». Говорилось и об установлении «горячей линии» между Москвой и Вашингтоном. Тема возможности развязывания случайной войны вследствие сбоя в системе электроники стала особенно популярной на Западе после выхода в свет политического романа Ю. Бёрдика и X. Уилера «Система предохранения», в котором действующими лицами были Хрущев и президент США. В последнем легко узнавали Кеннеди. В романе рассказывалось о том, как американские самолеты, получив неверный сигнал, летят бомбить Москву. Чтобы убедить Хрущева в том, что это - следствие ошибки и ему не стоит отдавать приказ о начале ядерной войны, президент США приказывает сбросить ядерную бомбу на Нью-Йорк.
Активную роль в беседах с Кеннеди играл и Аджубей. Вместе со своей супругой Радой Никитичной он в конце января 1962 года посетил Белый дом, где их принял Кеннеди. Президент США передал Аджубею, что американцы удовлетворены решением Хрущева отложить подписание мирного договора с ГДР. В то же время он подчеркнул, что в любом случае американцы не уйдут из Западного Берлина. Одновременно Кеннеди выразил озабоченность продолжавшимся наступлением Патет-Лао в Лаосе. Кеннеди выразил также недовольство продолжавшимися в СССР ядерными испытаниями в атмосфере и заявил, что США также могут возобновить подобные испытания. Не вдаваясь в содержание бесед, Пьер Сэлинджер сообщил на пресс-конференции, что, «разговаривая с господином Аджубеем, президент отдавал себе отчет в том, что тот находится в положении, позволяющем ему непосредственно передать его взгляды своему тестю».
Решение США возобновить ядерные испытания в атмосфере привело к отказу от теледебатов между Кеннеди и Хрущевым, но контакты между президентами не были прерваны. 11 мая 1962 года Пьер Сэлинджер прибыл в Москву, где его принял на даче Хрущев. В ходе переговоров, которые проходили за обеденным столом и во время прогулок по парку, Хрущев положительно оценил примирительные заявления Кеннеди по берлинскому вопросу. Однако он выразил свое негодование по поводу заявления Кеннеди в своем интервью известному журналисту Стюарту Олсопу. По словам Олсопа, говоря о возможностях применения ядерного оружия в Европе, Кеннеди заявил: «Хрущев не должен быть уверен в том, что, защищая наши интересы, Соединенные Штаты никогда не нанесут первый удар». Хрущев возмущался: «Этот поджигатель войны Олсоп - он что, - ваш государственный секретарь? Даже Эйзенхауэр и Даллес не делали таких заявлений, какое сделал ваш президент. Он вынуждает нас пересмотреть нашу политику». В ответ Сэлинджер заверил Хрущева, что «политика США остается неизменной. Мы не применим ядерное оружие, если мы и наши союзники не станем целью массированного коммунистического нападения».
В ходе последовавшей беседы Хрущев вновь подчеркнул, что СССР никогда не примирится с присутствием войск западных союзников в Западном Берлине. (Сэлинджер утверждал, что «Берлин стал такой же идеей фикс для Хрущева, как и сельское хозяйство СССР».) Хрущев говорил: «Неразумно грозить нам войной, неразумно пытаться помешать нам подписывать мирный договор с ГДР угрозами войны… А вы что, на самом деле начнете войну из-за Западного Берлина с его населением в два с половиной миллиона человек? Сам Аденауэр заявил, что не найдется дураков, которые были бы готовы сражаться за Западный Берлин. Но если сами немцы говорят так, то, конечно, США не будут воевать за Западный Берлин, который им нужен, как собаке пятая нога». «Мы не можем предвидеть, - говорил Хрущев, - какие шаги будут предприняты американским правительством. Но мы хотим, чтобы нас верно поняли в США. Было бы глупо с нашей стороны запугать вас, точно так же, как было бы глупо с вашей стороны запугать нас».
Хрущев отмел объяснения Сэлинджера по поводу статьи Олсопа. Он сказал: «Я не знаю, как будут дальше развиваться наши отношения с США при президенте Кеннеди. Это зависит от него. Для нас важным испытанием является Западный Берлин. Для нас - это Рубикон. Если мы пересечем его без войны, то все пойдет хорошо. Если нет, то плохо. Ключ - в руках у Кеннеди, потому что он собирается стрелять первым. Ведь он заявил, что может создаться положение, когда США первым нанесет атомный удар… Мы готовы встретить этот удар. Но я предупреждаю вас, что мы не будем медлить в нанесении ответного удара». Хрущев прекрасно понимал, что первый ядерный удар по СССР американцы могут нанести с многочисленных военных баз, расположенных в Турции, Италии, ФРГ и других странах НАТО. В этом случае они могли бы поразить многие установки межконтинентальных советских ракет и лишить СССР возможности для ответного удара. Поэтому возникла идея резко усилить военные позиции СССР, разместив советские ракеты в непосредственной близости от американской земли.
Вскоре после встречи Хрущева с Сэлинджером советника посольства СССР на Кубе А. Алексеева в мае 1962 года вызвали в Москву и пригласили на беседу к Хрущеву. Тот сообщил Алексееву о его назначении послом на Кубе. Алексеев вспоминал: «Беседа один на один продолжалась в его (Хрущева) кремлевском кабинете более часа. Я рассказывал Хрущеву о проблемах Кубы, о Фиделе, Эрнесте Че Геваре, Рауле Кастро, других руководителях страны. Он задавал мне немало вопросов». По словам Алексеева, «в конце беседы Хрущев пожелал мне успехов в работе». Возможно, Алексеев рассказал Хрущеву и о современном международном положении Кубы. Разгром кубинских эмигрантов, вооруженных Соединенными Штатами в апреле 1961 года, не заставил их отказаться от попыток восстановить дореволюционные порядки. Для правительства же Кеннеди свержение правительства Кастро означало бы реванш за постыдное поражение на Плайя-Хирон. Кеннеди не раз выражал свою готовность помочь эмигрантам в их усилиях. Одновременно различные политические деятели США постоянно говорили о необходимости «устранить рассадник коммунизма», возникший вблизи берегов Флориды. Некоторые из них упрекали Кеннеди в нерешительности. 12 апреля 1962 года член палаты представителей США Хосмер требовал установить блокаду на ввоз оружия на Кубу и для этого обыскивать суда, следующие на остров. Ширились призывы к прямой интервенции против Кубы. Революционная Куба жила в условиях постоянной угрозы новой агрессии. После целого ряда советских заявлений о готовности защитить Кубу разгром кубинской революции означал бы для Хрущева гораздо более серьезное политическое поражение, чем переворот в Конго, приведший к аресту Лумумбы.
Как вспоминал Алексев, «через четыре дня в Кремле состоялась новая беседа». В ней помимо Н.С. Хрущева участвовали Ф.Р. Козлов, А.И. Микоян, Ш.Р. Рашидов, Р.Я. Малиновский, А.А. Громыко, командующий Ракетными войсками С.С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Активную роль в беседах с Кеннеди играл и Аджубей. Вместе со своей супругой Радой Никитичной он в конце января 1962 года посетил Белый дом, где их принял Кеннеди. Президент США передал Аджубею, что американцы удовлетворены решением Хрущева отложить подписание мирного договора с ГДР. В то же время он подчеркнул, что в любом случае американцы не уйдут из Западного Берлина. Одновременно Кеннеди выразил озабоченность продолжавшимся наступлением Патет-Лао в Лаосе. Кеннеди выразил также недовольство продолжавшимися в СССР ядерными испытаниями в атмосфере и заявил, что США также могут возобновить подобные испытания. Не вдаваясь в содержание бесед, Пьер Сэлинджер сообщил на пресс-конференции, что, «разговаривая с господином Аджубеем, президент отдавал себе отчет в том, что тот находится в положении, позволяющем ему непосредственно передать его взгляды своему тестю».
Решение США возобновить ядерные испытания в атмосфере привело к отказу от теледебатов между Кеннеди и Хрущевым, но контакты между президентами не были прерваны. 11 мая 1962 года Пьер Сэлинджер прибыл в Москву, где его принял на даче Хрущев. В ходе переговоров, которые проходили за обеденным столом и во время прогулок по парку, Хрущев положительно оценил примирительные заявления Кеннеди по берлинскому вопросу. Однако он выразил свое негодование по поводу заявления Кеннеди в своем интервью известному журналисту Стюарту Олсопу. По словам Олсопа, говоря о возможностях применения ядерного оружия в Европе, Кеннеди заявил: «Хрущев не должен быть уверен в том, что, защищая наши интересы, Соединенные Штаты никогда не нанесут первый удар». Хрущев возмущался: «Этот поджигатель войны Олсоп - он что, - ваш государственный секретарь? Даже Эйзенхауэр и Даллес не делали таких заявлений, какое сделал ваш президент. Он вынуждает нас пересмотреть нашу политику». В ответ Сэлинджер заверил Хрущева, что «политика США остается неизменной. Мы не применим ядерное оружие, если мы и наши союзники не станем целью массированного коммунистического нападения».
В ходе последовавшей беседы Хрущев вновь подчеркнул, что СССР никогда не примирится с присутствием войск западных союзников в Западном Берлине. (Сэлинджер утверждал, что «Берлин стал такой же идеей фикс для Хрущева, как и сельское хозяйство СССР».) Хрущев говорил: «Неразумно грозить нам войной, неразумно пытаться помешать нам подписывать мирный договор с ГДР угрозами войны… А вы что, на самом деле начнете войну из-за Западного Берлина с его населением в два с половиной миллиона человек? Сам Аденауэр заявил, что не найдется дураков, которые были бы готовы сражаться за Западный Берлин. Но если сами немцы говорят так, то, конечно, США не будут воевать за Западный Берлин, который им нужен, как собаке пятая нога». «Мы не можем предвидеть, - говорил Хрущев, - какие шаги будут предприняты американским правительством. Но мы хотим, чтобы нас верно поняли в США. Было бы глупо с нашей стороны запугать вас, точно так же, как было бы глупо с вашей стороны запугать нас».
Хрущев отмел объяснения Сэлинджера по поводу статьи Олсопа. Он сказал: «Я не знаю, как будут дальше развиваться наши отношения с США при президенте Кеннеди. Это зависит от него. Для нас важным испытанием является Западный Берлин. Для нас - это Рубикон. Если мы пересечем его без войны, то все пойдет хорошо. Если нет, то плохо. Ключ - в руках у Кеннеди, потому что он собирается стрелять первым. Ведь он заявил, что может создаться положение, когда США первым нанесет атомный удар… Мы готовы встретить этот удар. Но я предупреждаю вас, что мы не будем медлить в нанесении ответного удара». Хрущев прекрасно понимал, что первый ядерный удар по СССР американцы могут нанести с многочисленных военных баз, расположенных в Турции, Италии, ФРГ и других странах НАТО. В этом случае они могли бы поразить многие установки межконтинентальных советских ракет и лишить СССР возможности для ответного удара. Поэтому возникла идея резко усилить военные позиции СССР, разместив советские ракеты в непосредственной близости от американской земли.
Вскоре после встречи Хрущева с Сэлинджером советника посольства СССР на Кубе А. Алексеева в мае 1962 года вызвали в Москву и пригласили на беседу к Хрущеву. Тот сообщил Алексееву о его назначении послом на Кубе. Алексеев вспоминал: «Беседа один на один продолжалась в его (Хрущева) кремлевском кабинете более часа. Я рассказывал Хрущеву о проблемах Кубы, о Фиделе, Эрнесте Че Геваре, Рауле Кастро, других руководителях страны. Он задавал мне немало вопросов». По словам Алексеева, «в конце беседы Хрущев пожелал мне успехов в работе». Возможно, Алексеев рассказал Хрущеву и о современном международном положении Кубы. Разгром кубинских эмигрантов, вооруженных Соединенными Штатами в апреле 1961 года, не заставил их отказаться от попыток восстановить дореволюционные порядки. Для правительства же Кеннеди свержение правительства Кастро означало бы реванш за постыдное поражение на Плайя-Хирон. Кеннеди не раз выражал свою готовность помочь эмигрантам в их усилиях. Одновременно различные политические деятели США постоянно говорили о необходимости «устранить рассадник коммунизма», возникший вблизи берегов Флориды. Некоторые из них упрекали Кеннеди в нерешительности. 12 апреля 1962 года член палаты представителей США Хосмер требовал установить блокаду на ввоз оружия на Кубу и для этого обыскивать суда, следующие на остров. Ширились призывы к прямой интервенции против Кубы. Революционная Куба жила в условиях постоянной угрозы новой агрессии. После целого ряда советских заявлений о готовности защитить Кубу разгром кубинской революции означал бы для Хрущева гораздо более серьезное политическое поражение, чем переворот в Конго, приведший к аресту Лумумбы.
Как вспоминал Алексев, «через четыре дня в Кремле состоялась новая беседа». В ней помимо Н.С. Хрущева участвовали Ф.Р. Козлов, А.И. Микоян, Ш.Р. Рашидов, Р.Я. Малиновский, А.А. Громыко, командующий Ракетными войсками С.С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147