Допустим, кто-то умер в вашей семье. В Англии. Двоюродный брат, например, у которого нет других родственников.
Джонатан с улыбкой посмотрел на Тома.
— Я думал об этом, но, откровенно говоря, у меня никого нет.
Том понял, что Джонатан не привык выдумывать. Том смог бы изобрести что-нибудь для Элоизы, если бы вдруг получил очень много денег. Он бы придумал какого-нибудь сумасбродного отшельника, скрывавшегося все эти годы в Санта-Фе или Сосалито, третьего кузена своей матери или что-нибудь вроде того, и наделил бы этого персонажа качествами, которые запомнились со времени короткой встречи в Бостоне, когда Том был маленьким мальчиком, лишившимся родителей, как и было на самом деле. Он и знать не знал, что у этого кузена золотое сердце.
— И все же было бы проще, будь у вас родственники в Англии, подальше отсюда. Но мы еще подумаем об этом, — прибавил Том, видя, что Джонатан собирается ему возразить.
Том посмотрел на часы.
— Боюсь, мне надо поспеть к ужину, да и вам, наверное, тоже. Да, еще кое-что: револьвер. Пустяки, конечно, но… вы избавились от него?
Револьвер был у Джонатана с собой, в кармане плаща.
— Он у меня. Я бы очень хотел от него избавиться.
Том протянул руку.
— Давайте его сюда.
Треванни отдал ему револьвер, и Том засунул его в «бардачок».
— В деле не был ни разу, так что не очень опасен, но я все же избавлюсь от него, потому что он итальянский.
Том собрался с мыслями. Должно быть еще что-то, теперь самое время об этом вспомнить, ведь он не намеревался больше встречаться с Джонатаном. И тут его осенило.
— Кстати, полагаю, вы скажете Ривзу, что сделали все один. Ривз не знает, что я был в поезде. Так гораздо лучше.
Джонатан полагал совсем наоборот и какое-то время переваривал услышанное.
— Я думал, что вы с Ривзом довольно близкие приятели.
— О да, мы с ним приятели. Но не очень близкие. Мы держимся на расстоянии.
Том как бы размышлял вслух и одновременно старался говорить правду, чтобы не напугать Треванни и сделать так, чтобы тот почувствовал себя увереннее. Это было трудно.
— Никто кроме вас не знает, что я был в поезде. Я купил билет на другую фамилию. Просто воспользовался фальшивым паспортом. Я понимал, что вам не по душе затея с удавкой, и отговаривал Ривза по телефону. — Том завел мотор и включил фары. — Ривз немного ненормальный.
— Как так?
Из-за угла с ревом выскочил мотоцикл с включенным дальним светом, заглушив на мгновение шум автомобильного двигателя.
— В игрушки играет, — пояснил Том. — Главным образом, укрывает краденое, как вам, может быть, известно. Берет товар, переправляет дальше. Так же глупо, как шпионские игры, но Ривза, по крайней мере, еще не поймали — не поймали, чтобы снова выпустить, как это часто бывает. Ему неплохо живется в Гамбурге, правда, я не видел, где он там обитает. Не следовало бы ему этим заниматься. Не его это дело.
Джонатан раньше думал, что Том Рипли — частый посетитель в доме Ривза Мино в Гамбурге. Он вспомнил тот вечер, когда неожиданно появился Фриц с небольшим пакетом. Драгоценности? Наркотики? Джонатан увидел знакомый виадук, потом в поле зрения появились темные, покрытые зеленью деревья возле вокзала. Их вершины были ярко освещены уличными фонарями. Лишь Том Рипли, сидевший рядом с Джонатаном, оставался для него загадкой. Джонатану снова стало страшно.
— Могу я спросить… как вы все-таки вышли на меня?
Том как раз делал трудный поворот налево с вершины холма на авеню Франклина Рузвельта. Он остановился, пропуская идущие навстречу машины.
— Причина, признаюсь с сожалением, ничтожная. В тот вечер в феврале, у вас на вечеринке… вы сказали кое-что, что мне не понравилось.
Встречных машин больше не было.
— Вы тогда сказали: «Как же, как же, я о вас слышал», и прозвучало это довольно-таки оскорбительно.
Джонатан помнил это. Он также помнил, что в тот вечер чувствовал себя особенно утомленным и, следовательно, более раздраженным. Выходит, Рипли вовлек его во все эти неприятности из-за того, что он был с ним немного резок. Вернее, он сам себя вовлек, подумал Джонатан.
— Вам нет нужды больше со мной встречаться, — сказал Том. — Думаю, дело увенчалось успехом, если этот телохранитель больше нам о себе не напомнит.
Может быть, извиниться перед Джонатаном? Черта с два, подумал Том.
— Что касается морали, надеюсь, вы себя ни в чем не упрекаете. Они тоже убийцы. Эти мафиози часто убивают невинных людей. Поэтому мы взяли закон в свои руки. Мафия первой согласится, что закон нужно брать в свои руки. Она стоит на этом.
Том повернул на улицу Франс.
— Я не буду близко подъезжать к вашему дому.
— Все равно. Большое спасибо.
— Постараюсь кого-нибудь прислать за моей картиной.
Том остановил машину. Джонатан вышел.
— Как угодно.
— Позвоните мне все-таки, если будут проблемы, — улыбнувшись, сказал Том.
Джонатан улыбнулся в ответ, точно его что-то развеселило.
Джонатан направился к улице Сен-Мерри и через несколько секунд почувствовал себя лучше. Ему стало легче, и, главным образом, потому, что Рипли, похоже, не волновался — его не волновало ни то, что телохранитель еще жив, ни то, что они оба недопустимо долго простояли на той площадке в поезде. Да и с деньгами ситуация складывалась невероятная — как и во всем остальном.
Подходя к «дому Шерлока Холмса», Джонатан замедлил шаг, хотя и знал, что опаздывал намного больше, чем обычно. Бланки для образцов подписи из швейцарского банка принесли вчера с почтой в магазин, Симона не распечатывала письмо. Джонатан подписал бланки и в тот же день опустил конверты в почтовый ящик. Он думал, что запомнит четырехзначное число своего счета, но сейчас уже забыл. Симона согласилась с тем, что ему нужно во второй раз побывать в Германии, чтобы повидать там специалиста, но больше поездок не будет, и Джонатану придется объяснить происхождение денег — не всех, но значительной части; ему нужно будет выдумать что-нибудь про уколы, таблетки и, возможно, придется еще разок-другой съездить в Германию, просто чтобы подкрепить свою версию о том, что врачи продолжают проводить эксперименты. Плохо все это, совсем не в духе Джонатана. Он надеялся, что ему придет в голову что-нибудь получше, но знал, что не придет, пока он не пошевелит мозгами как следует, чтобы что-то придумать.
— Поздновато, — сказала Симона, когда он вошел.
Она сидела в гостиной с Джорджем. По всему дивану были разложены книги с картинками.
— Покупатели задержали, — ответил Джонатан, вешая плащ на крючок.
Он с облегчением почувствовал, что револьвер больше не тянет карман.
— Ну, а ты как поживаешь, Камешек? Чем ты тут занимаешься? — улыбнулся он сыну.
Джонатан говорил по-английски.
Джордж напустил на себя важный вид. Пока Джонатан ездил в Мюнхен, у Джорджа выпал передний зуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Джонатан с улыбкой посмотрел на Тома.
— Я думал об этом, но, откровенно говоря, у меня никого нет.
Том понял, что Джонатан не привык выдумывать. Том смог бы изобрести что-нибудь для Элоизы, если бы вдруг получил очень много денег. Он бы придумал какого-нибудь сумасбродного отшельника, скрывавшегося все эти годы в Санта-Фе или Сосалито, третьего кузена своей матери или что-нибудь вроде того, и наделил бы этого персонажа качествами, которые запомнились со времени короткой встречи в Бостоне, когда Том был маленьким мальчиком, лишившимся родителей, как и было на самом деле. Он и знать не знал, что у этого кузена золотое сердце.
— И все же было бы проще, будь у вас родственники в Англии, подальше отсюда. Но мы еще подумаем об этом, — прибавил Том, видя, что Джонатан собирается ему возразить.
Том посмотрел на часы.
— Боюсь, мне надо поспеть к ужину, да и вам, наверное, тоже. Да, еще кое-что: револьвер. Пустяки, конечно, но… вы избавились от него?
Револьвер был у Джонатана с собой, в кармане плаща.
— Он у меня. Я бы очень хотел от него избавиться.
Том протянул руку.
— Давайте его сюда.
Треванни отдал ему револьвер, и Том засунул его в «бардачок».
— В деле не был ни разу, так что не очень опасен, но я все же избавлюсь от него, потому что он итальянский.
Том собрался с мыслями. Должно быть еще что-то, теперь самое время об этом вспомнить, ведь он не намеревался больше встречаться с Джонатаном. И тут его осенило.
— Кстати, полагаю, вы скажете Ривзу, что сделали все один. Ривз не знает, что я был в поезде. Так гораздо лучше.
Джонатан полагал совсем наоборот и какое-то время переваривал услышанное.
— Я думал, что вы с Ривзом довольно близкие приятели.
— О да, мы с ним приятели. Но не очень близкие. Мы держимся на расстоянии.
Том как бы размышлял вслух и одновременно старался говорить правду, чтобы не напугать Треванни и сделать так, чтобы тот почувствовал себя увереннее. Это было трудно.
— Никто кроме вас не знает, что я был в поезде. Я купил билет на другую фамилию. Просто воспользовался фальшивым паспортом. Я понимал, что вам не по душе затея с удавкой, и отговаривал Ривза по телефону. — Том завел мотор и включил фары. — Ривз немного ненормальный.
— Как так?
Из-за угла с ревом выскочил мотоцикл с включенным дальним светом, заглушив на мгновение шум автомобильного двигателя.
— В игрушки играет, — пояснил Том. — Главным образом, укрывает краденое, как вам, может быть, известно. Берет товар, переправляет дальше. Так же глупо, как шпионские игры, но Ривза, по крайней мере, еще не поймали — не поймали, чтобы снова выпустить, как это часто бывает. Ему неплохо живется в Гамбурге, правда, я не видел, где он там обитает. Не следовало бы ему этим заниматься. Не его это дело.
Джонатан раньше думал, что Том Рипли — частый посетитель в доме Ривза Мино в Гамбурге. Он вспомнил тот вечер, когда неожиданно появился Фриц с небольшим пакетом. Драгоценности? Наркотики? Джонатан увидел знакомый виадук, потом в поле зрения появились темные, покрытые зеленью деревья возле вокзала. Их вершины были ярко освещены уличными фонарями. Лишь Том Рипли, сидевший рядом с Джонатаном, оставался для него загадкой. Джонатану снова стало страшно.
— Могу я спросить… как вы все-таки вышли на меня?
Том как раз делал трудный поворот налево с вершины холма на авеню Франклина Рузвельта. Он остановился, пропуская идущие навстречу машины.
— Причина, признаюсь с сожалением, ничтожная. В тот вечер в феврале, у вас на вечеринке… вы сказали кое-что, что мне не понравилось.
Встречных машин больше не было.
— Вы тогда сказали: «Как же, как же, я о вас слышал», и прозвучало это довольно-таки оскорбительно.
Джонатан помнил это. Он также помнил, что в тот вечер чувствовал себя особенно утомленным и, следовательно, более раздраженным. Выходит, Рипли вовлек его во все эти неприятности из-за того, что он был с ним немного резок. Вернее, он сам себя вовлек, подумал Джонатан.
— Вам нет нужды больше со мной встречаться, — сказал Том. — Думаю, дело увенчалось успехом, если этот телохранитель больше нам о себе не напомнит.
Может быть, извиниться перед Джонатаном? Черта с два, подумал Том.
— Что касается морали, надеюсь, вы себя ни в чем не упрекаете. Они тоже убийцы. Эти мафиози часто убивают невинных людей. Поэтому мы взяли закон в свои руки. Мафия первой согласится, что закон нужно брать в свои руки. Она стоит на этом.
Том повернул на улицу Франс.
— Я не буду близко подъезжать к вашему дому.
— Все равно. Большое спасибо.
— Постараюсь кого-нибудь прислать за моей картиной.
Том остановил машину. Джонатан вышел.
— Как угодно.
— Позвоните мне все-таки, если будут проблемы, — улыбнувшись, сказал Том.
Джонатан улыбнулся в ответ, точно его что-то развеселило.
Джонатан направился к улице Сен-Мерри и через несколько секунд почувствовал себя лучше. Ему стало легче, и, главным образом, потому, что Рипли, похоже, не волновался — его не волновало ни то, что телохранитель еще жив, ни то, что они оба недопустимо долго простояли на той площадке в поезде. Да и с деньгами ситуация складывалась невероятная — как и во всем остальном.
Подходя к «дому Шерлока Холмса», Джонатан замедлил шаг, хотя и знал, что опаздывал намного больше, чем обычно. Бланки для образцов подписи из швейцарского банка принесли вчера с почтой в магазин, Симона не распечатывала письмо. Джонатан подписал бланки и в тот же день опустил конверты в почтовый ящик. Он думал, что запомнит четырехзначное число своего счета, но сейчас уже забыл. Симона согласилась с тем, что ему нужно во второй раз побывать в Германии, чтобы повидать там специалиста, но больше поездок не будет, и Джонатану придется объяснить происхождение денег — не всех, но значительной части; ему нужно будет выдумать что-нибудь про уколы, таблетки и, возможно, придется еще разок-другой съездить в Германию, просто чтобы подкрепить свою версию о том, что врачи продолжают проводить эксперименты. Плохо все это, совсем не в духе Джонатана. Он надеялся, что ему придет в голову что-нибудь получше, но знал, что не придет, пока он не пошевелит мозгами как следует, чтобы что-то придумать.
— Поздновато, — сказала Симона, когда он вошел.
Она сидела в гостиной с Джорджем. По всему дивану были разложены книги с картинками.
— Покупатели задержали, — ответил Джонатан, вешая плащ на крючок.
Он с облегчением почувствовал, что револьвер больше не тянет карман.
— Ну, а ты как поживаешь, Камешек? Чем ты тут занимаешься? — улыбнулся он сыну.
Джонатан говорил по-английски.
Джордж напустил на себя важный вид. Пока Джонатан ездил в Мюнхен, у Джорджа выпал передний зуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77