разбрасываются!
А ведь мы наблюдаем следы катастрофы, понял я. Кто-то возле берега потерпел крушение. Чудом выбросился на песок, жил в пещере, пытался чинить мотор, а потом, бросив все, ушел искать спасение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Земля. Большая земля! Мечта, столь недоступная еще четыре дня назад, исполнилась. Мы в недоумении смотрели друг на друга, не зная, радоваться или сокрушаться. Берег есть, но что он нам дает? Песчаный пляж через двести метров упирался в отвесную стометровую стену, ровную, без единой зацепки, словно вытесанную рубанком. Взобраться на нее немыслимо. Тут даже альпинисты будут бессильны. Ни трещин, ни выступов — полированная поверхность. Крючья не вобьешь — почва известковая, нагрузок не выдержит, осыплется десятками тонн. Повсюду видны у основания обрыва треугольные осыпи, окажись под такой — тысячу лет не найдут. Попали на бережок!
Масштабы открывающегося зрелища подавляли. «Камешки», которые мы заметили с моря, были размером с хороший двухэтажный дом. Некоторые имели причудливую форму. Невозможно было поверить, что к ним не прикасалась рука человека и все это лишь творчество ветра, солнца и весенних дождей. Принеси такую глыбу в город — и все дружно станут восхищаться мастерством скульптора, необычностью геометрического рисунка, филигранностью работы. Вокруг были десятки таких экспонатов. Мы бродили среди них, как по залам музея, даже говорить старались тише.
Но замечали мы фантастические красоты незнакомого побережья попутно. Основной задачей было отыскать следы цивилизации: отпечатки протекторов машин, копыт домашних животных, просто подошв башмаков охотника или рыбака. Мы всматривались в песок, но видели только высохшие ракушки, мелкие камни, чахлые кустики неизвестных растений, отполированные, словно ошкуренные ветки и стволы деревьев, принесенные сюда волнами. Поиск ничего не дал, кроме пустой бутылки из-под шампанского, найденной на кромке берега.
На ночь все вещи с плота перетащили под обрыв. Собрали два сигнальных костра. На вершину мачты подняли горящий керосиновый фонарь, на случай, если кто-нибудь пойдет ночью по берегу. В нашем положении нельзя сбрасывать со счетов самые невероятные возможности. Легли спать, условившись встать с рассветом, но разлепили глаза лишь в девять часов. На берегу спится особенно крепко — не надо вполуха слушать море, ожидая новых сюрпризов от стихии. Не надо, как это было на острове, во сне мучиться от боли во всем теле.
К десяти часам, сглотнув подозрительного вида похлебку, приготовленную Сергеем, прихватив рюкзак с четырьмя литрами воды, сухарями, сахаром, большим ножом, фонариком и аптечкой, отправились в путь.
По утренней прохладе шагалось легко. Песок был плотный, ноги почти не проваливались. Уже через километр наткнулись на крупные собачьи следы. Я воспрянул духом. Наверняка сейчас отыщется след ее хозяина. Но Сергей, опустившись на песок, разочаровал.
— Волк это, и, судя по следам, матерый. Вот видишь, — объяснил он, — левая задняя нога ступает в след правой передней, а собаки лапы раскидывают, поэтому след задней ноги у них не попадает в след передней.
Я представил волков, холодно-зелеными глазами наблюдающих за нашими передвижениями из-за укрытия, и мне стало жутко. Последний раз я видел волка лет восемь назад в зоопарке. В вольере он представлял из себя жалкое зрелище — свалявшаяся шерсть, безучастный к окружающему взор. Если теперь его вольные соплеменники надумают посчитаться за своего собрата, обреченного на жизнь и смерть в неволе, мы ничего не сможем им противопоставить. Одним ножом на троих много не навоюешь. Поразительно, что всю ночь мы спали, как младенцы после сытного обеда, не подумав об элементарных мерах безопасности — приходи и режь как баранов, запоздало испугался я. Теперь следы попадались беспрерывно.
— Что же они едят? — удивилась Войцева.
— Возможно, таких, как мы, — пробурчал Салифанов, обмеряя очередной рельефный отпечаток.
Дальше шли настороженно, осматриваясь по сторонам. За первым же валуном подняли в воздух стаю диких уток. Они отлетели метров за пятьсот и снова сели на песок.
— Вот ими волки, наверное, и питаются, — сказал Сергей, шевеля носком кеда разбросанные по берегу перья, — хотя не исключено, что это корсаки, — уточнил он.
Еще несколько раз мы натыкались на разорванные тушки уток.
— Было бы у нас ружье, — мечтал я, — тут и целиться не надо. Бабахнул наугад в сторону стаи — и жаркое обеспечено!
Местами обрыв подходил к самой линии прибоя, оставляя только узкую полоску пляжа, по которому мы пробирались, опасливо косясь на уходящую вверх отвесную стену. Вдруг от наших шагов или голосов отколется глыба известняка тонн на сорок? На высоте нескольких десятков метров по всей длине обрыва тянулась идеально ровная полоса. Наверное, тысячи лет назад она обозначала уровень моря, отсюда и ее неестественная прямизна.
В полдень сделали краткий привал. Мы уже сомневались, что поступили правильно, покинув лагерь. Бродить под обрывом ночью среди волков, наверное, небезопасно. Возвращаться назад, ничего не разузнав, не поднявшись, как мы планировали, на плато, но уже протопав восемь километров — глупо. Значит, идем дальше! Человек всегда надеется, что впереди его ожидает лучшее, хотя практика показывает, что это далеко не так.
Начавшаяся жара вынудила нас двигаться по мелководью — хоть ноги в прохладе. Сергей, точно собака-ищейка, рыскал по сторонам, осматривал, обнюхивал каждый подозрительный след, камень.
— Следы змей, — подходя, сообщал он, — или нора корсака.
Наконец он надолго исчез под обрывом и, когда я уже начал беспокоиться, не случилось ли что, закричал откуда-то сверху:
— Идите скорее сюда!
Он стоял возле двух соприкасающихся вершинами глыб сколотого известняка. Щель, тянущаяся сверху, в основании камней расширялась, образуя небольшую узкую пещерку. В глаза сразу бросился полуразрушенный каменный очаг. Внутри пещеры земля была устлана сухими ветками.
— Вы туда взгляните, — кивнул Салифанов. В стороне на каменных подпорках стояла добротная алюминиевая, не меньше шести метров в длину, лодка Вокруг нее были разбросаны металлические части мотора.
— Стационарный дизель, — сказал Сергей, проследив мой взгляд, — обычно таким дефицитом не разбрасываются!
А ведь мы наблюдаем следы катастрофы, понял я. Кто-то возле берега потерпел крушение. Чудом выбросился на песок, жил в пещере, пытался чинить мотор, а потом, бросив все, ушел искать спасение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68