Поэтому, ссылаясь на решения собрания Кировского (Путиловского) машиностроительного завода, И.В. Спиридонов внес предложение «о перемещении праха Сталина в другое место. Жизнь и имя великого Ленина могут с полным правом быть названы Справедливостью с большой буквы… Нельзя мириться с тем, чтобы рядом с Владимиром Ильичем Лениным находился человек, запятнавший свое имя большой несправедливостью». Возможно, выбор Спиридонова для этого выступления был обусловлен тем, что он был соратником Козлова и этим Хрущев старался унизить «тайных сталинистов».
Ряд партийных руководителей отказался произнести речи в поддержку выноса тела Сталина из Мавзолея. Среди них был первый секретарь ЦК Компартии Грузии Мжаванадзе, сказавшийся больным, и член Президиума ЦК КПСС Мухитдинов. Последний за это лишился места в Президиуме ЦК. Среди тех, кто выступил в поддержку предложения Спиридонова, была член КПСС с 1902 года 77-летняя ДА. Лазуркина, пробывшая в заключении до середины 1950-х годов. Она заявила: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».
По предложению Н.В. Подгорного, съезд принял резолюцию, в которой признавалось «нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина».
В.Е. Семичастный вспоминал: «Останки Сталина были похоронены у Кремлевской стены при свете прожекторов. Надпись на фронтоне «Ленин - Сталин» удалили, оставив лишь одно имя - Ленин На утро следующего дня никакой заметной реакции общественности не последовало. Появились только любопытные - посмотреть, как стал выглядеть Мавзолей. Однако нельзя сказать, что на погребение Сталина народ вообще не обратил никакого внимания. Приходили письма от несогласных с решением людей, в них отмечалась огромная роль Сталина в исторической победе над фашистской Германией. Долго никто не хотел брать на себя ответственность за установку давно готового бюста. В течение многих лет могилу Сталина украшали цветы. Каждый день - свежие».
Перезахоронение тела Сталина, последовавшее за этим уничтожение памятников Сталину во всех городах страны, переименование городов, заводов, колхозов, совхозов и ряда учреждений, названных в его честь, ознаменовали низвержение того, кто до XX съезда именовался «великим продолжателем дела Ленина». Все эти заявления и действия под знаменем борьбы против «культа личности Сталина» сопровождались все более шумным возвеличиванием Н.С. Хрущева. В июне 1961 года состоялась премьера документального фильма «Наш дорогой Никита Сергеевич», в котором безмерно восхвалялся Хрущев. На XXII съезде не было ни одного делегата, который бы в своем выступлении не высказался тепло о Хрущеве. При этом почти в каждой речи можно было встретить несколько упоминаний о Хрущеве. Так, Н.В. Подгорный упомянул его 18 раз, а Л.И. Брежнев - 19 раз.
Как правило, в речах звучали восторженные характеристики Н.С. Хрущева и его деятельности. Козлов: «Творческое отношение к теории, связь с жизнью, умение правильно выражать коренные интересы народа характеризуют т. Хрущева как верного ленинца, выдающегося политического деятеля и теоретика марксизма-ленинизма» Брежнев: «Товарища Хрущева отличает великая вера в народ, в силу нашей партии, твердость и непоколебимость в проведении ее линии, непримиримость к врагам коммунизма, смелость и решительность в осуществлении внешней и внутренней политики партии и Советского государства». Подгорный говорил, что для Н.С. Хрущева характерны «неисчерпаемая кипучая энергия, подлинно революционный, ленинский подход к решению сложных вопросов теории и практики, его неразрывная связь с народом, человечность и простота, умение постоянно учиться у масс и учить массы». Все это, по словам Подгорного, являлось «вдохновляющим примером для всей партии, для каждого коммуниста». Рашидов: «Народы Узбекистана от всей души, от всего чистого сердца называют Никиту Сергеевича Хрущева своим самым близким другом, своим дорогим и любимым учителем». Кириленко: «Трудящиеся Среднего Урала, как и все советские люди, приносят слова горячей, искренней любви и сердечной благодарности своему испытанному авангарду - Коммунистической партии, ее Центральному комитету, талантливейшему продолжателю дела Ленина, выдающемуся теоретику и практику коммунистического строительства - нашему дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву!» Теперь дорога для провозглашения Хрущева одним из вождей мирового коммунизма, наряду с Марксом, Энгельсом, Лениным, была открыта.
Одновременно на съезде произошло изгнание из Президиума ЦК тех, кто вызывал недоверие Хрущева. В состав избранного после XXII съезда Президиума ЦК вошли все те, кто уже был в его составе к началу съезда, кроме Аристова, Игнатова, Фурцевой и Мухитдинова. Новым членом Президиума стал первый заместитель председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР Г.И. Воронов. Появились новые лица и в составе Секретариата ЦК КПСС. Помимо Хрущева, Козлова, Суслова и Куусинена, секретарями ЦК КПСС стали: П.Н. Демичев, Л.Ф. Ильичев, Б.Н. Пономарев, И.В. Спиридонов, А.Н. Шелепин.
В знак протеста против не избрания их в состав Президиума ЦК Мухидтинов и Фурцева не явились на заключительное заседание съезда. К ним присоединился и муж Фурцевой, заместитель министра иностранных дел СССР Фирюбин, не избранный членом ЦК. Мухидтинов взял у врача бюллетень. У Фурцевой был на самом деле сердечный приступ. В этом болезненном состоянии она вскрыла себе вены, и врачи едва спасли ее.
Вспоминая «историю с Фурцевой», Микоян так оценивал действия Хрущева: «то поднимал ее, как только мог, то наоборот. И все это без предупреждения, без предварительного разговора». Впрочем, так Хрущев поступал не только с Фурцевой. Микоян вспоминал: «Люди узнавали, что они уже не в Президиуме ЦК только тогда, когда оглашался список». На заседании Президиума ЦК Хрущев заявил: «О Фурцевой. Поступок сложный. Огорчение - совпало со съездом, когда не избрали в Президиум. Люди относят как к протесту против партии. По работе ничего не скажу, в острых вопросах - всегда остро держала. По характеру - неважный, я говорил ей: "То с Жуковым, то с Булганиным, то с Молотовым". Поступок нехороший. О Мухитдинове - ошиблись в нем, плохо воспитан как член партии, никчемное руководство оставил в республике. Пережитки байского есть у него, есть претензии к нему: групповщину (узбекскую) поддерживал. Хвастливо докладывал о разговоре с Неру, с Насером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Ряд партийных руководителей отказался произнести речи в поддержку выноса тела Сталина из Мавзолея. Среди них был первый секретарь ЦК Компартии Грузии Мжаванадзе, сказавшийся больным, и член Президиума ЦК КПСС Мухитдинов. Последний за это лишился места в Президиуме ЦК. Среди тех, кто выступил в поддержку предложения Спиридонова, была член КПСС с 1902 года 77-летняя ДА. Лазуркина, пробывшая в заключении до середины 1950-х годов. Она заявила: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».
По предложению Н.В. Подгорного, съезд принял резолюцию, в которой признавалось «нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина».
В.Е. Семичастный вспоминал: «Останки Сталина были похоронены у Кремлевской стены при свете прожекторов. Надпись на фронтоне «Ленин - Сталин» удалили, оставив лишь одно имя - Ленин На утро следующего дня никакой заметной реакции общественности не последовало. Появились только любопытные - посмотреть, как стал выглядеть Мавзолей. Однако нельзя сказать, что на погребение Сталина народ вообще не обратил никакого внимания. Приходили письма от несогласных с решением людей, в них отмечалась огромная роль Сталина в исторической победе над фашистской Германией. Долго никто не хотел брать на себя ответственность за установку давно готового бюста. В течение многих лет могилу Сталина украшали цветы. Каждый день - свежие».
Перезахоронение тела Сталина, последовавшее за этим уничтожение памятников Сталину во всех городах страны, переименование городов, заводов, колхозов, совхозов и ряда учреждений, названных в его честь, ознаменовали низвержение того, кто до XX съезда именовался «великим продолжателем дела Ленина». Все эти заявления и действия под знаменем борьбы против «культа личности Сталина» сопровождались все более шумным возвеличиванием Н.С. Хрущева. В июне 1961 года состоялась премьера документального фильма «Наш дорогой Никита Сергеевич», в котором безмерно восхвалялся Хрущев. На XXII съезде не было ни одного делегата, который бы в своем выступлении не высказался тепло о Хрущеве. При этом почти в каждой речи можно было встретить несколько упоминаний о Хрущеве. Так, Н.В. Подгорный упомянул его 18 раз, а Л.И. Брежнев - 19 раз.
Как правило, в речах звучали восторженные характеристики Н.С. Хрущева и его деятельности. Козлов: «Творческое отношение к теории, связь с жизнью, умение правильно выражать коренные интересы народа характеризуют т. Хрущева как верного ленинца, выдающегося политического деятеля и теоретика марксизма-ленинизма» Брежнев: «Товарища Хрущева отличает великая вера в народ, в силу нашей партии, твердость и непоколебимость в проведении ее линии, непримиримость к врагам коммунизма, смелость и решительность в осуществлении внешней и внутренней политики партии и Советского государства». Подгорный говорил, что для Н.С. Хрущева характерны «неисчерпаемая кипучая энергия, подлинно революционный, ленинский подход к решению сложных вопросов теории и практики, его неразрывная связь с народом, человечность и простота, умение постоянно учиться у масс и учить массы». Все это, по словам Подгорного, являлось «вдохновляющим примером для всей партии, для каждого коммуниста». Рашидов: «Народы Узбекистана от всей души, от всего чистого сердца называют Никиту Сергеевича Хрущева своим самым близким другом, своим дорогим и любимым учителем». Кириленко: «Трудящиеся Среднего Урала, как и все советские люди, приносят слова горячей, искренней любви и сердечной благодарности своему испытанному авангарду - Коммунистической партии, ее Центральному комитету, талантливейшему продолжателю дела Ленина, выдающемуся теоретику и практику коммунистического строительства - нашему дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву!» Теперь дорога для провозглашения Хрущева одним из вождей мирового коммунизма, наряду с Марксом, Энгельсом, Лениным, была открыта.
Одновременно на съезде произошло изгнание из Президиума ЦК тех, кто вызывал недоверие Хрущева. В состав избранного после XXII съезда Президиума ЦК вошли все те, кто уже был в его составе к началу съезда, кроме Аристова, Игнатова, Фурцевой и Мухитдинова. Новым членом Президиума стал первый заместитель председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР Г.И. Воронов. Появились новые лица и в составе Секретариата ЦК КПСС. Помимо Хрущева, Козлова, Суслова и Куусинена, секретарями ЦК КПСС стали: П.Н. Демичев, Л.Ф. Ильичев, Б.Н. Пономарев, И.В. Спиридонов, А.Н. Шелепин.
В знак протеста против не избрания их в состав Президиума ЦК Мухидтинов и Фурцева не явились на заключительное заседание съезда. К ним присоединился и муж Фурцевой, заместитель министра иностранных дел СССР Фирюбин, не избранный членом ЦК. Мухидтинов взял у врача бюллетень. У Фурцевой был на самом деле сердечный приступ. В этом болезненном состоянии она вскрыла себе вены, и врачи едва спасли ее.
Вспоминая «историю с Фурцевой», Микоян так оценивал действия Хрущева: «то поднимал ее, как только мог, то наоборот. И все это без предупреждения, без предварительного разговора». Впрочем, так Хрущев поступал не только с Фурцевой. Микоян вспоминал: «Люди узнавали, что они уже не в Президиуме ЦК только тогда, когда оглашался список». На заседании Президиума ЦК Хрущев заявил: «О Фурцевой. Поступок сложный. Огорчение - совпало со съездом, когда не избрали в Президиум. Люди относят как к протесту против партии. По работе ничего не скажу, в острых вопросах - всегда остро держала. По характеру - неважный, я говорил ей: "То с Жуковым, то с Булганиным, то с Молотовым". Поступок нехороший. О Мухитдинове - ошиблись в нем, плохо воспитан как член партии, никчемное руководство оставил в республике. Пережитки байского есть у него, есть претензии к нему: групповщину (узбекскую) поддерживал. Хвастливо докладывал о разговоре с Неру, с Насером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147