Но она скучала по Квэй и Гану и очень боялась за них. Она часто думала, что же Ган написал в письме, которое увез сбежавший Цэк.
Однажды вечером Хизи сидела и прилежно скоблила шкуру антилопы, как вдруг вдалеке показались навьюченные лошади. Женщины бросили работу и пошли к расселине посмотреть, кто и зачем сюда едет. Вскоре появились два всадника: к стоянке приближались Братец Конь и Ю-Хаан, его племянник.
В этот вечер у них был праздник. К счастью, охотники не задержались в лесу еще на день или два и к ужину освежевали и поджарили оленя. Братец Конь привез с собой пиво, сласти, медные колокольчики для мужчин и их лошадей, ткань и ножи для женщин. Хизи он дал один из ножей – маленький, с остро отточенным лезвием.
– Говорят, ты быстро всему учишься, – сказал старик. – Каждой женщине племени менгов нужен хороший нож, чтобы скоблить шкуры.
– Спасибо, – обрадовалась Хизи. Нож постоянно одалживала Утка, но девочке хотелось иметь свой.
– Я привез тебе еще кое-что, – продолжил Братец Конь, когда Хизи убрала подарок.
Он достал из мешка маленький пакет.
– Это тебе от твоего друга.
– От моего друга?
– Да. Ю-Хаан и я ездили в Нол покупать ножи и сахар.
– В Нол?
Хизи взяла пакет и с нетерпением надорвала его. Слезы защипали ей глаза, когда она увидела, что туда вложено. Там была книга: «Пустыни менгов» и небольшой сверток чистой бумаги. К бумаге прилагалось перо и чернильница с песком. Помимо всего, там было письмо.
Хизи, – прочитала она.– Я прожил долгую жизнь, но никогда не знал радости. Утешение мне приносили окружавшие меня рукописи, бумага и чернила. И потому я благодарю тебя за непривычное счастье, которое ты мне доставила. Я не стремился любить тебя, ибо знал, что любовь редко приносит счастье. Но я стал думать иначе, когда услышал о твоей смерти. Но теперь я узнал, что ты жива и находишься в безопасности, и потому не сожалею о своей слабости. Никогда, разумеется, я не сказал бы тебе об этом, но бумага скажет то, о чем человек молчит.
Я знаю: ты беспокоишься о своей нянюшке, Квэй, но с ней все благополучно. Воины обнаружили ее среди мертвых жрецов и решили, что она также стала жертвой твоего обезумевшего слуги. На меня также никто не указал. О побоище возле Южных Ворот предпочитают не говорить, и никто не упоминает твое имя иначе, как Хизината.
Посылаю тебе через менгов перо и бумагу, надеюсь, они не используют ее на подтирки, пока едут к тебе. Если сможешь, пришли мне, старику, одно-два письмеца, расскажешь мне обо всем, что повидала. Вдруг в мире есть чудеса, о которых он еще не прочел?
В Нол, Хизи, ты не должна возвращаться. Тебя здесь не ожидает ничего хорошего. Я верю в тебя – верю, ты выживешь везде, где бы ни оказалась. Это в тебе, это твоя суть, и ты сохранила ее, хоть Река и осталась позади. Будь благословенна, какие бы Боги ни попадались тебе на пути, и не вспоминай обо мне худо, хотя я и был недостаточно добр к тебе.
Ган.
Хизи читала и перечитывала письмо, не зная, смеяться ей или плакать. Да это было и не важно, ибо смех ее оказался бы грустным, а слезы – радостными. Она обняла Братца Коня и вновь поблагодарила его. Улыбаясь, старик похлопал ее по плечу и пошел выпить пива вместе с мужчинами. Вернувшись, он серьезно взглянул на нее.
– Ты можешь сделаться женщиной племени менг, если хочешь, – предложил он ей. – Я удочерю тебя, и мы подыщем тебе хорошего мужа. Кто знает? Порой я замечаю в тебе проблеск прежней силы; она не столь велика в тебе, как прежде, но ты со временем могла бы сделаться шаманкой. Это почетное занятие, и тебе не пришлось бы больше скоблить шкуры.
– Скоблить шкуры не такая уж плохая работа, – сказала Хизи, – но я благодарна тебе за твое предложение. Ты очень добр ко мне, ведь сейчас я для вас – лишнее бремя.
– У наших семей сильные плечи, чтобы нести любое бремя, – ответил старик.
– Я смутно представляю свою дальнейшую судьбу, – сказала Хизи. – Надо бы посоветоваться с Перкаром.
– Ты с ним не связана, – заметил Братец Конь.
– Не связана, – согласилась Хизи, – но у нас есть общий, еще не оплаченный долг, общая ответственность…
Братец Конь покачал головой:
– Такая серьезность не вяжется с молодостью! Наслаждайтесь друг другом, пока кости не высохли от прожитых лет и кожа не стала жесткой, как кора.
– Я попытаюсь, – улыбнулась Хизи.
Перкар обошел раму, любуясь натянутой на ней шкурой.
– Прекрасная работа, – похвалил он. – И не скажешь, что некогда ты была принцессой.
Хизи попыталась улыбнуться, но улыбка вышла довольно кислой.
– Прости, – поторопился извиниться юноша.
– Ничего страшного, – заверила его Хизи. – Что с того, что я была принцессой? Это было бы важно, если…
Но «если» повисло в воздухе.
Перкар, смущенный, притворился, что поглощен разглядыванием шкуры.
– Как ты представляешь себе будущее, Перкар? Отныне ты всегда будешь жить и охотиться с менгами?
– Нет, – ответил Перкар. Он и сам часто задумывался над этим. – Сейчас я оплачиваю долги и начал со своих ближайших друзей. Мне часто говорили, что здесь, на западных склонах, суровая зима. Но с наступлением весны я отправлюсь на отцовские земли. На мне лежит тяжелая вина перед соплеменниками, и я должен ее искупить.
– Эта же вина лежит и на мне, – сказала Хизи.
– Сомневаюсь, – сказал Перкар. – Мне кажется, ты ни в чем не виновата.
– Но тогда и ты ни в чем не виноват. Но если ты берешь на себя ответственность, Перкар, так же поступлю и я. И ты не должен сомневаться. Мы все делали вместе – ты и я. Что бы ни говорил Братец Конь, этот клубок запутывали мы оба, каковы бы ни были наши опасения и надежды. Я почти не знаю тебя, но мы – пусть на короткое время – принадлежим друг другу.
Перкар попытался засмеяться, но не смог.
– Сколько тебе лет? – спросил он. – Почему ты не хочешь больше оставаться ребенком?
Девочка взглянула на него с грустью.
– У меня отняли детство, – сказала она.
– Утраченное можно обрести вновь, – возразил Перкар. Но он прекрасно ее понял. Ведь и он уже давно не тот мальчик, которому подарили новый меч.
– У нас много месяцев впереди, чтобы все обдумать, – сказал он. – Возможно, ты еще передумаешь.
– Возможно, – согласилась Хизи. – Тзэму я тоже много наобещала. И над этим тоже надо подумать.
Перкар хмыкнул:
– Я тебя немного побаиваюсь.
– Меня? Это я приняла тебя за демона, когда впервые увидела.
– Возможно, я становился демоном, когда брал в руки Харку. Но ты…
– Чем я могу быть страшна тебе?
– Кто знает… Все время, пока я был возле реки, твое лицо постоянно было передо мной… Я не могу этого забыть, не могу забыть, что ненавидел тебя.
– Ты все еще ненавидишь меня?
– Нет. Это всего лишь воспоминание. Но воспоминание довольно отчетливое.
Перкар сел на землю, скрестив ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Однажды вечером Хизи сидела и прилежно скоблила шкуру антилопы, как вдруг вдалеке показались навьюченные лошади. Женщины бросили работу и пошли к расселине посмотреть, кто и зачем сюда едет. Вскоре появились два всадника: к стоянке приближались Братец Конь и Ю-Хаан, его племянник.
В этот вечер у них был праздник. К счастью, охотники не задержались в лесу еще на день или два и к ужину освежевали и поджарили оленя. Братец Конь привез с собой пиво, сласти, медные колокольчики для мужчин и их лошадей, ткань и ножи для женщин. Хизи он дал один из ножей – маленький, с остро отточенным лезвием.
– Говорят, ты быстро всему учишься, – сказал старик. – Каждой женщине племени менгов нужен хороший нож, чтобы скоблить шкуры.
– Спасибо, – обрадовалась Хизи. Нож постоянно одалживала Утка, но девочке хотелось иметь свой.
– Я привез тебе еще кое-что, – продолжил Братец Конь, когда Хизи убрала подарок.
Он достал из мешка маленький пакет.
– Это тебе от твоего друга.
– От моего друга?
– Да. Ю-Хаан и я ездили в Нол покупать ножи и сахар.
– В Нол?
Хизи взяла пакет и с нетерпением надорвала его. Слезы защипали ей глаза, когда она увидела, что туда вложено. Там была книга: «Пустыни менгов» и небольшой сверток чистой бумаги. К бумаге прилагалось перо и чернильница с песком. Помимо всего, там было письмо.
Хизи, – прочитала она.– Я прожил долгую жизнь, но никогда не знал радости. Утешение мне приносили окружавшие меня рукописи, бумага и чернила. И потому я благодарю тебя за непривычное счастье, которое ты мне доставила. Я не стремился любить тебя, ибо знал, что любовь редко приносит счастье. Но я стал думать иначе, когда услышал о твоей смерти. Но теперь я узнал, что ты жива и находишься в безопасности, и потому не сожалею о своей слабости. Никогда, разумеется, я не сказал бы тебе об этом, но бумага скажет то, о чем человек молчит.
Я знаю: ты беспокоишься о своей нянюшке, Квэй, но с ней все благополучно. Воины обнаружили ее среди мертвых жрецов и решили, что она также стала жертвой твоего обезумевшего слуги. На меня также никто не указал. О побоище возле Южных Ворот предпочитают не говорить, и никто не упоминает твое имя иначе, как Хизината.
Посылаю тебе через менгов перо и бумагу, надеюсь, они не используют ее на подтирки, пока едут к тебе. Если сможешь, пришли мне, старику, одно-два письмеца, расскажешь мне обо всем, что повидала. Вдруг в мире есть чудеса, о которых он еще не прочел?
В Нол, Хизи, ты не должна возвращаться. Тебя здесь не ожидает ничего хорошего. Я верю в тебя – верю, ты выживешь везде, где бы ни оказалась. Это в тебе, это твоя суть, и ты сохранила ее, хоть Река и осталась позади. Будь благословенна, какие бы Боги ни попадались тебе на пути, и не вспоминай обо мне худо, хотя я и был недостаточно добр к тебе.
Ган.
Хизи читала и перечитывала письмо, не зная, смеяться ей или плакать. Да это было и не важно, ибо смех ее оказался бы грустным, а слезы – радостными. Она обняла Братца Коня и вновь поблагодарила его. Улыбаясь, старик похлопал ее по плечу и пошел выпить пива вместе с мужчинами. Вернувшись, он серьезно взглянул на нее.
– Ты можешь сделаться женщиной племени менг, если хочешь, – предложил он ей. – Я удочерю тебя, и мы подыщем тебе хорошего мужа. Кто знает? Порой я замечаю в тебе проблеск прежней силы; она не столь велика в тебе, как прежде, но ты со временем могла бы сделаться шаманкой. Это почетное занятие, и тебе не пришлось бы больше скоблить шкуры.
– Скоблить шкуры не такая уж плохая работа, – сказала Хизи, – но я благодарна тебе за твое предложение. Ты очень добр ко мне, ведь сейчас я для вас – лишнее бремя.
– У наших семей сильные плечи, чтобы нести любое бремя, – ответил старик.
– Я смутно представляю свою дальнейшую судьбу, – сказала Хизи. – Надо бы посоветоваться с Перкаром.
– Ты с ним не связана, – заметил Братец Конь.
– Не связана, – согласилась Хизи, – но у нас есть общий, еще не оплаченный долг, общая ответственность…
Братец Конь покачал головой:
– Такая серьезность не вяжется с молодостью! Наслаждайтесь друг другом, пока кости не высохли от прожитых лет и кожа не стала жесткой, как кора.
– Я попытаюсь, – улыбнулась Хизи.
Перкар обошел раму, любуясь натянутой на ней шкурой.
– Прекрасная работа, – похвалил он. – И не скажешь, что некогда ты была принцессой.
Хизи попыталась улыбнуться, но улыбка вышла довольно кислой.
– Прости, – поторопился извиниться юноша.
– Ничего страшного, – заверила его Хизи. – Что с того, что я была принцессой? Это было бы важно, если…
Но «если» повисло в воздухе.
Перкар, смущенный, притворился, что поглощен разглядыванием шкуры.
– Как ты представляешь себе будущее, Перкар? Отныне ты всегда будешь жить и охотиться с менгами?
– Нет, – ответил Перкар. Он и сам часто задумывался над этим. – Сейчас я оплачиваю долги и начал со своих ближайших друзей. Мне часто говорили, что здесь, на западных склонах, суровая зима. Но с наступлением весны я отправлюсь на отцовские земли. На мне лежит тяжелая вина перед соплеменниками, и я должен ее искупить.
– Эта же вина лежит и на мне, – сказала Хизи.
– Сомневаюсь, – сказал Перкар. – Мне кажется, ты ни в чем не виновата.
– Но тогда и ты ни в чем не виноват. Но если ты берешь на себя ответственность, Перкар, так же поступлю и я. И ты не должен сомневаться. Мы все делали вместе – ты и я. Что бы ни говорил Братец Конь, этот клубок запутывали мы оба, каковы бы ни были наши опасения и надежды. Я почти не знаю тебя, но мы – пусть на короткое время – принадлежим друг другу.
Перкар попытался засмеяться, но не смог.
– Сколько тебе лет? – спросил он. – Почему ты не хочешь больше оставаться ребенком?
Девочка взглянула на него с грустью.
– У меня отняли детство, – сказала она.
– Утраченное можно обрести вновь, – возразил Перкар. Но он прекрасно ее понял. Ведь и он уже давно не тот мальчик, которому подарили новый меч.
– У нас много месяцев впереди, чтобы все обдумать, – сказал он. – Возможно, ты еще передумаешь.
– Возможно, – согласилась Хизи. – Тзэму я тоже много наобещала. И над этим тоже надо подумать.
Перкар хмыкнул:
– Я тебя немного побаиваюсь.
– Меня? Это я приняла тебя за демона, когда впервые увидела.
– Возможно, я становился демоном, когда брал в руки Харку. Но ты…
– Чем я могу быть страшна тебе?
– Кто знает… Все время, пока я был возле реки, твое лицо постоянно было передо мной… Я не могу этого забыть, не могу забыть, что ненавидел тебя.
– Ты все еще ненавидишь меня?
– Нет. Это всего лишь воспоминание. Но воспоминание довольно отчетливое.
Перкар сел на землю, скрестив ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105