А эти три сейчас стоят на поле. Немцы гудят над ними. До деревни от меня метров сто пятьдесят - двести, до аэродрома метров сто - сто пятьдесят. Заходят опять… Вот еще два взрыва. Очевидно, рвутся боеприпасы. Каждые несколько секунд - взрыв. А солнце - ярко, трава зелена.
Ревет сирена на аэродроме, сигнал тревоги, - значит, идут сюда еще новые.
Доносится треск горящих вагонов за деревней.
Думаю о милых, родных моих.
Тень летит! Тяжелое гудение приближающихся бомбовозов, идет их много. На аэродроме тарахтит трактор… Приближаются, свистят. Зенитки наши молчат. Загудел мотор нашего самолета - завели. Идет в воздух. Над деревней - новые взрывы.
Пикирует… Свист. Взрыв… И - ряд взрывов. Свист и новые взрывы - беспрестанны… Это рвутся снаряды. Затарахтел пулемет на аэродроме.,,
11. 30
Я встал и пошел по полю. Наши три взлетели. И опять гул, опять зенитки, где-то высоко немцы. Строчит пулемет. Я лег опять на лужайку в кустах, потому что близко взрывы. Я спокоен и наблюдаю за всем с интересом. Жарко печет солнце.
Иду опять к деревне. Три наших идут на четырех немцев - над станцией. Три наших возвращаются, кружат, патрулируют. Над станцией облако дыма и все новые взрывы. Появился четвертый самолет впереди. И один - сзади. Два исчезли. Задний и два из трех соединились, идут к аэродрому. Делают круг, уходят.
Никого вокруг меня нет, людей не видно нигде.
11. 45
Опять идет бой, передо мною. Наши заходят, атакуют немцев, что в черных клубах зенитных разрывов. Немцев много, они кружат, а три наших делают круги низко над моей головой - метров сто пятьдесят высоты. Вот второй круг, вот - третий. Надо мной проходят на крутых виражах: немцы ушли, а наши патрулируют, не смея садиться. Ведь у нас и вообще-то сегодня есть только четыре исправных самолета - все, чем располагает полк!
Заходят на посадку три, за ними - четвертый. Я иду к аэродрому. Сели… И опять высоко гул: немцы прячутся где-то в перистых.
Взрывы на станции продолжаются. Стою в кустах, наблюдаю… Пламя, дым, пыль после каждого взрыва, а они по нескольку в секунду, как частая перестрелка.
Вот я на аэродроме. Опять налет - сюда. Зенитки бьют. Я стою среди деревьев аллейки, окаймляющей аэродром. Отсюда хорошо видна станция. На ней ярким пламенем пылает состав с боеприпасами, взрывы все так же часты, дым идет густо, относится ветром.
Пришел. Сижу с летчиками - Щуровым, Лихолетовым, Рощупкиным, Кудряшевым, - только что севшими. Подошли к нам и Булаев и Лукин с Зотовым. Лукин играет на гармони, другие разлеглись на траве, весело рассказывают свои впечатления; а сверху, с холма КП, майор Сокол прокричал мне только что:
- Вот вам материал! Сначала с двадцатью двумя, потом - с девятью, потом - с тремя.
Капитан Булаев:
- Их легче всего бить, у них брони нет!
- Если б по одному, - отвечает Лихолетов, - а то их десять, не успеваешь оглядываться!
Смеется, разглядывая протертый шелковый белый шарф:
- Шеей протер, головой вертел!
Булаев объясняет, как и куда пойдут пули врага на таком-то развороте, - показывает пилоткой и ладонью.
- Эти какие-то новые, крашеные, - «мессершмитты», конечно, но новые!
- Сколько их ни пикирует, в момент вывода щитки какие-то убирают.
- Нет, как только выведут, так и вверх!
- Четверо шли, один за одним, две пары!
- Но не взять им нас! - Щуров смеется. - Мы втроем против всего фашизма!
Лихолетов серьезно:
- Ну, я видел: тебе прямо в хвост крупнокалиберными. Мог попасть!
Щуров:
- Только я начал стрелять!..
- Когда ты успел?
- Когда ты начал стрелять!..
Все расселись на травке. Курят. Александр Дмитриевич Булаев обращается к Рощупкину, который вынужденно сел на пятнадцать минут раньше, из-за потери давления.
- Давление у тебя падало почему? Температура высокая! Чем температура больше, тем давление ниже падает!
Лихолетов:
- Мы пошли смотреть на бреющем: около горящего вагона один человек отцепил состав! На станции расцепили восемь пульмановских вагонов, отцепили и увели. Научили рассредоточивать в Жихареве!..
- А тут - шпионы! Потому что не успел состав с боеприпасами подойти, они тут как тут!
(Состав подошел за сорок минут до бомбежки.) С холма КП кричит майор Сокол - то, что ему сообщают по радио:
- А все-таки фрицы там над озером падают!.. Морская авиация бьет их!..
Лихолетов:
- Сколько упало?
- Три! Один упал, два загорелись в воздухе! Рощупкин, не обращая внимания, - о своем:
- Немцы входили в пикирование, а наши шли наперерез, мы их в лоб, при пикировании зажгли. Два сгорело и один сел - ткнулся в лес. Остальные рассеялись.
Лейтенант Кудряшев дружески толкает Рощупкина:
- Насчет «в лоб» ты, Фролович, парень надежный! Не зря за таран орден Ленина получил!.. А у меня получилось: я подошел к одному, другие на меня пикируют, а я его перехватываю. Смотришь: погонишь одного, а там другие вываливаются. Валятся на тебя и валятся!..
Лейтенант Зотов:
- Зажег Ю-88 при выводе из пикирования, зашел в хвост и гнал, пока тот не загорелся. Он сперва стрелял, а потом, смотрю, пулемет кверху стал и ни гу-гу! Близко, почти в упор я его расстреливал! Летчики частично спрыгнули на парашютах, один упал вместе с самолетом в озеро, а двух подобрали наши.
- Когда гнал я, меня подбили сзади. Кто? Не знаю. Скорее всего зенитка. Без мотора тянул до Зенина… Итого «а счету вчера седьмой был и четыре - в группе.
Сегодня летали: Щуров - сбил одного, Лихолетов - сбил одного (а всего восемь), Кудряшев - сбил одного…
Экипаж Лихолетова в течение десяти минут полностью загрузил самолет: три ящика с патронами, подвесили PC, заправили бензин, масло (работал секретарь комсомольской организации Калиновский!).
Сейчас, готовый при первой команде взлететь, Лихолетов рассказывает:
- А когда те пикировали, шоферы под мост забрались А шофер Сокола мимо ехал, кричит: «Вылезай, герой!»
Зотов вспоминает, как вчера ползал по огороду. Все смеются: «Не стыдно тебе, летчику? Девки видели!»
Зотов со смехом:
- Девок не было! Одни коровы!
- А коровы?
- А они тоже бегают, им не до меня!.. - И уже серьезно: - А в Шуме - ни одного человека!.. - Обращается к Щурову: - Я думал, вчера ты погибнешь! Он такую по тебе засадил! С земли страшно было!
Щуров:
- А мне не страшно! Я раз, раз, раз тример - мимо прошла!
Зотов:
- А вот «ишаки» народ напористый, они меня и в воздухе и на землю гнали, и на земле! Гвардейцы!
Лейтенант Виктор Алексеевич Зотов может с улыбкой признаться в этом: все знают, что он - один из храбрейших летчиков. Недаром недавно он награжден орденом Красного Знамени.
Быт и природа
29 мая. 3 часа 30 минут дня
Обедаю с Померанцевым. Внезапно, в 3 часа 20 минут, налет «мессершмиттов» и яростный бой над нашими головами: четыре наших «кеттихавка» и «томагавка» сражаются с шестью «мессершмиттами». Ожесточенная стрельба, грохот, дом содрогается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Ревет сирена на аэродроме, сигнал тревоги, - значит, идут сюда еще новые.
Доносится треск горящих вагонов за деревней.
Думаю о милых, родных моих.
Тень летит! Тяжелое гудение приближающихся бомбовозов, идет их много. На аэродроме тарахтит трактор… Приближаются, свистят. Зенитки наши молчат. Загудел мотор нашего самолета - завели. Идет в воздух. Над деревней - новые взрывы.
Пикирует… Свист. Взрыв… И - ряд взрывов. Свист и новые взрывы - беспрестанны… Это рвутся снаряды. Затарахтел пулемет на аэродроме.,,
11. 30
Я встал и пошел по полю. Наши три взлетели. И опять гул, опять зенитки, где-то высоко немцы. Строчит пулемет. Я лег опять на лужайку в кустах, потому что близко взрывы. Я спокоен и наблюдаю за всем с интересом. Жарко печет солнце.
Иду опять к деревне. Три наших идут на четырех немцев - над станцией. Три наших возвращаются, кружат, патрулируют. Над станцией облако дыма и все новые взрывы. Появился четвертый самолет впереди. И один - сзади. Два исчезли. Задний и два из трех соединились, идут к аэродрому. Делают круг, уходят.
Никого вокруг меня нет, людей не видно нигде.
11. 45
Опять идет бой, передо мною. Наши заходят, атакуют немцев, что в черных клубах зенитных разрывов. Немцев много, они кружат, а три наших делают круги низко над моей головой - метров сто пятьдесят высоты. Вот второй круг, вот - третий. Надо мной проходят на крутых виражах: немцы ушли, а наши патрулируют, не смея садиться. Ведь у нас и вообще-то сегодня есть только четыре исправных самолета - все, чем располагает полк!
Заходят на посадку три, за ними - четвертый. Я иду к аэродрому. Сели… И опять высоко гул: немцы прячутся где-то в перистых.
Взрывы на станции продолжаются. Стою в кустах, наблюдаю… Пламя, дым, пыль после каждого взрыва, а они по нескольку в секунду, как частая перестрелка.
Вот я на аэродроме. Опять налет - сюда. Зенитки бьют. Я стою среди деревьев аллейки, окаймляющей аэродром. Отсюда хорошо видна станция. На ней ярким пламенем пылает состав с боеприпасами, взрывы все так же часты, дым идет густо, относится ветром.
Пришел. Сижу с летчиками - Щуровым, Лихолетовым, Рощупкиным, Кудряшевым, - только что севшими. Подошли к нам и Булаев и Лукин с Зотовым. Лукин играет на гармони, другие разлеглись на траве, весело рассказывают свои впечатления; а сверху, с холма КП, майор Сокол прокричал мне только что:
- Вот вам материал! Сначала с двадцатью двумя, потом - с девятью, потом - с тремя.
Капитан Булаев:
- Их легче всего бить, у них брони нет!
- Если б по одному, - отвечает Лихолетов, - а то их десять, не успеваешь оглядываться!
Смеется, разглядывая протертый шелковый белый шарф:
- Шеей протер, головой вертел!
Булаев объясняет, как и куда пойдут пули врага на таком-то развороте, - показывает пилоткой и ладонью.
- Эти какие-то новые, крашеные, - «мессершмитты», конечно, но новые!
- Сколько их ни пикирует, в момент вывода щитки какие-то убирают.
- Нет, как только выведут, так и вверх!
- Четверо шли, один за одним, две пары!
- Но не взять им нас! - Щуров смеется. - Мы втроем против всего фашизма!
Лихолетов серьезно:
- Ну, я видел: тебе прямо в хвост крупнокалиберными. Мог попасть!
Щуров:
- Только я начал стрелять!..
- Когда ты успел?
- Когда ты начал стрелять!..
Все расселись на травке. Курят. Александр Дмитриевич Булаев обращается к Рощупкину, который вынужденно сел на пятнадцать минут раньше, из-за потери давления.
- Давление у тебя падало почему? Температура высокая! Чем температура больше, тем давление ниже падает!
Лихолетов:
- Мы пошли смотреть на бреющем: около горящего вагона один человек отцепил состав! На станции расцепили восемь пульмановских вагонов, отцепили и увели. Научили рассредоточивать в Жихареве!..
- А тут - шпионы! Потому что не успел состав с боеприпасами подойти, они тут как тут!
(Состав подошел за сорок минут до бомбежки.) С холма КП кричит майор Сокол - то, что ему сообщают по радио:
- А все-таки фрицы там над озером падают!.. Морская авиация бьет их!..
Лихолетов:
- Сколько упало?
- Три! Один упал, два загорелись в воздухе! Рощупкин, не обращая внимания, - о своем:
- Немцы входили в пикирование, а наши шли наперерез, мы их в лоб, при пикировании зажгли. Два сгорело и один сел - ткнулся в лес. Остальные рассеялись.
Лейтенант Кудряшев дружески толкает Рощупкина:
- Насчет «в лоб» ты, Фролович, парень надежный! Не зря за таран орден Ленина получил!.. А у меня получилось: я подошел к одному, другие на меня пикируют, а я его перехватываю. Смотришь: погонишь одного, а там другие вываливаются. Валятся на тебя и валятся!..
Лейтенант Зотов:
- Зажег Ю-88 при выводе из пикирования, зашел в хвост и гнал, пока тот не загорелся. Он сперва стрелял, а потом, смотрю, пулемет кверху стал и ни гу-гу! Близко, почти в упор я его расстреливал! Летчики частично спрыгнули на парашютах, один упал вместе с самолетом в озеро, а двух подобрали наши.
- Когда гнал я, меня подбили сзади. Кто? Не знаю. Скорее всего зенитка. Без мотора тянул до Зенина… Итого «а счету вчера седьмой был и четыре - в группе.
Сегодня летали: Щуров - сбил одного, Лихолетов - сбил одного (а всего восемь), Кудряшев - сбил одного…
Экипаж Лихолетова в течение десяти минут полностью загрузил самолет: три ящика с патронами, подвесили PC, заправили бензин, масло (работал секретарь комсомольской организации Калиновский!).
Сейчас, готовый при первой команде взлететь, Лихолетов рассказывает:
- А когда те пикировали, шоферы под мост забрались А шофер Сокола мимо ехал, кричит: «Вылезай, герой!»
Зотов вспоминает, как вчера ползал по огороду. Все смеются: «Не стыдно тебе, летчику? Девки видели!»
Зотов со смехом:
- Девок не было! Одни коровы!
- А коровы?
- А они тоже бегают, им не до меня!.. - И уже серьезно: - А в Шуме - ни одного человека!.. - Обращается к Щурову: - Я думал, вчера ты погибнешь! Он такую по тебе засадил! С земли страшно было!
Щуров:
- А мне не страшно! Я раз, раз, раз тример - мимо прошла!
Зотов:
- А вот «ишаки» народ напористый, они меня и в воздухе и на землю гнали, и на земле! Гвардейцы!
Лейтенант Виктор Алексеевич Зотов может с улыбкой признаться в этом: все знают, что он - один из храбрейших летчиков. Недаром недавно он награжден орденом Красного Знамени.
Быт и природа
29 мая. 3 часа 30 минут дня
Обедаю с Померанцевым. Внезапно, в 3 часа 20 минут, налет «мессершмиттов» и яростный бой над нашими головами: четыре наших «кеттихавка» и «томагавка» сражаются с шестью «мессершмиттами». Ожесточенная стрельба, грохот, дом содрогается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179