Кем некогда был этот обитающий в Реке демон? Может быть, кем-то вроде Хизи. Девочкой, обладающей непонятной, нежеланной для нее силой. Интересно, как долго она жила там, внизу, куда свели ее по Лестнице Тьмы? Потом она умерла, и Река – сонная, безучастная – вобрала ее в себя.
Хизи почесала чешуйку – собственный знак изгнания. Она сидела так до самого вечера, как вдруг услышала скрип ворот и голоса.
Настороженно приподнялась. Жрецы! Она обречена. Хизи лихорадочно соображала, не успеет ли она по деревянной решетке вскарабкаться на крышу и добраться до Большого Дворца, чтобы отнять у жрецов право восторжествовать над ней. Но было поздно: Хизи услышала шаги во дворе, приглушенные мягкими кожаными подошвами.
Но к ней пришли не жрецы. Женщину, которая вошла к ней в комнату и прислонилась к дверному косяку, Хизи менее всего ожидала увидеть. Хизи даже узнала ее не сразу. Хрупкая, прекрасная, хотя пора ее расцвета миновала, с короткими локонами, пронизанными серебристыми прядями. Глаза такие же большие и черные, как у Хизи. Те же самые глаза, как говорили многие.
– Мама? – едва не задохнувшись, вымолвила Хизи.
Она и теперь еще не вполне была уверена.
– Да, – сказала женщина ровным голосом, в котором все же чувствовалось скрытое волнение. – Наконец-то ты узнала меня. На большее я и не могла рассчитывать.
Хизи кивнула, не в силах говорить. Наступило долгое молчание. Мать первая нарушила его.
– Ты стала такой хорошенькой, – сказала она. – У тебя будет много поклонников.
– У меня уже есть один, – уточнила Хизи, садясь на кровати и приглаживая спутанные волосы.
– Йид Ну-младший? Я слышала. Ты оставила его в недоумении.
Мать говорила плавно, отчетливо произнося каждое слово, словно извлекала их со дна памяти. Хизи заметила характерные черные пятна над ее верхней губой.
– Я не думала, что… – пробормотала Хизи, но мать жестом остановила ее.
– Нет-нет, ты должна держать его в неизвестности. Скоро…
Она нахмурилась и провела по лицу ладонью с накрашенными ногтями.
– Скоро у тебя будет много поклонников, ты будешь выбирать из них.
Хизи кивнула, опять не в силах сказать что-либо этому эфирному созданию, этой женщине, которую чаще всего она видела только издали. Когда они беседовали последний раз? Это было в саду матери, два года назад. Как давно, подумала Хизи.
– Я… – Мать вновь нахмурилась, глядя в пол, будто надеялась увидеть там нужные слова. Наконец она взглянула прямо на Хизи, и во взгляде ее светилась искренность. – Мне хотелось увидеть тебя, Хизи. Прошло много времени с тех пор, как мы говорили с тобой.
Она улыбнулась – вымученной, болезненной улыбкой.
– Как-никак, я все же выносила тебя. Девять месяцев ты находилась у меня во чреве, хоть тебе и не терпелось поскорее выбраться.
Она пожала плечами.
– Мне хотелось увидеть тебя и сказать, что я с нетерпением жду твоего присоединения к нам. Это будет замечательно, правда?
Хизи увидела во дворе Квэй. Стоявший чуть поодаль красивый, смышленый на вид юноша в ливрее притворялся, будто ничем не обеспокоен. Телохранитель матери? Или джик? Нет, джика Хизи вряд ли бы заметила, они невидимы, как духи. Нож они вонзают только в спину.
Мать, несколько раз вздохнув, улыбнулась ей.
– Мне хотелось просто повидать тебя, – пояснила она. – Ты и в самом деле стала красавицей.
– Спасибо.
Мать кивнула.
– Надеюсь, мы скоро увидимся, – медленно сказала она и вышла за порог. Сделав знак телохранителю, она удалилась.
Хизи вдруг почувствовала, что у нее сжалось сердце, стало трудно дышать. Учащенно дыша, она постаралась справиться с головокружением. Почему ее мать, после стольких месяцев разлуки, пришла именно теперь? Хизи знала почему. Знала.
Даже самая далекая мать пожелает увидеть свое дитя в последний раз.
Особенно если знает, что рано или поздно умрет. Или исчезнет.
Ган быстро огляделся по сторонам, как будто и не спал. Он тут же пригласил Хизи к себе в кабинет.
– Это оказалось сложнее, чем я думал. Боюсь, не насторожил ли я своих старых врагов, – сказал он устало.
Тревога за старика заслонила прежние страхи Хизи.
– Я не хотела подвергать тебя опасности, – сказала она.
– Неприятности для меня начались задолго до встречи с тобой, – возразил он. – Старые долги можно отложить на время, но рано или поздно приходится платить.
– Они дали тебе книги?
– Да, – заверил он ее.
Хизи ждала.
– Тут почти ничего не сделаешь, – сказал он наконец. – Кроме одного.
– Что именно?
Ган пожал плечами.
– Существует одна возможность. В старых книгах говорится, что Благословенные для чего-нибудь предназначались, прежде чем их…
Мука исказила лицо Гана, и челюсть его беззвучно задвигалась.
– Да, человек будет считаться с Запретом, если у него хватает на это ума. Но у меня часто его не хватает.
– Прежде чем их стали отправлять вниз, – закончила за него Хизи, желая, чтобы он не мучился.
– Да. – Ган, казалось, приходил в себя. – Прежде чем это началось, с ними обходились по-разному. Иных убивали. Другие покидали Нол, или же их отправляли в изгнание в далекие земли.
– А теперь? Почему сейчас этого не делают?
– Благословенных можно как-то использовать. При правильном обращении ими можно управлять. Они могут способствовать укреплению власти Шакунгов. Но королевская семья чрезмерно боится соперничества. Никто не хочет иметь сильных противников.
– Я не…
– Некоторые источники свидетельствуют, что… – Ган вздрогнул, – перемена наступает, только если Река поблизости. Вдали от нее ничего не происходит.
Ган помолчал, давая Хизи время подумать.
– Оставить Нол? – Казалось, Хизи была ошеломлена этой мыслью.
– Это именно то, что тебе нужно сделать, – участливо сказал Ган.
– Я… нет, я никогда об этом не думала. Как это сделать? И куда я пойду?
Хизи вдруг вспомнились ее сны: дремучие леса, горы, сероглазый юноша. Не о побеге ли это были сны?
– Мне хотелось… – пробормотала Хизи.
– Чего хотелось?
– В тот день, когда ко мне пришли мои первые крови, я пила Священную Воду. И я пожелала, чтобы кто-нибудь – мужчина, наверное, мне это так представлялось – пришел бы и разрешил все мои затруднения. Глупое желание, я понимаю. Глупо даже говорить о нем. Но с тех пор я начала видеть сны о далеких лесах, о странном юноше.
– К тебе пришли в тот день крови, – задумался Ган. – Впервые.
Он нахмурился, словно старался что-то припомнить.
– Кровь – это движение, – сказал он неторопливо, будто цитируя. – Кровь – движение и, следовательно, Дух. А Дух – это основа мира.
– Ну и что? – спросила Хизи.
– Старая, древняя мудрость. Прежде я не задумывался над ней. Но Королевская Кровь все приводит в движение, Хизи. Река выведала твое желание и прикоснулась к человеческой крови, познала ее вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Хизи почесала чешуйку – собственный знак изгнания. Она сидела так до самого вечера, как вдруг услышала скрип ворот и голоса.
Настороженно приподнялась. Жрецы! Она обречена. Хизи лихорадочно соображала, не успеет ли она по деревянной решетке вскарабкаться на крышу и добраться до Большого Дворца, чтобы отнять у жрецов право восторжествовать над ней. Но было поздно: Хизи услышала шаги во дворе, приглушенные мягкими кожаными подошвами.
Но к ней пришли не жрецы. Женщину, которая вошла к ней в комнату и прислонилась к дверному косяку, Хизи менее всего ожидала увидеть. Хизи даже узнала ее не сразу. Хрупкая, прекрасная, хотя пора ее расцвета миновала, с короткими локонами, пронизанными серебристыми прядями. Глаза такие же большие и черные, как у Хизи. Те же самые глаза, как говорили многие.
– Мама? – едва не задохнувшись, вымолвила Хизи.
Она и теперь еще не вполне была уверена.
– Да, – сказала женщина ровным голосом, в котором все же чувствовалось скрытое волнение. – Наконец-то ты узнала меня. На большее я и не могла рассчитывать.
Хизи кивнула, не в силах говорить. Наступило долгое молчание. Мать первая нарушила его.
– Ты стала такой хорошенькой, – сказала она. – У тебя будет много поклонников.
– У меня уже есть один, – уточнила Хизи, садясь на кровати и приглаживая спутанные волосы.
– Йид Ну-младший? Я слышала. Ты оставила его в недоумении.
Мать говорила плавно, отчетливо произнося каждое слово, словно извлекала их со дна памяти. Хизи заметила характерные черные пятна над ее верхней губой.
– Я не думала, что… – пробормотала Хизи, но мать жестом остановила ее.
– Нет-нет, ты должна держать его в неизвестности. Скоро…
Она нахмурилась и провела по лицу ладонью с накрашенными ногтями.
– Скоро у тебя будет много поклонников, ты будешь выбирать из них.
Хизи кивнула, опять не в силах сказать что-либо этому эфирному созданию, этой женщине, которую чаще всего она видела только издали. Когда они беседовали последний раз? Это было в саду матери, два года назад. Как давно, подумала Хизи.
– Я… – Мать вновь нахмурилась, глядя в пол, будто надеялась увидеть там нужные слова. Наконец она взглянула прямо на Хизи, и во взгляде ее светилась искренность. – Мне хотелось увидеть тебя, Хизи. Прошло много времени с тех пор, как мы говорили с тобой.
Она улыбнулась – вымученной, болезненной улыбкой.
– Как-никак, я все же выносила тебя. Девять месяцев ты находилась у меня во чреве, хоть тебе и не терпелось поскорее выбраться.
Она пожала плечами.
– Мне хотелось увидеть тебя и сказать, что я с нетерпением жду твоего присоединения к нам. Это будет замечательно, правда?
Хизи увидела во дворе Квэй. Стоявший чуть поодаль красивый, смышленый на вид юноша в ливрее притворялся, будто ничем не обеспокоен. Телохранитель матери? Или джик? Нет, джика Хизи вряд ли бы заметила, они невидимы, как духи. Нож они вонзают только в спину.
Мать, несколько раз вздохнув, улыбнулась ей.
– Мне хотелось просто повидать тебя, – пояснила она. – Ты и в самом деле стала красавицей.
– Спасибо.
Мать кивнула.
– Надеюсь, мы скоро увидимся, – медленно сказала она и вышла за порог. Сделав знак телохранителю, она удалилась.
Хизи вдруг почувствовала, что у нее сжалось сердце, стало трудно дышать. Учащенно дыша, она постаралась справиться с головокружением. Почему ее мать, после стольких месяцев разлуки, пришла именно теперь? Хизи знала почему. Знала.
Даже самая далекая мать пожелает увидеть свое дитя в последний раз.
Особенно если знает, что рано или поздно умрет. Или исчезнет.
Ган быстро огляделся по сторонам, как будто и не спал. Он тут же пригласил Хизи к себе в кабинет.
– Это оказалось сложнее, чем я думал. Боюсь, не насторожил ли я своих старых врагов, – сказал он устало.
Тревога за старика заслонила прежние страхи Хизи.
– Я не хотела подвергать тебя опасности, – сказала она.
– Неприятности для меня начались задолго до встречи с тобой, – возразил он. – Старые долги можно отложить на время, но рано или поздно приходится платить.
– Они дали тебе книги?
– Да, – заверил он ее.
Хизи ждала.
– Тут почти ничего не сделаешь, – сказал он наконец. – Кроме одного.
– Что именно?
Ган пожал плечами.
– Существует одна возможность. В старых книгах говорится, что Благословенные для чего-нибудь предназначались, прежде чем их…
Мука исказила лицо Гана, и челюсть его беззвучно задвигалась.
– Да, человек будет считаться с Запретом, если у него хватает на это ума. Но у меня часто его не хватает.
– Прежде чем их стали отправлять вниз, – закончила за него Хизи, желая, чтобы он не мучился.
– Да. – Ган, казалось, приходил в себя. – Прежде чем это началось, с ними обходились по-разному. Иных убивали. Другие покидали Нол, или же их отправляли в изгнание в далекие земли.
– А теперь? Почему сейчас этого не делают?
– Благословенных можно как-то использовать. При правильном обращении ими можно управлять. Они могут способствовать укреплению власти Шакунгов. Но королевская семья чрезмерно боится соперничества. Никто не хочет иметь сильных противников.
– Я не…
– Некоторые источники свидетельствуют, что… – Ган вздрогнул, – перемена наступает, только если Река поблизости. Вдали от нее ничего не происходит.
Ган помолчал, давая Хизи время подумать.
– Оставить Нол? – Казалось, Хизи была ошеломлена этой мыслью.
– Это именно то, что тебе нужно сделать, – участливо сказал Ган.
– Я… нет, я никогда об этом не думала. Как это сделать? И куда я пойду?
Хизи вдруг вспомнились ее сны: дремучие леса, горы, сероглазый юноша. Не о побеге ли это были сны?
– Мне хотелось… – пробормотала Хизи.
– Чего хотелось?
– В тот день, когда ко мне пришли мои первые крови, я пила Священную Воду. И я пожелала, чтобы кто-нибудь – мужчина, наверное, мне это так представлялось – пришел бы и разрешил все мои затруднения. Глупое желание, я понимаю. Глупо даже говорить о нем. Но с тех пор я начала видеть сны о далеких лесах, о странном юноше.
– К тебе пришли в тот день крови, – задумался Ган. – Впервые.
Он нахмурился, словно старался что-то припомнить.
– Кровь – это движение, – сказал он неторопливо, будто цитируя. – Кровь – движение и, следовательно, Дух. А Дух – это основа мира.
– Ну и что? – спросила Хизи.
– Старая, древняя мудрость. Прежде я не задумывался над ней. Но Королевская Кровь все приводит в движение, Хизи. Река выведала твое желание и прикоснулась к человеческой крови, познала ее вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105