Том часто думал, что уже давно бы надломился, — как надломился бы на его месте любой нормальный человек, — если бы не тот факт, что люди, поближе познакомившись с ним, побывав в Бель-Омбр и проведя там вечер, не проникались к нему и Элоизе симпатией и не приглашали чету Рипли в свою очередь в гости.
— И что вы сказали своей жене? Джонатан старался говорить быстро, ведь в магазин в любой момент кто-то мог зайти.
— Я с самого начала дал понять, что Готье всегда отказывался сказать мне, кто начал эту историю. Это правда.
Том это знал. Готье в свое время проявил себя с лучшей стороны, отказавшись назвать его имя.
— Вы не волнуйтесь. Если мы больше не увидимся… Простите, что так получилось в тот вечер на концерте, — прибавил Том с улыбкой.
— Да. Но… так уж вышло. Самое скверное, что она связывает вас с деньгами, которые у нас появились, вернее, пытается найти эту связь. Я, правда, не говорил ей, сколько у меня денег.
Том и об этом думал. А вот это действительно неприятно.
— Я больше не буду заходить к вам в магазин. В дверь протискивался какой-то мужчина с большим холстом на подрамнике.
— Воп, мсье! — сказал Том, махнув свободной рукой. — Merci. Bonsoir.
Том вышел на улицу. Если бы Треванни всерьез встревожился, думал Том, он позвонил бы ему. По крайней мере один раз Том уже это предлагал. К несчастью для Треванни, его жена подозревает, что именно он начал распространять этот мерзкий слух. С другой стороны, не так-то просто связать это с деньгами из больниц Гамбурга и Мюнхена, и еще труднее — с убийством двух мафиози.
В воскресенье утром, когда Симона развешивала белье на веревке в саду, а Джонатан с Джорджем выкладывали бордюр из камней, в дверь позвонили.
Это оказалась соседка, женщина лет шестидесяти, чье имя Джонатан никак не мог запомнить — Делатр? Деламбр? У нее был расстроенный вид.
— Простите, мсье Треванни.
— Входите, — предложил Джонатан.
— Я насчет мсье Готье. Вы слышали новость?
— Нет.
— Прошлой ночью его сбила машина. Он умер.
— Умер? Это произошло здесь, в Фонтенбло?
— Он возвращался домой около полуночи, от друга, с улицы Паруас. Мсье Готье, как вы знаете, живет на улице Репюблик недалеко от авеню Франклина Рузвельта. Это случилось на том перекрестке с маленьким треугольным газоном, где светофор. Сбивших его видели. Два парня в машине. Они не остановились. Проехали на красный свет, сбили мсье Готье и не остановились!
— О боже! Да вы присядьте, прошу вас, мадам…
В холл вышла Симона.
— Ah bonjour, мадам Делатр! — сказала она.
— Симона, Готье умер, — произнес Джонатан. — Его сбила машина. Водитель уехал.
— Два парня, — повторила мадам Делатр. — Они не остановились!
— Когда? — Симона открыла рот от изумления.
— Прошлой ночью. Когда его доставили в здешнюю больницу, он уже умер. Около полуночи.
— Может, вы зайдете и присядете, мадам Делатр? — предложила Симона.
— Нет-нет, спасибо. Я должна увидеться с приятельницей. Не уверена, что она слышала об этом. Мы ведь все хорошо его знали.
В глазах у нее стояли слезы. Она опустила на пол корзинку, с которой собралась в магазин, и смахнула слезу.
Симона пожала ей руку.
— Спасибо, что зашли и сообщили нам, мадам Делатр. Это очень любезно с вашей стороны.
— Заупокойная служба в понедельник, — сказала мадам Делатр. — В церкви святого Людовика.
С этими словами она вышла. Джонатан и виду не подал, что это известие произвело на него впечатление.
— Как ее зовут?
— Мадам Делатр. Ее муж водопроводчик, — ответила Симона.
Будто Джонатан обязан это знать. К водопроводчику Делатру они никогда не обращались за помощью.
«Готье мертв. Что теперь будет с его магазином?» — подумал Джонатан. Он поймал себя на том, что пристально смотрит на Симону. Они стояли в узкой прихожей.
— Умер, — пробормотала Симона. Не глядя на него, она взяла его за руку. — Мы должны пойти на похороны в понедельник.
— Разумеется.
Католические похороны. Теперь все происходит на французском, а не на латыни. Он представил себе соседей — знакомые и незнакомые лица в прохладе церкви, освещенной множеством горящих свечей.
— Сбили человека и скрылись, — произнесла Симона.
Она направилась в кухню, но в дверях остановилась и, обернувшись, посмотрела на Джонатана.
— Это действительно ужасно. Джонатан пошел вслед за ней через кухню в сад. Как хорошо снова оказаться на солнце.
Симона развесила белье. Расправив вещи, она подняла пустую корзину.
— Сбили человека и скрылись. Ты думаешь, так все и было, Джон?
— Так она сказала.
Они разговаривали тихими голосами. Джонатан был по-прежнему ошеломлен. Между тем он знал, о чем думает Симона.
Она приблизилась к нему, не выпуская корзину из рук. Потом жестом поманила его к ступенькам на крыльце, будто соседи могли услышать их из-за изгороди.
— Тебе не кажется, что его убили? Специально наняли кого-то и убили.
— Зачем?
— Может, из-за того, что он что-то знал. Вот зачем. Разве это невозможно? С чего это невиновного человека станут вот так сбивать — случайно?
— Потому что… такое иногда происходит, — ответил Джонатан.
Симона покачала головой.
— А тебе не кажется, что мсье Рипли может иметь к этому какое-то отношение?
Джонатан решил, что оснований для подозрений у Симоны нет.
— Совершенно так не думаю.
Джонатан голову мог дать на отсечение, что Том Рипли тут ни при чем. Он хотел было так и сказать, но это прозвучало бы несколько опрометчиво — и даже довольно смешно, если взглянуть на подобное заверение с другой стороны.
Симона стала было обходить его, чтобы первой войти в дом, но, поравнявшись с ним, остановилась.
— Это правда, Готье не сказал мне ничего определенного, Джон, но, возможно, он что-то знал. Думаю, что это так. У меня такое чувство, что его убили специально.
Симона просто в шоке, подумал Джонатан, как и он сам. Она облекала в слова мысли, которые как следует не обдумала. Он отправился за ней следом на кухню.
— Знал что-то о чем?
Симона поставила корзину в угловой шкаф.
— Я все сказала. Больше ничего не знаю.
15
Заупокойная служба по Пьеру Готье состоялась в понедельник, в десять часов утра, в церкви святого Людовика, главном храме Фонтенбло. В церкви собралось много народу. Люди стояли даже на улице, рядом с двумя черными мрачными автомобилями — сверкающим катафалком и вместительным автобусом, который предназначался для родственников и знакомых, не имеющих своей машины. Готье давно потерял жену, детей у него не было. Возможно, у него был брат или сестра, а если так, то, и племянники или племянницы. Джонатан полагал, что так оно и есть. Во время службы в церкви витал дух одиночества, несмотря на то что собралось много народу.
— Вы слышали, что он потерял свой глаз на улице? — прошептал Джонатану в церкви какой-то мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— И что вы сказали своей жене? Джонатан старался говорить быстро, ведь в магазин в любой момент кто-то мог зайти.
— Я с самого начала дал понять, что Готье всегда отказывался сказать мне, кто начал эту историю. Это правда.
Том это знал. Готье в свое время проявил себя с лучшей стороны, отказавшись назвать его имя.
— Вы не волнуйтесь. Если мы больше не увидимся… Простите, что так получилось в тот вечер на концерте, — прибавил Том с улыбкой.
— Да. Но… так уж вышло. Самое скверное, что она связывает вас с деньгами, которые у нас появились, вернее, пытается найти эту связь. Я, правда, не говорил ей, сколько у меня денег.
Том и об этом думал. А вот это действительно неприятно.
— Я больше не буду заходить к вам в магазин. В дверь протискивался какой-то мужчина с большим холстом на подрамнике.
— Воп, мсье! — сказал Том, махнув свободной рукой. — Merci. Bonsoir.
Том вышел на улицу. Если бы Треванни всерьез встревожился, думал Том, он позвонил бы ему. По крайней мере один раз Том уже это предлагал. К несчастью для Треванни, его жена подозревает, что именно он начал распространять этот мерзкий слух. С другой стороны, не так-то просто связать это с деньгами из больниц Гамбурга и Мюнхена, и еще труднее — с убийством двух мафиози.
В воскресенье утром, когда Симона развешивала белье на веревке в саду, а Джонатан с Джорджем выкладывали бордюр из камней, в дверь позвонили.
Это оказалась соседка, женщина лет шестидесяти, чье имя Джонатан никак не мог запомнить — Делатр? Деламбр? У нее был расстроенный вид.
— Простите, мсье Треванни.
— Входите, — предложил Джонатан.
— Я насчет мсье Готье. Вы слышали новость?
— Нет.
— Прошлой ночью его сбила машина. Он умер.
— Умер? Это произошло здесь, в Фонтенбло?
— Он возвращался домой около полуночи, от друга, с улицы Паруас. Мсье Готье, как вы знаете, живет на улице Репюблик недалеко от авеню Франклина Рузвельта. Это случилось на том перекрестке с маленьким треугольным газоном, где светофор. Сбивших его видели. Два парня в машине. Они не остановились. Проехали на красный свет, сбили мсье Готье и не остановились!
— О боже! Да вы присядьте, прошу вас, мадам…
В холл вышла Симона.
— Ah bonjour, мадам Делатр! — сказала она.
— Симона, Готье умер, — произнес Джонатан. — Его сбила машина. Водитель уехал.
— Два парня, — повторила мадам Делатр. — Они не остановились!
— Когда? — Симона открыла рот от изумления.
— Прошлой ночью. Когда его доставили в здешнюю больницу, он уже умер. Около полуночи.
— Может, вы зайдете и присядете, мадам Делатр? — предложила Симона.
— Нет-нет, спасибо. Я должна увидеться с приятельницей. Не уверена, что она слышала об этом. Мы ведь все хорошо его знали.
В глазах у нее стояли слезы. Она опустила на пол корзинку, с которой собралась в магазин, и смахнула слезу.
Симона пожала ей руку.
— Спасибо, что зашли и сообщили нам, мадам Делатр. Это очень любезно с вашей стороны.
— Заупокойная служба в понедельник, — сказала мадам Делатр. — В церкви святого Людовика.
С этими словами она вышла. Джонатан и виду не подал, что это известие произвело на него впечатление.
— Как ее зовут?
— Мадам Делатр. Ее муж водопроводчик, — ответила Симона.
Будто Джонатан обязан это знать. К водопроводчику Делатру они никогда не обращались за помощью.
«Готье мертв. Что теперь будет с его магазином?» — подумал Джонатан. Он поймал себя на том, что пристально смотрит на Симону. Они стояли в узкой прихожей.
— Умер, — пробормотала Симона. Не глядя на него, она взяла его за руку. — Мы должны пойти на похороны в понедельник.
— Разумеется.
Католические похороны. Теперь все происходит на французском, а не на латыни. Он представил себе соседей — знакомые и незнакомые лица в прохладе церкви, освещенной множеством горящих свечей.
— Сбили человека и скрылись, — произнесла Симона.
Она направилась в кухню, но в дверях остановилась и, обернувшись, посмотрела на Джонатана.
— Это действительно ужасно. Джонатан пошел вслед за ней через кухню в сад. Как хорошо снова оказаться на солнце.
Симона развесила белье. Расправив вещи, она подняла пустую корзину.
— Сбили человека и скрылись. Ты думаешь, так все и было, Джон?
— Так она сказала.
Они разговаривали тихими голосами. Джонатан был по-прежнему ошеломлен. Между тем он знал, о чем думает Симона.
Она приблизилась к нему, не выпуская корзину из рук. Потом жестом поманила его к ступенькам на крыльце, будто соседи могли услышать их из-за изгороди.
— Тебе не кажется, что его убили? Специально наняли кого-то и убили.
— Зачем?
— Может, из-за того, что он что-то знал. Вот зачем. Разве это невозможно? С чего это невиновного человека станут вот так сбивать — случайно?
— Потому что… такое иногда происходит, — ответил Джонатан.
Симона покачала головой.
— А тебе не кажется, что мсье Рипли может иметь к этому какое-то отношение?
Джонатан решил, что оснований для подозрений у Симоны нет.
— Совершенно так не думаю.
Джонатан голову мог дать на отсечение, что Том Рипли тут ни при чем. Он хотел было так и сказать, но это прозвучало бы несколько опрометчиво — и даже довольно смешно, если взглянуть на подобное заверение с другой стороны.
Симона стала было обходить его, чтобы первой войти в дом, но, поравнявшись с ним, остановилась.
— Это правда, Готье не сказал мне ничего определенного, Джон, но, возможно, он что-то знал. Думаю, что это так. У меня такое чувство, что его убили специально.
Симона просто в шоке, подумал Джонатан, как и он сам. Она облекала в слова мысли, которые как следует не обдумала. Он отправился за ней следом на кухню.
— Знал что-то о чем?
Симона поставила корзину в угловой шкаф.
— Я все сказала. Больше ничего не знаю.
15
Заупокойная служба по Пьеру Готье состоялась в понедельник, в десять часов утра, в церкви святого Людовика, главном храме Фонтенбло. В церкви собралось много народу. Люди стояли даже на улице, рядом с двумя черными мрачными автомобилями — сверкающим катафалком и вместительным автобусом, который предназначался для родственников и знакомых, не имеющих своей машины. Готье давно потерял жену, детей у него не было. Возможно, у него был брат или сестра, а если так, то, и племянники или племянницы. Джонатан полагал, что так оно и есть. Во время службы в церкви витал дух одиночества, несмотря на то что собралось много народу.
— Вы слышали, что он потерял свой глаз на улице? — прошептал Джонатану в церкви какой-то мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77