Стыдно было бы не дать выжить никому, ради наведения окончательного блеска.
– Не знаю, верить ли тебе, – сказал Перкар, сжимая рукоятку меча. Холодный порыв ветра налетел на них: перья в плаще Ворона захлопали, и по коже Перкара пробежал озноб. – Я видел, как ты убил Апада.
– Да, мне пришлось это сделать. Нельзя же было оставить за вами победу! И тебя – тебя также следовало убить. У тебя осталась одна-единственная душевная нить вокруг сердца. Как бы Изменчивый не сожрал и ее, когда ты спустишься вниз.
– Что случилось с моими друзьями?
– С другими людишками? Они угодили к нему в когти. Это тоже было забавно – я как раз пришел рассказать тебе про них.
– Ты видел их живыми?
– Всех, кроме этого. – Карак указал на Эруку, и Перкар едва ли не возликовал в надежде, прежде чем до него вполне дошел смысл слов бога-Ворона.
– Всех, кроме него, он не упал в пропасть. Он остался стоять на краю, поджидая нас. Нас он не так боялся – ущелье казалось ему страшнее.
– А что другие?
Карак кивком указал на дерево. Ствол его был обвязан обрывком веревки.
– Он натянул эту веревку между деревьями, так, что мы не могли ее заметить. Сам он без устали работал мечом. Мы потеряли двух волков и охотника: споткнувшись, они полетели в пропасть.
– Я горжусь им. Жаль, что он убил так мало. А что остальные?
– Они полетели в пропасть, едва мы приблизились.
– Они прыгнули вниз, ты хочешь сказать?
– Да, но это звучит не так забавно.
– Они погибли? Все до одного? Странно было бы, если бы кто-то, упав с такой высоты, не разбился.
Карак пожал плечами:
– Не знаю. Давай проверим?
– Как ты собираешься это проверить?
– Я могу спуститься в ущелье, не пересекая потока. Даже я боюсь Братца.
– Ты? Тот, кто проглотил солнце?
– Изменчивый может проглотить не только солнце, – смиренно ответил Карак.
Карак покрепче завернулся в плащ, как если бы вдруг озяб, и съежился, как это обычно делают боги. Через миг он вновь превратился в огромного Ворона, и, глядя на клюв его, Перкар вновь вспомнил, как погиб Апад. Перкар подумал, не отмстить ли ему за друга, но вряд ли это было возможно, настолько он был сейчас слаб и растерян. Так или иначе, единожды он уже погиб, защищая честь и убивая ради нее. Если Карак желает ему помочь – не важно, из-за какой прихоти, – было бы глупо отвергать эту помощь.
Карак захлопал крыльями в воздухе и сжал когтями плечи Перкара, точь-в-точь как он это сделал, прежде чем вонзить клюв в мозг Ападу.
– Держись крепче за мои лапы, – сказал Карак. – А не то мне придется вонзить когти поглубже тебе в плечи.
Перкар кивнул и, обхватив чешуйчатые лапы птицы, сжал их как можно крепче. И все же, когда они взмыли в воздух, когти Ворона немилосердно впивались в его плоть.
Они плавно спустились в ущелье, причем Ворон старался держаться поближе к каменной стене, чтобы не оказаться случайно над потоком. Он поставил Перкара на узкую полоску гравия между отвесной стеной и водой.
– Что-то я не вижу твоих друзей, – сказал Ворон. – Наверное, они где-то поблизости. Вблизи Реки я почти теряю зрение.
В самом деле, Карак весь как-то побледнел, перья его потускнели.
– Видишь? Вот тот, с кем ты хотел сразиться, Перкар. Даже во сне, он уже пожирает меня.
Ворон задумался, склонив голову на плечо.
– Но битва впереди, Перкар, – чуть слышно прошептал он. – Битва Богов и Людей. Смотри не ошибись, будь на нужной стороне.
– Опять сражаться? С меня довольно и этого, – проворчал Перкар.
– Тебя не будут спрашивать, забавный человечек! – Карак расправил крылья и поднялся в воздух. Взлетел он с трудом, но чем выше поднимался, тем большую обретал силу.
Перкар хмуро смотрел, как Ворон уменьшается, набирая высоту.
– Спасибо! – крикнул он ему вслед. – Но откуда тебе известно, что я собирался драться с Изменчивым?
Карак хохотнул.
– Каким мечом Владыка Леса сражался со своим Братом? – пропищал он пронзительным голосом Лемеи.
Поначалу Перкар ничего не понял, но потом едва не задохнулся от внезапной вспышки ярости.
– Ах, так это ты! Это все ты!
– Конечно! – донесся до него удаляющийся голос Ворона. – И ты получил все, что хотел. Твой враг перед тобой, и у тебя волшебный меч. Удачи тебе, Перкар! Я пошлю тебе еще один, последний подарок…
Не слушая ругательств и проклятий Перкара, он взмыл ввысь и исчез из виду.
Перкар сидел на узкой полоске гравия, пока солнце не зашло и тень не заполнила ущелье. Не зная, что предпринять, он с трудом поднялся на ноги и побрел вдоль берега, вниз по течению. Он миновал перекат, где лежал труп лошади, оплывший, покрытый мухами. Конечно, он узнал ее: это была лошадь Капаки. Перкар, чтобы подойти к ней, вошел по пояс в воду. Вода казалась самой обычной, только слабо пощипывала кожу; наверное, это от усталости, подумал Перкар. Двух дней глубокого сна недостаточно, чтобы исцелить такие серьезные раны.
От лошади исходил ужасный смрад, но Перкар ухитрился снять с нее переметные сумы, все еще лежавшие за седлом. Он нашел мехи с водой (пить воду из Реки он опасался) и немного еды, завернутой в вощеную бумагу и, по счастью, не размокшей. Все это он прихватил с собой, вместе с коробочкой фимиама и фляжкой воти – возможно, дары, предназначавшиеся Владыке Леса. С трепетом он взял их, вспоминая, какую мечту разбил и какие бедствия принес собственному народу и внукам, которые никогда не увидят своего деда. Капака был поражен в самое сердце еще прежде, чем охота погналась за ними, – поражен в тот миг, когда Владыка Леса отказался дать ему новые земли.
Мой вождь мертв, осознал наконец Перкар; колени его подкосились, и он опустился прямо в холодные волны. Вот чем все это закончилось. Новый, неведомый прежде ужас овладел им, ледяная судорога страха. С тех пор как Апад убил хранительницу, все казалось ему страшным сном, в котором человек напрасно силится бежать быстро. Но сейчас бег завершен, и Перкар пробудился – и понял, что ужас был явью; безрадостное утро, безнадежное пробуждение.
Он, Перкар, не только обрек своих друзей на гибель, не просто развеял мечты вождя – он сокрушил Капаку, убил его.
Впервые с тех пор, как Перкар покинул родные долины, он ощутил на себе осуждающий взгляд всего своего рода. Он и раньше чувствовал на себе взгляды сородичей, но тогда они глядели на него с удовольствием – или с презрением, как на человека, не имеющего ни жены, ни земель, ни Пираку.
А сейчас они увидели в нем чудовище. Отец, мать, братья, дед, почтенные предки – даже они смотрели на него теперь как на убийцу вождя. Более того, погубив Капаку, он, возможно, обрек на гибель весь род. Владыка Леса будет враждовать с их кланом…
Какими они были глупцами! А он – он более чем глупец! Ни одно орудие не поразит Балати, ни один враг не устоит перед Охотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Не знаю, верить ли тебе, – сказал Перкар, сжимая рукоятку меча. Холодный порыв ветра налетел на них: перья в плаще Ворона захлопали, и по коже Перкара пробежал озноб. – Я видел, как ты убил Апада.
– Да, мне пришлось это сделать. Нельзя же было оставить за вами победу! И тебя – тебя также следовало убить. У тебя осталась одна-единственная душевная нить вокруг сердца. Как бы Изменчивый не сожрал и ее, когда ты спустишься вниз.
– Что случилось с моими друзьями?
– С другими людишками? Они угодили к нему в когти. Это тоже было забавно – я как раз пришел рассказать тебе про них.
– Ты видел их живыми?
– Всех, кроме этого. – Карак указал на Эруку, и Перкар едва ли не возликовал в надежде, прежде чем до него вполне дошел смысл слов бога-Ворона.
– Всех, кроме него, он не упал в пропасть. Он остался стоять на краю, поджидая нас. Нас он не так боялся – ущелье казалось ему страшнее.
– А что другие?
Карак кивком указал на дерево. Ствол его был обвязан обрывком веревки.
– Он натянул эту веревку между деревьями, так, что мы не могли ее заметить. Сам он без устали работал мечом. Мы потеряли двух волков и охотника: споткнувшись, они полетели в пропасть.
– Я горжусь им. Жаль, что он убил так мало. А что остальные?
– Они полетели в пропасть, едва мы приблизились.
– Они прыгнули вниз, ты хочешь сказать?
– Да, но это звучит не так забавно.
– Они погибли? Все до одного? Странно было бы, если бы кто-то, упав с такой высоты, не разбился.
Карак пожал плечами:
– Не знаю. Давай проверим?
– Как ты собираешься это проверить?
– Я могу спуститься в ущелье, не пересекая потока. Даже я боюсь Братца.
– Ты? Тот, кто проглотил солнце?
– Изменчивый может проглотить не только солнце, – смиренно ответил Карак.
Карак покрепче завернулся в плащ, как если бы вдруг озяб, и съежился, как это обычно делают боги. Через миг он вновь превратился в огромного Ворона, и, глядя на клюв его, Перкар вновь вспомнил, как погиб Апад. Перкар подумал, не отмстить ли ему за друга, но вряд ли это было возможно, настолько он был сейчас слаб и растерян. Так или иначе, единожды он уже погиб, защищая честь и убивая ради нее. Если Карак желает ему помочь – не важно, из-за какой прихоти, – было бы глупо отвергать эту помощь.
Карак захлопал крыльями в воздухе и сжал когтями плечи Перкара, точь-в-точь как он это сделал, прежде чем вонзить клюв в мозг Ападу.
– Держись крепче за мои лапы, – сказал Карак. – А не то мне придется вонзить когти поглубже тебе в плечи.
Перкар кивнул и, обхватив чешуйчатые лапы птицы, сжал их как можно крепче. И все же, когда они взмыли в воздух, когти Ворона немилосердно впивались в его плоть.
Они плавно спустились в ущелье, причем Ворон старался держаться поближе к каменной стене, чтобы не оказаться случайно над потоком. Он поставил Перкара на узкую полоску гравия между отвесной стеной и водой.
– Что-то я не вижу твоих друзей, – сказал Ворон. – Наверное, они где-то поблизости. Вблизи Реки я почти теряю зрение.
В самом деле, Карак весь как-то побледнел, перья его потускнели.
– Видишь? Вот тот, с кем ты хотел сразиться, Перкар. Даже во сне, он уже пожирает меня.
Ворон задумался, склонив голову на плечо.
– Но битва впереди, Перкар, – чуть слышно прошептал он. – Битва Богов и Людей. Смотри не ошибись, будь на нужной стороне.
– Опять сражаться? С меня довольно и этого, – проворчал Перкар.
– Тебя не будут спрашивать, забавный человечек! – Карак расправил крылья и поднялся в воздух. Взлетел он с трудом, но чем выше поднимался, тем большую обретал силу.
Перкар хмуро смотрел, как Ворон уменьшается, набирая высоту.
– Спасибо! – крикнул он ему вслед. – Но откуда тебе известно, что я собирался драться с Изменчивым?
Карак хохотнул.
– Каким мечом Владыка Леса сражался со своим Братом? – пропищал он пронзительным голосом Лемеи.
Поначалу Перкар ничего не понял, но потом едва не задохнулся от внезапной вспышки ярости.
– Ах, так это ты! Это все ты!
– Конечно! – донесся до него удаляющийся голос Ворона. – И ты получил все, что хотел. Твой враг перед тобой, и у тебя волшебный меч. Удачи тебе, Перкар! Я пошлю тебе еще один, последний подарок…
Не слушая ругательств и проклятий Перкара, он взмыл ввысь и исчез из виду.
Перкар сидел на узкой полоске гравия, пока солнце не зашло и тень не заполнила ущелье. Не зная, что предпринять, он с трудом поднялся на ноги и побрел вдоль берега, вниз по течению. Он миновал перекат, где лежал труп лошади, оплывший, покрытый мухами. Конечно, он узнал ее: это была лошадь Капаки. Перкар, чтобы подойти к ней, вошел по пояс в воду. Вода казалась самой обычной, только слабо пощипывала кожу; наверное, это от усталости, подумал Перкар. Двух дней глубокого сна недостаточно, чтобы исцелить такие серьезные раны.
От лошади исходил ужасный смрад, но Перкар ухитрился снять с нее переметные сумы, все еще лежавшие за седлом. Он нашел мехи с водой (пить воду из Реки он опасался) и немного еды, завернутой в вощеную бумагу и, по счастью, не размокшей. Все это он прихватил с собой, вместе с коробочкой фимиама и фляжкой воти – возможно, дары, предназначавшиеся Владыке Леса. С трепетом он взял их, вспоминая, какую мечту разбил и какие бедствия принес собственному народу и внукам, которые никогда не увидят своего деда. Капака был поражен в самое сердце еще прежде, чем охота погналась за ними, – поражен в тот миг, когда Владыка Леса отказался дать ему новые земли.
Мой вождь мертв, осознал наконец Перкар; колени его подкосились, и он опустился прямо в холодные волны. Вот чем все это закончилось. Новый, неведомый прежде ужас овладел им, ледяная судорога страха. С тех пор как Апад убил хранительницу, все казалось ему страшным сном, в котором человек напрасно силится бежать быстро. Но сейчас бег завершен, и Перкар пробудился – и понял, что ужас был явью; безрадостное утро, безнадежное пробуждение.
Он, Перкар, не только обрек своих друзей на гибель, не просто развеял мечты вождя – он сокрушил Капаку, убил его.
Впервые с тех пор, как Перкар покинул родные долины, он ощутил на себе осуждающий взгляд всего своего рода. Он и раньше чувствовал на себе взгляды сородичей, но тогда они глядели на него с удовольствием – или с презрением, как на человека, не имеющего ни жены, ни земель, ни Пираку.
А сейчас они увидели в нем чудовище. Отец, мать, братья, дед, почтенные предки – даже они смотрели на него теперь как на убийцу вождя. Более того, погубив Капаку, он, возможно, обрек на гибель весь род. Владыка Леса будет враждовать с их кланом…
Какими они были глупцами! А он – он более чем глупец! Ни одно орудие не поразит Балати, ни один враг не устоит перед Охотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105