Она закрыла глаза и почти начала дремать, когда Саймон зашевелился.
Он выскользнул из нее. Зашуршала рядом одежда. Она открыла глаза. Он возник в ее поле зрения уже в сюртуке, но в незастегнутой рубашке.
– Прости меня, – произнес он.
Разве это должен был сказать мужчина после того, как любил женщину так, будто это был последний их час на земле? Она приподнялась на локтях.
– Что не так, Саймон?
– Что не так? Я взял тебя, как дикарь. Ради всего святого! Ты же моя жена! – Он помог ей сесть и стал оправлять ее одежду, словно у нее не было двух вполне пригодных рук, чтобы сделать это самой. – Ты же леди, – продолжал он, подтягивая вверх лиф платья. – Я должен был вести себя с тобой как джентльмен. Я не должен был терять самообладания!..
Он явно полагал, что причинил ей вред… или обесчестил ее, или вообразил себе еще какую нибудь чепуху.
Она вспомнила предыдущую ночь, когда явилась к нему, а он счел ее слишком утонченной для более смелых любовных игр. Вспомнила, как он бережно укладывал ее в постель, словно она была стеклянной и хрупкой, а потом любил ее с нежной осторожностью.
Нет, так продолжаться не может. Он только что овладел ею как варвар завоеватель, обращался с ней просто как с женщиной… И она не позволит ему продолжать вести себя с ней, как с фонариком из папиросной бумаги.
– Саймон, посмотри на меня. – Она схватила его за руку.
Он помедлил, но потом подчинился. Его зеленовато карие глаза были полны муки.
Она поднесла его ладонь к щеке.
– Мне очень понравилось то, что мы делали.
Он удивленно заморгал.
– Но…
– Но что? По твоему, раз я леди, значит, не могу получать удовольствие от твоих бурных ласк? Право же, Саймон, я понять не могу, где ты нахватался таких нелепых идей.
Не понимаю, – недоуменно нахмурился он.
Она вздохнула.
Я не фарфоровая кукла, и тебе не нужно бояться меня разбить. Я твоя жена. Я женщина из плоти и крови. У тебя какое то странное представление, что со мной ты не должен давать волю своим страстям.
Он выпрямился и уронил руки, пытаясь осмыслить эту новую идею.
– Меня учили, что дамы не разделяют мужских… не обладают мужскими низменными инстинктами.
Его отстранение причинило ей боль, но она знала, что должна его переубедить.
– У меня нет своего жизненного и светского опыта, Саймон. Я могу всего лишь рассказать тебе о том, что чувствую. Да, я твоя жена. И я хочу больше узнать об этой стороне супружества. – Она наклонилась к нему. – Я хочу больше узнать о тебе. О том, что тебе нравится, о том, что тебе нужно от меня как от жены.
Он вздохнул, упер руки в бока и долго рассматривал свои сапоги. Затем поднял на нее глаза.
– Полагаю, твои шпильки валяются где то поблизости.
Люси вздрогнула, как от удара.
– Шпильки? Ты вообще слышал, что я тебе говорила?
– Да. Я просто… – Он махнул рукой в сторону стола, на котором они занимались любовью, и разбитых цветочных горшков на полу. – Просто то, как я вел себя с тобой, необычно для меня.
– Для меня тоже.
Он ухмыльнулся, но в глазах все еще отражалось его внутреннее смятение.
– Да уж, думаю, это на тебя не похоже. Однако поскольку нам придется покинуть это место сегодня вечером, предлагаю тебе привести себя в порядок, чтобы слугам было не о чем сплетничать.
– Сплетничать? Слугам графа Девингема? – Она подняла брови в притворном изумлении. – И ты терпишь от них такое?
Саймон пожал плечами:
– Они люди.
– Так же, как ты. Или я.
– Это точно. – Их взгляды встретились на один напряженный миг, а потом он отвел глаза.
– Ага! – Он наклонился за шпилькой, лежавшей рядом со столом. Схватив ее, он с торжеством преподнес ее Люси. – Я не горничная, но, по моему, смогу помочь тебе немного привести прическу в порядок.
Люси взяла из его рук шпильку, сознавая, что он прекратил обсуждать интимные проблемы. Ладно. Пусть подумает над тем, что она сказала. Может быть, до него дойдет, что она способна делать все, что ему нужно… если он даст ей шанс.
– Я привыкла обходиться без горничной, – заметила она. – Та, что служила у нас, была слишком занята моими сестрами, так что я научилась с раннего возраста причесываться сама. Но может быть, ты отыщешь остальные шпильки?
Он кивнул с явным облегчением, что разговор перешел на обыденные дела, и стал осматривать пол.
Она прочесала локоны пальцами и обнаружила еще парочку запутавшихся в них шпилек. Саймон тем временем продолжал искать. Он был добрым, умным и благородным до глупости. Но ей с каждым часом становилось все яснее, что он совершенно не разбирается в женщинах и ничего о них не знает.
Ну может быть, слово «ничего» было неточным в данном случае. Он знал и умел доставить женщине удовольствие.
Ей придется научить его тому, что необходимо знать о ней. Придется преодолеть природную скромность и стать смелее. Рассказать ему, что ей нравится, и заодно выяснить, что нравится ему. Придется поделиться с ним своими мыслями и грезами, доверить ему свое сердце… Иначе у них никогда не будет того любовного союза, какой был у ее родителей.
И если жена удовлетворит все его нужды, у него не будет причин бегать за этой итальянкой.
Одна мысль об Изабелле бросила тень на мечты Люси о счастливом браке. Нет, не из за итальянки она проделывала все это. Она хотела привлечь внимание мужа, доказать ему, что женщины не хилые цветочки, которые увянут после одной ночи страсти. Она хотела, чтобы Саймон стал ее партнером по жизни, любящим отцом ее детей, спутником и другом, когда они слишком постареют, чтобы бить цветочные горшки в оранжерее.
Изабелла была угрозой только потому, что могла отвлечь Саймона от того, что Люси пыталась ему доказать. И только если Люси удастся ночь за ночью заманивать его в свою постель, у их брака есть шанс превратиться в настоящий союз, который станет им поддержкой и опорой на всю жизнь.
Подошел Саймон и с кривой улыбкой, от которой у нее побежали мурашки по спине, протянул ладонь с подобранными с полу шпильками. Она отвела назад волосы и свернула их узлом на затылке, а потом закрепила шпильками, которые брала по одной из его руки.
Доверительная интимность этого жеста заставила сердце Люси сжаться. Она никогда не занималась туалетом в присутствии мужчины. Если бы только это могло углубить их связь… Впрочем, судя по выражению лица Саймона, он тоже это почувствовал.
Когда она взяла последнюю шпильку, его ладонь оставалась протянутой, так что она, воткнув шпильку в прическу, взяла его за руку и позволила проводить себя из оранжереи.
Глава 7
Я человек, который властвует над своей судьбой.
Из дневников лорда Девингема. Написано заглавными буквами и подчеркнуто
Саймон проснулся в потоке солнечного света. Его переполняло чувство вины. События прошлого вечера вихрем пронеслись в его памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Он выскользнул из нее. Зашуршала рядом одежда. Она открыла глаза. Он возник в ее поле зрения уже в сюртуке, но в незастегнутой рубашке.
– Прости меня, – произнес он.
Разве это должен был сказать мужчина после того, как любил женщину так, будто это был последний их час на земле? Она приподнялась на локтях.
– Что не так, Саймон?
– Что не так? Я взял тебя, как дикарь. Ради всего святого! Ты же моя жена! – Он помог ей сесть и стал оправлять ее одежду, словно у нее не было двух вполне пригодных рук, чтобы сделать это самой. – Ты же леди, – продолжал он, подтягивая вверх лиф платья. – Я должен был вести себя с тобой как джентльмен. Я не должен был терять самообладания!..
Он явно полагал, что причинил ей вред… или обесчестил ее, или вообразил себе еще какую нибудь чепуху.
Она вспомнила предыдущую ночь, когда явилась к нему, а он счел ее слишком утонченной для более смелых любовных игр. Вспомнила, как он бережно укладывал ее в постель, словно она была стеклянной и хрупкой, а потом любил ее с нежной осторожностью.
Нет, так продолжаться не может. Он только что овладел ею как варвар завоеватель, обращался с ней просто как с женщиной… И она не позволит ему продолжать вести себя с ней, как с фонариком из папиросной бумаги.
– Саймон, посмотри на меня. – Она схватила его за руку.
Он помедлил, но потом подчинился. Его зеленовато карие глаза были полны муки.
Она поднесла его ладонь к щеке.
– Мне очень понравилось то, что мы делали.
Он удивленно заморгал.
– Но…
– Но что? По твоему, раз я леди, значит, не могу получать удовольствие от твоих бурных ласк? Право же, Саймон, я понять не могу, где ты нахватался таких нелепых идей.
Не понимаю, – недоуменно нахмурился он.
Она вздохнула.
Я не фарфоровая кукла, и тебе не нужно бояться меня разбить. Я твоя жена. Я женщина из плоти и крови. У тебя какое то странное представление, что со мной ты не должен давать волю своим страстям.
Он выпрямился и уронил руки, пытаясь осмыслить эту новую идею.
– Меня учили, что дамы не разделяют мужских… не обладают мужскими низменными инстинктами.
Его отстранение причинило ей боль, но она знала, что должна его переубедить.
– У меня нет своего жизненного и светского опыта, Саймон. Я могу всего лишь рассказать тебе о том, что чувствую. Да, я твоя жена. И я хочу больше узнать об этой стороне супружества. – Она наклонилась к нему. – Я хочу больше узнать о тебе. О том, что тебе нравится, о том, что тебе нужно от меня как от жены.
Он вздохнул, упер руки в бока и долго рассматривал свои сапоги. Затем поднял на нее глаза.
– Полагаю, твои шпильки валяются где то поблизости.
Люси вздрогнула, как от удара.
– Шпильки? Ты вообще слышал, что я тебе говорила?
– Да. Я просто… – Он махнул рукой в сторону стола, на котором они занимались любовью, и разбитых цветочных горшков на полу. – Просто то, как я вел себя с тобой, необычно для меня.
– Для меня тоже.
Он ухмыльнулся, но в глазах все еще отражалось его внутреннее смятение.
– Да уж, думаю, это на тебя не похоже. Однако поскольку нам придется покинуть это место сегодня вечером, предлагаю тебе привести себя в порядок, чтобы слугам было не о чем сплетничать.
– Сплетничать? Слугам графа Девингема? – Она подняла брови в притворном изумлении. – И ты терпишь от них такое?
Саймон пожал плечами:
– Они люди.
– Так же, как ты. Или я.
– Это точно. – Их взгляды встретились на один напряженный миг, а потом он отвел глаза.
– Ага! – Он наклонился за шпилькой, лежавшей рядом со столом. Схватив ее, он с торжеством преподнес ее Люси. – Я не горничная, но, по моему, смогу помочь тебе немного привести прическу в порядок.
Люси взяла из его рук шпильку, сознавая, что он прекратил обсуждать интимные проблемы. Ладно. Пусть подумает над тем, что она сказала. Может быть, до него дойдет, что она способна делать все, что ему нужно… если он даст ей шанс.
– Я привыкла обходиться без горничной, – заметила она. – Та, что служила у нас, была слишком занята моими сестрами, так что я научилась с раннего возраста причесываться сама. Но может быть, ты отыщешь остальные шпильки?
Он кивнул с явным облегчением, что разговор перешел на обыденные дела, и стал осматривать пол.
Она прочесала локоны пальцами и обнаружила еще парочку запутавшихся в них шпилек. Саймон тем временем продолжал искать. Он был добрым, умным и благородным до глупости. Но ей с каждым часом становилось все яснее, что он совершенно не разбирается в женщинах и ничего о них не знает.
Ну может быть, слово «ничего» было неточным в данном случае. Он знал и умел доставить женщине удовольствие.
Ей придется научить его тому, что необходимо знать о ней. Придется преодолеть природную скромность и стать смелее. Рассказать ему, что ей нравится, и заодно выяснить, что нравится ему. Придется поделиться с ним своими мыслями и грезами, доверить ему свое сердце… Иначе у них никогда не будет того любовного союза, какой был у ее родителей.
И если жена удовлетворит все его нужды, у него не будет причин бегать за этой итальянкой.
Одна мысль об Изабелле бросила тень на мечты Люси о счастливом браке. Нет, не из за итальянки она проделывала все это. Она хотела привлечь внимание мужа, доказать ему, что женщины не хилые цветочки, которые увянут после одной ночи страсти. Она хотела, чтобы Саймон стал ее партнером по жизни, любящим отцом ее детей, спутником и другом, когда они слишком постареют, чтобы бить цветочные горшки в оранжерее.
Изабелла была угрозой только потому, что могла отвлечь Саймона от того, что Люси пыталась ему доказать. И только если Люси удастся ночь за ночью заманивать его в свою постель, у их брака есть шанс превратиться в настоящий союз, который станет им поддержкой и опорой на всю жизнь.
Подошел Саймон и с кривой улыбкой, от которой у нее побежали мурашки по спине, протянул ладонь с подобранными с полу шпильками. Она отвела назад волосы и свернула их узлом на затылке, а потом закрепила шпильками, которые брала по одной из его руки.
Доверительная интимность этого жеста заставила сердце Люси сжаться. Она никогда не занималась туалетом в присутствии мужчины. Если бы только это могло углубить их связь… Впрочем, судя по выражению лица Саймона, он тоже это почувствовал.
Когда она взяла последнюю шпильку, его ладонь оставалась протянутой, так что она, воткнув шпильку в прическу, взяла его за руку и позволила проводить себя из оранжереи.
Глава 7
Я человек, который властвует над своей судьбой.
Из дневников лорда Девингема. Написано заглавными буквами и подчеркнуто
Саймон проснулся в потоке солнечного света. Его переполняло чувство вины. События прошлого вечера вихрем пронеслись в его памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70