Лишь кое-где валялись разломанные стулья да перья из выпотрошенных матрасов. Погромщики не пожалели даже семейного кладбища – вырыли могилы и вскрыли гробы, разыскивая золотые и серебряные украшения. Но пусть обо всем этом родным расскажет сам Уилл Гордон.
Уилл вернулся в лагерь три дня спустя. Он привез с собой только большую корзину с овощами из огорода. Все обступили Гордона, лишь Клинок остался сидеть в своем углу.
Когда Уилл рассказал о том, что произошло с поместьем, Темпл подошла к мужу и спросила:
– Ты ведь знал об этом, да?
– Знал.
– Почему же ничего не сказал?
– Вы все равно мне не поверили бы.
На следующей неделе генерал Уинфельд Скотт распорядился в связи с засухой перенести эвакуацию на осень, так как верховья реки Теннесси стали несудоходными. Третий караван индейцев был вынужден сто шестьдесят миль брести по безводной пустыне и лишь в Западной Алабаме смог погрузиться на баржи. Пять человек не вынесли тягот пути и умерли по дороге. Движение сухопутным маршрутом тоже было невозможно, поскольку из-за засухи негде было пополнить запас свежей воды.
Перенос эвакуации на первое сентября был одновременно благом и несчастьем. Индейцы, запертые в тесных лагерях, где не хватало еды и воды, стали болеть, умирать. Многие страдали от кашля, дизентерии, лихорадки.
В июле зной еще более усилился. Даже ночь не давала облегчения – за день земля нагревалась так сильно, что на ней невозможно было лежать.
Однажды вечером Клинок сидел в углу, прислушиваясь к тихим стонам измученных детей.
Вдали грохотал гром. Клинок поднял голову и стал смотреть на яркие звезды, усыпавшие небосвод. Внезапно один из стонов перерос в крик боли. Клинок бесшумно поднялся и, переступая через спящих, наклонился над маленьким Джонни. Тот корчился от боли, прижимая руки к животу. Глаза ввалились, кожа была землистого оттенка. Лоб мальчугана пылал огнем. Приподнялась Элайза, смочила в воде тряпку, стала протирать ребенку лицо.
– Приступ лихорадки, – сказал Клинок.
– Вижу, – кивнула Элайза. – Я думала, все спят.
– У меня легкий сон.
– Так жарко. Я вообще не понимаю, как людям удается уснуть. Хоть бы дождь пошел.
Она вытерла рукавом пот со лба. Вид у нее был бесконечно усталый.
Клинок взял у нее тряпку:
– Я сам. Вы лучше прилягте.
– Нет.
Она снова смочила тряпку и стала протирать мальчику лицо.
– Я же вижу, вы валитесь с ног. Того и гляди сами заболеете. Кто же тогда будет помогать остальным?
– Я посплю потом, – раздраженно отмахнулась Элайза и вздохнула. – Все равно через час я должна разбудить Уилла. До утра возле Джонни будет дежурить он. Тогда и высплюсь.
Она взглянула на Клинка с любопытством.
– Скажите, почему вы здесь так долго задержались? Ведь вы могли бы уехать на запад, к отцу, и не сидеть в этом ужасном лагере.
– А вы почему? – ответил он вопросом на вопрос. – Вам ведь достаточно позвать часового и сказать, что вы белая. Вас тут же выпустят за ворота.
– Я не могу… Ведь это теперь моя семья.
– Я, знаете ли, тоже люблю жену и сына.
– Мама! – всхлипнул мальчик.
– Тише, деточка, – Элайза положила ему на лоб компресс.
– Джонни? – встрепенулась Виктория Гордон, приподнявшись на локте. – С тобой все в порядке?
– У него температура, – ответила Элайза. – Но вы не беспокойтесь. Я рядом.
Однако Виктория, зайдясь кашлем, уже ползком подбиралась к больному.
– Я нужна ему. Я сама…
Клинок уложил ее обратно на матрас.
– Вы ничем не можете ему помочь.
– Нет, он меня зовет! – Виктория пыталась сопротивляться. – Я хочу быть рядом с моим сыном.
В темноте поднялась еще одна фигура.
– Убери руки от моей матери! – прорычал Кипп. – Отстань от нее!
– Все, хватит! – грозно произнес Уилл, шагнув к сыну.
Подавив гнев, Клинок вернулся к себе в угол. Виктория Гордон все-таки настояла на том, чтобы быть рядом с больным сыном. В конце концов Уилл поднял Джонни и перенес его к матери.
Виктория обняла его, стала гладить, целовать, убаюкивать. Уилл никак не мог отнять у нее сына, чтобы обтереть его мокрой тряпкой и напоить отваром.
А незадолго перед рассветом Виктория истошно закричала.
– Джонни, Джонни!
Но юный Джонни Гордон ее не слышал. Он был мертв.
Мальчика похоронили на кладбище, которое успело возникнуть за стенами лагеря. Виктория рыдала дни и ночи напролет. Уилл пытался ее утешить, но она отворачивалась от него и все тянулась к Ксандре, своей плоти и крови. В конце концов Уилл оставил жену в покое, ему и самому было тяжело.
Видя, как он стоит, опустив голову, Элайза подошла к нему и встала рядом. До Темпл донеслось, как та сказала:
– Помните, как мы играли у ручья? Джонни смеялся, визжал от радости, а вы брызгали в него водой…
Уилл глухо застонал, и Элайза крепко стиснула его руку.
Через три дня после похорон Джонни Гордона стало известно, что из Вашингтона вернулся Джон Росс. Все его попытки добиться пересмотрения договора ни к чему не привели. Надежды не оставалось. Индейцам придется покинуть землю отцов. Все страдания, тяготы, унижения – все было напрасно.
И все же никто не винил вождя. Индейцев выгнали из собственных домов, согнали, как скотину, в загоны, однако они не держали зла на Джона Росса. Все по-прежнему были уверены, что виновники случившегося – Элиас Будино, Джон Ридж и майор Ридж, а также прочие сторонники переселения.
Клинок надеялся, что после неудачи Джона Росса все прозреют. Ведь именно вождь был виноват в том, что индейцы так долго жили ложной надеждой. Но чероки считали иначе. Теперь, когда надежды не осталось, они возненавидели Клинка и его единомышленников еще неистовей.
Клинок понимал, что его дни сочтены, и старался как можно больше времени проводить рядом с маленьким сыном. Мучило его только одно: Темпл по-прежнему отказывалась смотреть в его сторону.
26
Темпл протиснулась через толпу женщин к колодцу. Вокруг были больные, изможденные, мокрые от пота лица. Но Ксандры здесь не было.
Тогда Темпл заглянула к складу, где выстроилась длинная очередь за недельным пайком. Здесь были Уилл, Кипп, Элайза, Шадрач, но Ксандры не было. Где же она? Отправилась за водой час назад и куда-то пропала. Чем это можно объяснить? Часовые не выпустили бы ее за пределы лагеря, а на побег тихая, робкая Ксандра ни за что не решилась бы. Темпл вновь отправилась на поиски, заглядывая в каждый загон.
Тут она увидела Клинка, который нес на руках неподвижное тело. Ксандра! Темпл, шепча про себя отчаянную молитву, бегом бросилась за ними. Виктория еще не пережила смерть Джонни. Если что-то случилось с Ксандрой…
Клинок уже внес Ксандру в загон и положил на подстилку. Вбежав, Темпл первым делом взглянула на Викторию, но та, слава Богу, спала. Фиби прижимала к себе маленького Элиджу, чтобы он не приближался к Ксандре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Уилл вернулся в лагерь три дня спустя. Он привез с собой только большую корзину с овощами из огорода. Все обступили Гордона, лишь Клинок остался сидеть в своем углу.
Когда Уилл рассказал о том, что произошло с поместьем, Темпл подошла к мужу и спросила:
– Ты ведь знал об этом, да?
– Знал.
– Почему же ничего не сказал?
– Вы все равно мне не поверили бы.
На следующей неделе генерал Уинфельд Скотт распорядился в связи с засухой перенести эвакуацию на осень, так как верховья реки Теннесси стали несудоходными. Третий караван индейцев был вынужден сто шестьдесят миль брести по безводной пустыне и лишь в Западной Алабаме смог погрузиться на баржи. Пять человек не вынесли тягот пути и умерли по дороге. Движение сухопутным маршрутом тоже было невозможно, поскольку из-за засухи негде было пополнить запас свежей воды.
Перенос эвакуации на первое сентября был одновременно благом и несчастьем. Индейцы, запертые в тесных лагерях, где не хватало еды и воды, стали болеть, умирать. Многие страдали от кашля, дизентерии, лихорадки.
В июле зной еще более усилился. Даже ночь не давала облегчения – за день земля нагревалась так сильно, что на ней невозможно было лежать.
Однажды вечером Клинок сидел в углу, прислушиваясь к тихим стонам измученных детей.
Вдали грохотал гром. Клинок поднял голову и стал смотреть на яркие звезды, усыпавшие небосвод. Внезапно один из стонов перерос в крик боли. Клинок бесшумно поднялся и, переступая через спящих, наклонился над маленьким Джонни. Тот корчился от боли, прижимая руки к животу. Глаза ввалились, кожа была землистого оттенка. Лоб мальчугана пылал огнем. Приподнялась Элайза, смочила в воде тряпку, стала протирать ребенку лицо.
– Приступ лихорадки, – сказал Клинок.
– Вижу, – кивнула Элайза. – Я думала, все спят.
– У меня легкий сон.
– Так жарко. Я вообще не понимаю, как людям удается уснуть. Хоть бы дождь пошел.
Она вытерла рукавом пот со лба. Вид у нее был бесконечно усталый.
Клинок взял у нее тряпку:
– Я сам. Вы лучше прилягте.
– Нет.
Она снова смочила тряпку и стала протирать мальчику лицо.
– Я же вижу, вы валитесь с ног. Того и гляди сами заболеете. Кто же тогда будет помогать остальным?
– Я посплю потом, – раздраженно отмахнулась Элайза и вздохнула. – Все равно через час я должна разбудить Уилла. До утра возле Джонни будет дежурить он. Тогда и высплюсь.
Она взглянула на Клинка с любопытством.
– Скажите, почему вы здесь так долго задержались? Ведь вы могли бы уехать на запад, к отцу, и не сидеть в этом ужасном лагере.
– А вы почему? – ответил он вопросом на вопрос. – Вам ведь достаточно позвать часового и сказать, что вы белая. Вас тут же выпустят за ворота.
– Я не могу… Ведь это теперь моя семья.
– Я, знаете ли, тоже люблю жену и сына.
– Мама! – всхлипнул мальчик.
– Тише, деточка, – Элайза положила ему на лоб компресс.
– Джонни? – встрепенулась Виктория Гордон, приподнявшись на локте. – С тобой все в порядке?
– У него температура, – ответила Элайза. – Но вы не беспокойтесь. Я рядом.
Однако Виктория, зайдясь кашлем, уже ползком подбиралась к больному.
– Я нужна ему. Я сама…
Клинок уложил ее обратно на матрас.
– Вы ничем не можете ему помочь.
– Нет, он меня зовет! – Виктория пыталась сопротивляться. – Я хочу быть рядом с моим сыном.
В темноте поднялась еще одна фигура.
– Убери руки от моей матери! – прорычал Кипп. – Отстань от нее!
– Все, хватит! – грозно произнес Уилл, шагнув к сыну.
Подавив гнев, Клинок вернулся к себе в угол. Виктория Гордон все-таки настояла на том, чтобы быть рядом с больным сыном. В конце концов Уилл поднял Джонни и перенес его к матери.
Виктория обняла его, стала гладить, целовать, убаюкивать. Уилл никак не мог отнять у нее сына, чтобы обтереть его мокрой тряпкой и напоить отваром.
А незадолго перед рассветом Виктория истошно закричала.
– Джонни, Джонни!
Но юный Джонни Гордон ее не слышал. Он был мертв.
Мальчика похоронили на кладбище, которое успело возникнуть за стенами лагеря. Виктория рыдала дни и ночи напролет. Уилл пытался ее утешить, но она отворачивалась от него и все тянулась к Ксандре, своей плоти и крови. В конце концов Уилл оставил жену в покое, ему и самому было тяжело.
Видя, как он стоит, опустив голову, Элайза подошла к нему и встала рядом. До Темпл донеслось, как та сказала:
– Помните, как мы играли у ручья? Джонни смеялся, визжал от радости, а вы брызгали в него водой…
Уилл глухо застонал, и Элайза крепко стиснула его руку.
Через три дня после похорон Джонни Гордона стало известно, что из Вашингтона вернулся Джон Росс. Все его попытки добиться пересмотрения договора ни к чему не привели. Надежды не оставалось. Индейцам придется покинуть землю отцов. Все страдания, тяготы, унижения – все было напрасно.
И все же никто не винил вождя. Индейцев выгнали из собственных домов, согнали, как скотину, в загоны, однако они не держали зла на Джона Росса. Все по-прежнему были уверены, что виновники случившегося – Элиас Будино, Джон Ридж и майор Ридж, а также прочие сторонники переселения.
Клинок надеялся, что после неудачи Джона Росса все прозреют. Ведь именно вождь был виноват в том, что индейцы так долго жили ложной надеждой. Но чероки считали иначе. Теперь, когда надежды не осталось, они возненавидели Клинка и его единомышленников еще неистовей.
Клинок понимал, что его дни сочтены, и старался как можно больше времени проводить рядом с маленьким сыном. Мучило его только одно: Темпл по-прежнему отказывалась смотреть в его сторону.
26
Темпл протиснулась через толпу женщин к колодцу. Вокруг были больные, изможденные, мокрые от пота лица. Но Ксандры здесь не было.
Тогда Темпл заглянула к складу, где выстроилась длинная очередь за недельным пайком. Здесь были Уилл, Кипп, Элайза, Шадрач, но Ксандры не было. Где же она? Отправилась за водой час назад и куда-то пропала. Чем это можно объяснить? Часовые не выпустили бы ее за пределы лагеря, а на побег тихая, робкая Ксандра ни за что не решилась бы. Темпл вновь отправилась на поиски, заглядывая в каждый загон.
Тут она увидела Клинка, который нес на руках неподвижное тело. Ксандра! Темпл, шепча про себя отчаянную молитву, бегом бросилась за ними. Виктория еще не пережила смерть Джонни. Если что-то случилось с Ксандрой…
Клинок уже внес Ксандру в загон и положил на подстилку. Вбежав, Темпл первым делом взглянула на Викторию, но та, слава Богу, спала. Фиби прижимала к себе маленького Элиджу, чтобы он не приближался к Ксандре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79