Выругалась.
– А я тебя, между прочим, своим любимым юкколем связала, – равнодушно произнесла Эфа, усаживаясь рядом. – Ну так что, будем разговаривать?
– Ты... – Легенда не находила слов. – Ты...
– Тварь. Чудовище. Убийца. Да? Кто там еще? А, еще эта... сумасшедшая. Знаю, ты уже говорила.
Легенда молчала. Лежала ничком на жесткой траве. Слушала, как кричит где-то далеко птица. Что-то должно было случиться. Плохое ли, хорошее – не ясно. Но должно. И лучше встретить эту неизвестность с развязанными руками.
Эфа достала трубкук Долго чиркала огнивом. Потом закурила.
– Почему ты не хочешь рассказать о себе? – спросила она то ли с издевкой, то ли с искренним недоумением. – Я ведь не убила тебя, а могла бы. И не собираюсь убивать, хоть и хочу.
Легенда медленно пыталась ослабить мягкие путы. Связана она была на совесть. Без всякой жалости. Мужчина, может, и не стал бы скручивать так женщину. Тем более красивую женщину. Но Эфа-то не была мужчиной.
Остроносый сапожок ударил в бок.
– Не дергайся!
Поток ругательств на румийском девчонка выслушала, кажется, даже с удовольствием. А когда Легенда выдохлась и умолкла, Эфа мурлыкнула вполне дружелюбно:
– Давая волю ярости, ты ущемляешь разум. И теряешь силу, которая может понадобиться потом. И все-таки кто ты? У меня есть много способов узнать правду, но я не буду прибегать к ним.
– Почему же это? – неожиданно для себя спросила Легенда. Спросила язвительно и зло, но все же это был вопрос. Начало беседы.
– Ты красивая. – Эфа выбила трубку. – Я люблю все красивое. У тебя глаза, как солнце. Как прозрачная вода. Как трава весной.
Это мог бы говорить мужчина... Хотя никогда еще мужчины не разговаривали с Легендой в таком равнодушно-констатирующем тоне. И все же слышать о своей красоте от девчонки-убийцы было дико.
– Зато ты уродлива! – бросила Легенда, пытаясь вернуть себя в состояние нерассуждающей злобы.
– Птица думает, что уродлива змея. Змея считает, что уродлива рыба. Рыбе отвратительна медуза. И только лишь человек умеет видеть красоту и в птице, и в змее, и в рыбе, и в медузе... Только не в пауках! – Эфа вскочила на ноги, подхватила камушек с земли и бросила им в кого-то. – Хотя некоторые считают красивыми даже насекомых. – Она уселась обратно.
– Пауки не насекомые, – машинально поправила ее Легенда.
– О! – Эфа наставительно подняла палец. – Ты об этом знаешь. Я об этом знаю. Есть еще несколько людей, которые знают об этом. И я знаю, откуда знают они, но не знаю, откуда знаешь ты. Откуда же?
– Что? Ты не могла бы говорить не так быстро?
– Кто ты?
– Легенда. Из рода Кансаре.
– Ты не человек.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Значит, ты тоже не помнишь?
– Чего я не помню?
– Откуда ты здесь? Зачем? Как твое настоящее имя? Ты не помнишь этого?
– Нет.
– Угу, – спокойно кивнула Эфа. – Но, по крайней мере, знаешь, что что-то было. Близится буря. Я развяжу тебя и пойду за лошадьми, а ты пока займешься повозкой.
И не успела Легенда ответить, как ловкие руки уже размотали ткань, стянувшую ее запястья.
– Укрепи как следует полог. – Эфа подняла аркан, лежащий возле одного из седел. – И стащи в кибитку все барахло. Да, на голову что-нибудь намотай, а то пыли в волосы набьется – за всю жизнь не вытрясешь.
И, повесив аркан на руку, девчонка отправилась за холмы, совершенно спокойно повернувшись спиной к своей недавней пленнице. Легенда задумчиво поглядела на мертвые тела. На луки. И принялась собирать вещи. Оружие и седла действительно стоило уложить в повозку.

2. РЫБКИ В МУТНОЙ ВОДЕ

Буря шла над землей. Она зародилась на западе, у берегов Великого Океана, и тусклой мутью заволокла небо над городами солнечной Нарранхильи. Ветер и дождь обрушились на узкие улочки Арвиля и Руасьяка. В Ригондо изумленные хозяйки поспешно снимали белье с протянувшихся от стены к стене веревок и поминали Творца, недоумевая, откуда бы взяться этакому ненастью в середине лета.
Жаркая Эллия притихла. Клубы пыли заполонили города, и словно присели к земле гордые храмы, исказились лица прекрасных статуй, взволнованно трепеща листвой, священные рощи клонились под порывами ветра.
В Готской империи храмы были полны прихожан. День и ночь звонили колокола, словно пытались защитить людей от невиданной здесь и оттого пугающей напасти. Старики говорили, вспоминая рассказы своих дедов, что такое случалось уже однажды. Старикам внимали с почтением. А колокола продолжали звонить. И прихожане заполняли храмы.
В Венедии бескрайние леса стонали и гнулись. Ветер путался в стволах, ярясь, рвал их с корнем, с воем бился о стены городов, раздувал малые огни в бешеные пожары и, продравшись сквозь леса, вырывался в Великую Степь, где буйствовал хохоча и ликуя, страшный в своей необузданности.
Песками заносило города Эннэма. Барханы как живые ползли по пустыне. Танцевали песчинки на каменных полах храмов и на шелковых покрывалах спален. Прятались от ветра собаки. Прятались люди. И неумолимым было наступление песков на беззащитные стены городов.
Никому и нигде не было дела до того, что в буре исчезали люди. Очень немногие, странные, непонятные для всех других люди. Их не любили. Их боялись. Иногда их убивали. Может быть, когда стихнет ветер, кто-нибудь заметит пропажу. Но, заметив, лишь вздохнет с облегчением, в своем сознании никак не связав бурю и пропавшего человека.
В просторной деревянной повозке, зашнуровав и укрепив полог, относительно удобно разместились на коврах и подушках Эфа и Легенда. Они пережидали ураган. Говорить было не о чем, и обе помалкивали, время от времени перебрасываясь ничего не значащими фразами. О том, что ветер крепчает. О том, что пора бы уже буре и прекратиться. О том, что кибитка – надежное убежище.
Давно наступил новый день, но небо было темным. Пыль и мелкие камушки колотились о кожаный верх.
Наконец Эфа, устав от безделья, зевнула и свернулась клубком, натянув на себя шерстяное одеяло.
– Надумаешь зарезать, не буди, – посоветовала она Легенде. И заснула. Мгновенно, как засыпают звери.
Легенда посидела еще, слушая завывания ветра снаружи, и тоже улеглась на подушки. В ненастье хорошо думается, а ей сейчас было о чем подумать.
О том, например, что миссия, возложенная на нее самим магистром, похоже, провалилась, не успев даже начаться. Историческое событие – посольство анласитов к джэршэитам – не состоится. Во всяком случае, в ближайшее время не состоится. А следовательно, все попытки найти точки соприкосновения в верованиях двух народов откладываются на неопределенный срок. Когда еще Хранитель раскачается и даст добро на новую такую миссию?
Впрочем, временем Легенда ограничена не была. И вопросы веры волновали ее постольку поскольку. А вот успешное выполнение задания окончательно закрепило бы за ней, женщиной, статус официального наследника магистра – это что-нибудь да значило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65