Реальное обесценивание денежных знаков не могло не привести к затяжному процессу роста всех видов цен». Следствием этого стали экономические проблемы, которые преследовали СССР последующие годы. А. Матлин писал: «Все эти процессы неизбежно влияли на падение темпов экономического роста и снижение эффективности общественного производства. И этому в высшей степени способствовала спираль роста цен и оплаты труда, возникшая после и, видимо, в значительной мере в результате денежной реформы 1961 года».
Пытаясь найти выход из тяжелого положения, Хрущев снова и снова созывал пленумы для решения сельскохозяйственных проблем. Для участия в мартовском пленуме (1962 г.) были приглашены сотни людей, не являвшихся ни членами, ни кандидатами в члены ЦК. Это стало обычной практикой в последние годы пребывания Хрущева у власти. Он уверял, что так обеспечивается большая демократичность при обсуждении государственных вопросов. Однако не исключено, что таким образом Хрущев избегал постановки острых вопросов, которые можно было обсуждать лишь в более узком кругу. Деловое обсуждение подменилось митинговыми речами.
Открывая пленум, Хрущев заявил о необходимости увеличить ассигнования на сельское хозяйство. Однако в своем заключительном выступлении через 4 дня он признал, что ни тяжелая промышленность, ни оборона не могут выделить средств для развития сельского хозяйства. Как обычно, он решил найти выход в очередной организационной реформе. Хрущева предложил создать «межрайонные территориальные производственные администрации». В результате райкомы фактически подлежали ликвидации.
Микоян так оценивал действия Хрущева: «Исчерпал, видимо, все организационные меры, а мужик все не работал. Экономические меры и стимулы он серьезно не понимал, а ведь умный был человек. Но не хватало образования, политического опыта, глубины подхода. Как правило, у него преобладали поверхностный подход, желание немедленно свои идеи применить в жизни. Такая энергичность и напористость - бесценные качества, только направлялись они слишком часто по неправильному пути».
Очевидно, что мысли о том, что деятельность Хрущева приносит больше вреда, чем пользы, начинали возникать у некоторых руководителей страны и их сторонников. Скрытая борьба внутри руководства усиливалась. На апрельском (1962 г.) пленуме ЦК КПСС были произведены две примечательные перемены. Избранный полгода назад секретарем ЦК КПСС И.В. Спиридонов, сторонник Ф.Р. Козлова, был выведен из состава секретариата. Зато сторонник Л.И. Брежнева А.П. Кириленко был избран членом Президиума ЦК.
В это же время Хрущев решил прибегнуть к экономическим мерам, чтобы стимулировать производство сельскохозяйственной продукции. 17 мая 1962 года Президиум ЦК одобрил его предложение повысить на 35 процентов розничные цены на мясо и на 25 процентов - на масло.
Это решение было обнародовано 1 июня 1962 года. В этот день в ИМЭМО, где я продолжал работать, собрали всех лекторов и агитаторов, и нам объявили, что мы сегодня должны дежурить в продовольственных магазинах. Если же мы станем свидетелями «провокационных разговоров», то их надо «пресекать» и «давать им отпор». Как надо было это делать, никто ясно себе не представлял. Когда я вместе с другим сотрудником ИМЭМО оказался в продмаге на 2-й Ярославской, то никаких «провокационных разговоров» мы не услышали. Люди подходили к прилавкам и, увидев новые ценники, вслух читали их и громко говорили: «Это надо же!», «Ну и дела!» или что-то вроде этого. Однако далеко не везде реакция на введение новых цен была столь безобидной. В этот день рукописные листовки с призывами к забастовкам распространились в Киеве, Ленинграде, Донецке, Челябинске. Даже на московской улице Горького появилась листовка с надписью: «Сегодня повышение цен, а что нас ждет завтра?» Очевидно, что к этому времени в стране уже сложилась сеть подполья, способного организовать выпуск листовок, и, вероятно, в руководстве страны уже знали об этом, когда были даны указания «пресекать провокационные разговоры».
Самое крупное выступление произошло на Электролокомотивном заводе имени Буденного под Новочеркасском. Это было обусловлено тем, что новость о повышении цен на мясо и масло пришла к рабочим, которые еще не успели оправиться после решения дирекции завода о снижении расценок в среднем на 30% и увеличении нормы выработки. Узнав о повышении цен на мясо, рабочие стали шумно выражать начальству свое недовольство. Они жаловались на тяжелые условия труда, высокую стоимость жилья, высокие цены на рынке. Когда рабочие сказали директору завода, что они теперь не могут позволить себе пирожки с мясом, он ответил им в стиле королевы Марии-Антуанетты, что они могут есть пирожки с капустой. По убеждению Микояна, «дурак-директор… на недовольство рабочих реагировал по-хамски, не желая с ними даже разговаривать. Действовал, как будто провокатор какой-то оттого, что не хватало ума и уважения к рабочим».
На заводе началась стихийная забастовка. Вскоре к ним присоединились рабочие других заводов. Рабочие вышли на улицу. Попытки областного начальства, прибывшего в Новочеркасск, успокоить толпу были заглушены криками: «Мяса! Мяса! Повысьте заработную плату!» В прибывших из Ростова областных руководителей стали кидать камни и бутылки. Тем временем толпа перекрыла железную дорогу и задержала поезд Саратов - Ростов. Кто-то написал «Хрущева на мясо!» и «Долой правительство Хрущева!» на электровозе. В заводском управлении стали сдирать портреты Хрущева со стен, и их сжигали. К заводу подошли 200 милиционеров, но были вынуждены бежать. Прогнали и солдат, которые прибыли в 5 грузовиках и 3 бронетранспортерах.
Брожения среди рабочих наблюдались также в Москве, Тбилиси, Новороссийске, Ленинграде, Днепропетровске, Грозном, но нигде, кроме Новочеркасска, события не приняли столь бурный характер. 2 июня в своем выступлении перед кубинской молодежью, которая проходила производственное обучение в нашей стране, Хрущев объяснял необходимость подъема цен заботой о сельском хозяйстве страны. Еще накануне он приказал Микояну и Козлову ехать в Новочеркасск, чтобы остановить происходившие там волнения. Вскоре Хрущев отправил на юг страны Кириленко, Шелепина, Полянского, Ильичева и заместителя председателя КГБ Ивашутина.
Микоян вспоминал: «Прибыв в Новочеркасск и выяснив обстановку, я понял, что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправдано». Микоян уверял, что пока он «ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио», Козлов «названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия». Так это было или просто Микоян старался всю вину за последовавшие события возложить на ненавидимого им соперника, неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Пытаясь найти выход из тяжелого положения, Хрущев снова и снова созывал пленумы для решения сельскохозяйственных проблем. Для участия в мартовском пленуме (1962 г.) были приглашены сотни людей, не являвшихся ни членами, ни кандидатами в члены ЦК. Это стало обычной практикой в последние годы пребывания Хрущева у власти. Он уверял, что так обеспечивается большая демократичность при обсуждении государственных вопросов. Однако не исключено, что таким образом Хрущев избегал постановки острых вопросов, которые можно было обсуждать лишь в более узком кругу. Деловое обсуждение подменилось митинговыми речами.
Открывая пленум, Хрущев заявил о необходимости увеличить ассигнования на сельское хозяйство. Однако в своем заключительном выступлении через 4 дня он признал, что ни тяжелая промышленность, ни оборона не могут выделить средств для развития сельского хозяйства. Как обычно, он решил найти выход в очередной организационной реформе. Хрущева предложил создать «межрайонные территориальные производственные администрации». В результате райкомы фактически подлежали ликвидации.
Микоян так оценивал действия Хрущева: «Исчерпал, видимо, все организационные меры, а мужик все не работал. Экономические меры и стимулы он серьезно не понимал, а ведь умный был человек. Но не хватало образования, политического опыта, глубины подхода. Как правило, у него преобладали поверхностный подход, желание немедленно свои идеи применить в жизни. Такая энергичность и напористость - бесценные качества, только направлялись они слишком часто по неправильному пути».
Очевидно, что мысли о том, что деятельность Хрущева приносит больше вреда, чем пользы, начинали возникать у некоторых руководителей страны и их сторонников. Скрытая борьба внутри руководства усиливалась. На апрельском (1962 г.) пленуме ЦК КПСС были произведены две примечательные перемены. Избранный полгода назад секретарем ЦК КПСС И.В. Спиридонов, сторонник Ф.Р. Козлова, был выведен из состава секретариата. Зато сторонник Л.И. Брежнева А.П. Кириленко был избран членом Президиума ЦК.
В это же время Хрущев решил прибегнуть к экономическим мерам, чтобы стимулировать производство сельскохозяйственной продукции. 17 мая 1962 года Президиум ЦК одобрил его предложение повысить на 35 процентов розничные цены на мясо и на 25 процентов - на масло.
Это решение было обнародовано 1 июня 1962 года. В этот день в ИМЭМО, где я продолжал работать, собрали всех лекторов и агитаторов, и нам объявили, что мы сегодня должны дежурить в продовольственных магазинах. Если же мы станем свидетелями «провокационных разговоров», то их надо «пресекать» и «давать им отпор». Как надо было это делать, никто ясно себе не представлял. Когда я вместе с другим сотрудником ИМЭМО оказался в продмаге на 2-й Ярославской, то никаких «провокационных разговоров» мы не услышали. Люди подходили к прилавкам и, увидев новые ценники, вслух читали их и громко говорили: «Это надо же!», «Ну и дела!» или что-то вроде этого. Однако далеко не везде реакция на введение новых цен была столь безобидной. В этот день рукописные листовки с призывами к забастовкам распространились в Киеве, Ленинграде, Донецке, Челябинске. Даже на московской улице Горького появилась листовка с надписью: «Сегодня повышение цен, а что нас ждет завтра?» Очевидно, что к этому времени в стране уже сложилась сеть подполья, способного организовать выпуск листовок, и, вероятно, в руководстве страны уже знали об этом, когда были даны указания «пресекать провокационные разговоры».
Самое крупное выступление произошло на Электролокомотивном заводе имени Буденного под Новочеркасском. Это было обусловлено тем, что новость о повышении цен на мясо и масло пришла к рабочим, которые еще не успели оправиться после решения дирекции завода о снижении расценок в среднем на 30% и увеличении нормы выработки. Узнав о повышении цен на мясо, рабочие стали шумно выражать начальству свое недовольство. Они жаловались на тяжелые условия труда, высокую стоимость жилья, высокие цены на рынке. Когда рабочие сказали директору завода, что они теперь не могут позволить себе пирожки с мясом, он ответил им в стиле королевы Марии-Антуанетты, что они могут есть пирожки с капустой. По убеждению Микояна, «дурак-директор… на недовольство рабочих реагировал по-хамски, не желая с ними даже разговаривать. Действовал, как будто провокатор какой-то оттого, что не хватало ума и уважения к рабочим».
На заводе началась стихийная забастовка. Вскоре к ним присоединились рабочие других заводов. Рабочие вышли на улицу. Попытки областного начальства, прибывшего в Новочеркасск, успокоить толпу были заглушены криками: «Мяса! Мяса! Повысьте заработную плату!» В прибывших из Ростова областных руководителей стали кидать камни и бутылки. Тем временем толпа перекрыла железную дорогу и задержала поезд Саратов - Ростов. Кто-то написал «Хрущева на мясо!» и «Долой правительство Хрущева!» на электровозе. В заводском управлении стали сдирать портреты Хрущева со стен, и их сжигали. К заводу подошли 200 милиционеров, но были вынуждены бежать. Прогнали и солдат, которые прибыли в 5 грузовиках и 3 бронетранспортерах.
Брожения среди рабочих наблюдались также в Москве, Тбилиси, Новороссийске, Ленинграде, Днепропетровске, Грозном, но нигде, кроме Новочеркасска, события не приняли столь бурный характер. 2 июня в своем выступлении перед кубинской молодежью, которая проходила производственное обучение в нашей стране, Хрущев объяснял необходимость подъема цен заботой о сельском хозяйстве страны. Еще накануне он приказал Микояну и Козлову ехать в Новочеркасск, чтобы остановить происходившие там волнения. Вскоре Хрущев отправил на юг страны Кириленко, Шелепина, Полянского, Ильичева и заместителя председателя КГБ Ивашутина.
Микоян вспоминал: «Прибыв в Новочеркасск и выяснив обстановку, я понял, что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправдано». Микоян уверял, что пока он «ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио», Козлов «названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия». Так это было или просто Микоян старался всю вину за последовавшие события возложить на ненавидимого им соперника, неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147