Долгое молчание. Все курят, и Чертов добавляет:
- Летнее наступление Гитлера началось… И снова молчание. И наконец Всеволод:
- Как это бесконечно далеко от наших фанфар предвоенной поры - тридцать седьмого тридцать восьмого тридцать девятого года…
Что-то думает и добавляет:
- Песня: «Если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы…»
Чертов:
- За эту песню человек получил орден. Всеволод:
- Эту песню никто впоследствии не мог слышать без болезненного содрогания…
Опять молчание. По тенту палатки стучат капли дождя. И Всеволод говорит:
- Если англичане и будут вытаскивать, то только чтобы всю славу приписать себе.
- Спасти Севастополь, - говорю я, - сейчас могло бы только: или необычайной силы наш удар от Ростова, или налеты тысячи американских самолетов па немцев, штурмующих город…
Всеволод:
- Мы ничего не знаем, что делается в мире. Мировая политика дело темное, разберись в буржуазных душах! Все они одинаковы: друзья и враги!
Разговор о Египте, где англичан бьют. Рассуждаем: если немцы перережут Суэцкий канал, то, быть может, англичане тогда возьмутся за ум, немедленно откроют Второй фронт, боясь уже не справиться потом с немцами, ежели те не будут немедленно разбиты па полях Советского Союза.
И опять молчание. Всеволод:
- Есть только один несомненный факт. Под Москвою зимой мы немцев остановили, мы сами, - никто нам не помогал. Нужно второе такое же чудо. И тогда наши тайные недоброжелатели станут нашими друзьями.
Чертов:
- Если что?..
- Если мы опять остановим немцев.
Беседуем о несравненном героизме защитников Севастополя. Этот героизм будет вспоминаться столетиями.
Мысли о Севастополе не дают мне покоя все последние дни. Значение Севастополя огромно, - может быть, больше Киева и Харькова… Но что еще может спасти чудесный город? Больно представить себе судьбу героев - его защитников, если Севастополь падет. Моряки - разве это не храбрейшие паши люди? Они да летчики, саперы, танкисты…
И опять, опять опять мысли о Ленинграде и о всех возможных вариантах событий, которые должны наступить здесь: неизменность того, что есть, и приход осени, и вторая зима - такая же? Или попытка немцев задушить город и, собрав все силы, взять его?
Все зависит от положения на других фронтах. Если там в ближайшее время мы гитлеровцев погоним, то они здесь не только не смогут предпринять никакой попытки наступления, но их сравнительно нетрудно будет погнать отсюда наличествующими нашими силами. В противном случае - битва здесь предстоит жесточайшая…
4 июля. Утро Лес у Городища
И вот утром сообщение: наши войска оставили Севастополь. Об этом так трудно, так больно думать, что здесь и записывать ничего не могу… За завтраком в столовой - общее молчание. Всякий смех все «постороннее» воспринимается как нечто чудовищно нетактичное как резкий удар бича.
Но говорить о Севастополе - всякий понимает - нe следует, не следует потому что любой разговор об этом может только усугубить тяжелое настроение, а дух дух армии и мой собственный, как одного - пусть мельчайшего - из ее элементов, должен быть бодр.
И потому молчаливы и сосредоточенны все вообще.
4 июля Вечер. Деревня Сирокаска Политотдел армии
Лес у деревни Сирокаски. Шлагбаум при выезде на большую дорогу. Бронемашины и бойцы с них. Столик, срезы березок. День сегодня был жарким.
Сложилось стихотворение, оно начинается строками:
Где немало роковых пожарищ
Па нашем, кровью залитом пути.
И заканчивается так:
… Отстроим вновь мы гордый Севастополь,
В Одессе наши будут корабли.
Десять тысяч снарядов легло на участок, занимаемый одной ротой, в Севастополе. Десять тысяч снарядов! Это невозможно даже представить себе! А рота не побежала!
… Севастополь! Остались одни развалины, - об этом сообщает Информбюро. Я знаю этот город, люблю его. Я понимаю все значение его потери. И… больше не могу говорить об этом…
А у нас?.. Из окруженной 2-й Ударной армии все выходят - прорвавшись с боями или проскользнув сквозь линию фронта - мелкие подразделения и маленькие группы.
С горечью рассказывал мне об их потерях и бедах заместитель начальника политотдела батальонный комиссар Ватолин…
Я решил ехать опять в Ленинград - не могу жить без родного города, в котором и родных-то у меня уже не осталось. Но сам город ощущается мною как живое, бесконечно близкое мне существо…
Выправил в политотделе необходимые документы…
ГЛABA ОДИННАДЦАТАЯ
ЛЕНИНГРАД В ИЮЛЕ
НА ТРАЛЬЩИКЕ ЧЕРЕЗ ЛАДОГУ
ОПЯТЬ В ЛЕНИНГРАДЕ
НА ПЕРЕДОВЫХ ПОД ЛИГОВОМ
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
У НИКОЛАЯ ТИХОНОВА.
ВСТРЕЧИ
ДОМ ИМЕНИ МАЯКОВСКОГО
ПОСТРОЕНИЯ.
ЕЩЕ СТРАНИЦЫ О «ПЯТАЧКЕ»
НА ЛЕНИНГРАДСКИХ УЛИЦАХ
К ОТРАЖЕНИЮ ШТУРМА.
РУКОВОДЯЩИЕ УКАЗАНИЯ.
ПЛЫВЕМ В КОБОНУ.
(Ладога, Ленинград, 42-я армия. 7-19 июля 1942 года)
На тральщике через Ладогу
6 июля. Перед полночью. Порт Кобона
Пятый пирс. Я - на борту тральщика, полного красноармейцев, направляемых в Ленинград. Это - пополнение: архангельцы, перевозимые туда партия за партией. Стоим у пристани, ждем отправления с девяти часов вечера. Задерживаемся из-за продуктов, получаемых командой парохода.
Я сразу в мире ладожских новостей: разговоры о многих тысячах тонн продовольствия и грузов, перевозимых в Ленинград; о четырнадцати бомбардировщиках, недавно совершавших группой налеты на берег озера и уничтоженных в разных местах до единого нашими самолетами и зенитками; о морских минах, сбрасываемых в озеро фашистскими летчиками.
Немцы почти каждый день совершают налеты на пароходы и порты Весь берег - в воронках от авиабомб. На судах постоянно жертвы, главным образом от пулеметных обстрелов штурмовиками. Они чаще всего выскакивают из облаков. Сейчас небо в облаках с юга надвигается сплошная туча. Справа - небо чисто, но и здесь ходят тучи. Белая ночь. Светло.
Гигантские склады продовольствия на берегу. Уголь. Мины. Везде - красноармейцы. Везде - женщины-работницы, регулировщицы, грузчицы. На пирсе - диспетчеры. Смешение гражданских и военных людей, сухопутных и морских военнослужащих.
План эвакуации Ленинграда - десять тысяч человек в день - выполняется. При мне к пирсу уже подошло два парохода с эвакуированными ленинградцами. Лица не очень истощенные, люди бодры физически, но есть хотят. Груды вещей.
На пристани - мотовоз с платформами. Подвозит пассажиров и вещи на берег и с берега. Пограничник, младший лейтенант, проверяет документы у едущих на ленинградский берег. Не слишком внимательно. Пассажиры едут по купленным в кассе билетам, стоимость билета - четыре рубля.
В бухте сгрудились десятки металлических моторных тендеров-плашкоутов. Один за другим они подчаливают к пирсу, на каждый из них быстро грузятся по полсотни красноармейцев какой-то воинской части, отправляемой на Ленинградский фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
- Летнее наступление Гитлера началось… И снова молчание. И наконец Всеволод:
- Как это бесконечно далеко от наших фанфар предвоенной поры - тридцать седьмого тридцать восьмого тридцать девятого года…
Что-то думает и добавляет:
- Песня: «Если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы…»
Чертов:
- За эту песню человек получил орден. Всеволод:
- Эту песню никто впоследствии не мог слышать без болезненного содрогания…
Опять молчание. По тенту палатки стучат капли дождя. И Всеволод говорит:
- Если англичане и будут вытаскивать, то только чтобы всю славу приписать себе.
- Спасти Севастополь, - говорю я, - сейчас могло бы только: или необычайной силы наш удар от Ростова, или налеты тысячи американских самолетов па немцев, штурмующих город…
Всеволод:
- Мы ничего не знаем, что делается в мире. Мировая политика дело темное, разберись в буржуазных душах! Все они одинаковы: друзья и враги!
Разговор о Египте, где англичан бьют. Рассуждаем: если немцы перережут Суэцкий канал, то, быть может, англичане тогда возьмутся за ум, немедленно откроют Второй фронт, боясь уже не справиться потом с немцами, ежели те не будут немедленно разбиты па полях Советского Союза.
И опять молчание. Всеволод:
- Есть только один несомненный факт. Под Москвою зимой мы немцев остановили, мы сами, - никто нам не помогал. Нужно второе такое же чудо. И тогда наши тайные недоброжелатели станут нашими друзьями.
Чертов:
- Если что?..
- Если мы опять остановим немцев.
Беседуем о несравненном героизме защитников Севастополя. Этот героизм будет вспоминаться столетиями.
Мысли о Севастополе не дают мне покоя все последние дни. Значение Севастополя огромно, - может быть, больше Киева и Харькова… Но что еще может спасти чудесный город? Больно представить себе судьбу героев - его защитников, если Севастополь падет. Моряки - разве это не храбрейшие паши люди? Они да летчики, саперы, танкисты…
И опять, опять опять мысли о Ленинграде и о всех возможных вариантах событий, которые должны наступить здесь: неизменность того, что есть, и приход осени, и вторая зима - такая же? Или попытка немцев задушить город и, собрав все силы, взять его?
Все зависит от положения на других фронтах. Если там в ближайшее время мы гитлеровцев погоним, то они здесь не только не смогут предпринять никакой попытки наступления, но их сравнительно нетрудно будет погнать отсюда наличествующими нашими силами. В противном случае - битва здесь предстоит жесточайшая…
4 июля. Утро Лес у Городища
И вот утром сообщение: наши войска оставили Севастополь. Об этом так трудно, так больно думать, что здесь и записывать ничего не могу… За завтраком в столовой - общее молчание. Всякий смех все «постороннее» воспринимается как нечто чудовищно нетактичное как резкий удар бича.
Но говорить о Севастополе - всякий понимает - нe следует, не следует потому что любой разговор об этом может только усугубить тяжелое настроение, а дух дух армии и мой собственный, как одного - пусть мельчайшего - из ее элементов, должен быть бодр.
И потому молчаливы и сосредоточенны все вообще.
4 июля Вечер. Деревня Сирокаска Политотдел армии
Лес у деревни Сирокаски. Шлагбаум при выезде на большую дорогу. Бронемашины и бойцы с них. Столик, срезы березок. День сегодня был жарким.
Сложилось стихотворение, оно начинается строками:
Где немало роковых пожарищ
Па нашем, кровью залитом пути.
И заканчивается так:
… Отстроим вновь мы гордый Севастополь,
В Одессе наши будут корабли.
Десять тысяч снарядов легло на участок, занимаемый одной ротой, в Севастополе. Десять тысяч снарядов! Это невозможно даже представить себе! А рота не побежала!
… Севастополь! Остались одни развалины, - об этом сообщает Информбюро. Я знаю этот город, люблю его. Я понимаю все значение его потери. И… больше не могу говорить об этом…
А у нас?.. Из окруженной 2-й Ударной армии все выходят - прорвавшись с боями или проскользнув сквозь линию фронта - мелкие подразделения и маленькие группы.
С горечью рассказывал мне об их потерях и бедах заместитель начальника политотдела батальонный комиссар Ватолин…
Я решил ехать опять в Ленинград - не могу жить без родного города, в котором и родных-то у меня уже не осталось. Но сам город ощущается мною как живое, бесконечно близкое мне существо…
Выправил в политотделе необходимые документы…
ГЛABA ОДИННАДЦАТАЯ
ЛЕНИНГРАД В ИЮЛЕ
НА ТРАЛЬЩИКЕ ЧЕРЕЗ ЛАДОГУ
ОПЯТЬ В ЛЕНИНГРАДЕ
НА ПЕРЕДОВЫХ ПОД ЛИГОВОМ
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
У НИКОЛАЯ ТИХОНОВА.
ВСТРЕЧИ
ДОМ ИМЕНИ МАЯКОВСКОГО
ПОСТРОЕНИЯ.
ЕЩЕ СТРАНИЦЫ О «ПЯТАЧКЕ»
НА ЛЕНИНГРАДСКИХ УЛИЦАХ
К ОТРАЖЕНИЮ ШТУРМА.
РУКОВОДЯЩИЕ УКАЗАНИЯ.
ПЛЫВЕМ В КОБОНУ.
(Ладога, Ленинград, 42-я армия. 7-19 июля 1942 года)
На тральщике через Ладогу
6 июля. Перед полночью. Порт Кобона
Пятый пирс. Я - на борту тральщика, полного красноармейцев, направляемых в Ленинград. Это - пополнение: архангельцы, перевозимые туда партия за партией. Стоим у пристани, ждем отправления с девяти часов вечера. Задерживаемся из-за продуктов, получаемых командой парохода.
Я сразу в мире ладожских новостей: разговоры о многих тысячах тонн продовольствия и грузов, перевозимых в Ленинград; о четырнадцати бомбардировщиках, недавно совершавших группой налеты на берег озера и уничтоженных в разных местах до единого нашими самолетами и зенитками; о морских минах, сбрасываемых в озеро фашистскими летчиками.
Немцы почти каждый день совершают налеты на пароходы и порты Весь берег - в воронках от авиабомб. На судах постоянно жертвы, главным образом от пулеметных обстрелов штурмовиками. Они чаще всего выскакивают из облаков. Сейчас небо в облаках с юга надвигается сплошная туча. Справа - небо чисто, но и здесь ходят тучи. Белая ночь. Светло.
Гигантские склады продовольствия на берегу. Уголь. Мины. Везде - красноармейцы. Везде - женщины-работницы, регулировщицы, грузчицы. На пирсе - диспетчеры. Смешение гражданских и военных людей, сухопутных и морских военнослужащих.
План эвакуации Ленинграда - десять тысяч человек в день - выполняется. При мне к пирсу уже подошло два парохода с эвакуированными ленинградцами. Лица не очень истощенные, люди бодры физически, но есть хотят. Груды вещей.
На пристани - мотовоз с платформами. Подвозит пассажиров и вещи на берег и с берега. Пограничник, младший лейтенант, проверяет документы у едущих на ленинградский берег. Не слишком внимательно. Пассажиры едут по купленным в кассе билетам, стоимость билета - четыре рубля.
В бухте сгрудились десятки металлических моторных тендеров-плашкоутов. Один за другим они подчаливают к пирсу, на каждый из них быстро грузятся по полсотни красноармейцев какой-то воинской части, отправляемой на Ленинградский фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179