Суживая глаза, Цветков поднял их к Грекову от стола, быстро спрашивая:
– Какую справку?
– О клеймении в приваловском колхозе всех весов.
– Теперь припоминаю. Обычно я перед уборкой считаю своим долгом лично контролировать клеймение весов.
– И в амбарах?
Цветков развел руками:
– Это уже в мою компетенцию не входит. Хотя, конечно, мы все равно контролируем. Внутриколхозные амбары в компетенции правлений колхозов. В нашу же входит, чтобы при выполнении первой заповеди ни один килограмм зерна не пропал по пути на пункт «Заготзерна».
– Как и случилось у Коптева после выполнения первой заповеди, когда уже весь остаток зерна колхоз перевез с тока в амбар, а потом поступило указание сдать и второй план?
Цветков явно все больше настораживался под его взглядом.
– Да, я помню, что в сорок девятом году наш район выполнил сперва план, а потом, по указанию обкома, и в счет другого плана стал вывозить. – Он дотронулся подушечкой ладони до груди, но тут же отдернул руку, вспомнив, что из-за жары ему теперь приходилось пиджак с орденом «Знак Почета» дома оставлять. – Некоторые колхозы сдали даже по два с половиной плана. В том числе и Приваловский, за которым я был закреплен.
– За счет мелянопуса?
– И за счет мелянопуса…
– Который возили на пункт «Заготзерна» не с тока, а из амбара…
Цветков холодно взглянул на Грекова:
– Вы, оказывается, хорошо осведомлены о наших делах. Но какое это имеет значение теперь?
– Только то, что амбарные весы в приваловском колхозе в сорок девятом и в последующие годы не клеймились.
– Я,уже сказал, что это в мою компетенцию…
– Не входит, – подтвердил Греков. – Если бы не было в судебном деле Коптева справки за вашей подписью о клеймении в приваловском колхозе всех весов.
– Нет уж, извините, – вставая за столом, вежливо сказал уполкомзаг Цветков. – Так мы с вами, товарищ Греков, из этих дебрей никогда не выйдем. Теоретически, конечно, возможен и разновес, и кое-что другое, но в данном случае по пути от амбара до «Заготзерна» не десять или пятнадцать килограммов, а три тонны, сто двенадцать килограммов зерна испарились. Тю-тю. – Цветков вдруг щелкнул пальцами. – И пусть этот Коптев скажет спасибо тому, кто, подписывая указ, уравнял его вину с виной какой-нибудь солдатской вдовы с кучей детишек на руках, укравшей, как я уже вам сказал, всего-навсего цебарку зерна.
– А у вас, товарищ Цветков, дети есть? – неожиданно для самого себя спросил Греков.
Но Цветков нисколько от этого вопроса не растерялся.
– Сыну уже пятнадцать, а дочке восемь.
Нет, напрасно Греков бросил и этот камушек, надеясь услышать ответный всплеск. Райуполкомзаг Цветков или совсем не понял его вопроса, или же, скорее всего, не захотел понять. Камушек упал в стоячую воду, и даже легких кругов не пошло от него. Вдруг сразу скучно стало Грекову в этой комнате с витриной, заставленной мешочками и баночками с зерном, с бессмертниками в кувшине на письменном столе, такими же тускло-сиреневыми, как и рубашка на хозяине этого кабинета…
Вернувшись в станицу, Греков решил прежде всего найти Подкатаева, чтобы попросить у него взятую у Шпакова папку. Кое-что недостающее могла прояснить и она в этом старом деле, а потом должно будет прибавиться и то, ради чего теперь Игорь будет ездить в полуторатонке с зерном от главного колхозного амбара до пункта «Заготзерна».
По коридору правления колхоза Греков прошел из конца в конец всего здания, так никого и не увидев. Везде двери комнат были настежь распахнуты, из всех уже вывезены были столы, стулья и шкафы. С первых месяцев войны, когда Грекову, тогда еще не замполиту полка, а секретарю сельского райкома, приходилось заниматься эвакуацией людей и учреждений, не запомнил он такой пустоты. Но в самой последней комнате правления колхоза еще оставался стоять один-единственный стол, за которым сидел председатель Подкатаев. Одна рука у него была занята телефонной трубкой, он то кричал в нее «алле», то начинал дуть во всю силу своих могучих легких, а другой рукой, завидев Грекова, он виновато указал на подоконник, приглашая садиться.
– Никуда не добьешься, – сердито пояснил он, бросая трубку. – Машин осталось полторы калеки, резину хоть соломой затыкай, а хлеб из главного амбара так и не вывезен. Звонил Истомин, чтоб через пять дней все уже было кончено. У меня же всего две полуторки на весь колхоз.
– В том числе и та, на которой раньше ездил Коптев? – спросил Греков.
Подкатаев ликующе подтвердил:
– Если бы не она, нам бы теперь вообще пришлось целиком на «му-два» переходить. Третий год без капремонта ходит. Как знал, перед своей свадьбой всю ее по винтику перебрал. Но разве, товарищ Греков, нас теперь одна полуторка спасет. Как нарочно, пшеница дала по двадцать пять центнеров на круг. Никогда не бывало на наших песках. Хоть плачь, хоть радуйся. Все зерно, которое оставалось на токах, мы успели выхватить, но к амбару, где его шестьсот тонн лежит, скоро из-за воды и на «му-два» нельзя будет подъехать.
Он ничуть не удивился, когда Греков поинтересовался у него:
– Это тот самый амбар, из которого три года назад мелянопус в «Заготзерно» возили?
– Он у нас один такой.
– И теперь вы туда тоже мелянопус с тока свезли?
– Я же сказал, шестьсот тонн. Если на двух полуторках, то еще возить и возить. – Унылое выражение на лице у Подкатаева сменилось выражением крайнего возмущения, когда он услышал слова Грекова.
– Это хорошо.
– Шутите, товарищ Греков, – чуть не плачущим голосом сказал Подкатаев. – Если поплывет амбар, мне пятьдесят восьмую статью в два счета пришьют.
– Не поплывет, Василий Никандрович, это я вам твердо обещаю. Сам поеду на стройку за колонной машин с прицепами, и они вам за один рейс вывезут. Но только при одном условии…
– Согласен на любое, – быстро сказал Подкатаев. – Хоть с самой кручи готов в воду сигнуть.
Греков засмеялся. С каждой новой встречей все больше нравился ему приваловский председатель.
– Этого не потребуется. И вообще не рекомендуется в этом личную инициативу проявлять. Всегда найдется доброволец кого-нибудь с яра спихнуть.
Подкатаев, как уже убедился Греков, догадлив был. И на этот раз он, выглянув из двери в коридор, быстро обернулся к Грекову.
– Тогда, значит, при условии, чтобы в амбаре непременно хватило мелянопуса на тридцать один рейс полуторки, на которой Коптев ездил в «Заготзерно», да? И чтобы сопровождал все эти рейсы ваш человек, например, Матвеев. Потому что на квитанциях от тока до амбара ни к чему придраться нельзя. Шпаков правильно свою бухгалтерию ведет.
Нет, оказывается, Подкатаев был не просто догадлив. Недаром он и к Шпакову за квитанциями ходил. Еще больше он удивил Грекова, когда, опустив усы вниз, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81