Слишком много замечаешь плохого и сравниваешь, сравниваешь – поневоле: это свойство фейри, некоторых демонов, и Паука. Не привычка сравнивать, а принуждение к сравнениям. Кто хоть раз видел благородную фейри или суккуба, или, вот, Паука Гвинн Брэйрэ – инкуба и суккуба в одном смазливом личике, – тот всегда будет сравнивать с ними смертных. Или, если вдруг очень не повезет – других фейри, суккубов… Пауков.
А уж на благородных фейри всех рангов и видов Альгирдас насмотрелся. Чего там, людей меньше встречал, чем этих… О суккубах и говорить нечего. С инкубами он не связывался, просто убивал. В конце концов, что бы там ни думала Малышка, они с Орнольфом не… хм-м м-да… во всяком случае, ни один инкуб или фейри в мужском облике интереса для них не представляют.
Ох, сложно все это! Ну, их к эльфам, такие размышления. Пусть рыжий думает – у него получается.
Малышку вот ни с кем сравнивать не хочется. А все почему? Потому что она – не человек. Не фейри, конечно, но и не человек. Она – идеальный образ, созданный воображением ангела, и хотя в ней наверняка масса изъянов, в глаза они не бросаются. И раздражения не вызывают. Даже дурацкие вопросы не злят. Даже глупости, которые она делает.
– А ты почему спишь в библиотеке? – поинтересовалась Маринка, доказывая свое умение задавать дурацкие вопросы.
– Я не сплю, – откликнулся Альгирдас, не открывая глаз.
– Просто медленно моргаешь? – уточнила ехидная девчонка.
– Я читаю.
Ох, лучше бы он сказал, что спит. Отвечать на последовавший за последним заявлением шквал вопросов Альгирдас с радостью предоставил бы Орнольфу. Кто, в конце концов, наставник?
Орнольф, однако, спал. И пришлось самому, не вдаваясь в подробности, объяснять, что паутина – это не только способ связи и не только подспорье в бою. Что с ее помощью можно, например, читать книги, не снимая их с полки. И еще много чего делать. И что глаза для чтения нужны далеко не всем: кое-кто умеет читать наощупь. И на целую кучу сопутствующих вопросов. И так почти до рассвета, который Альгирдас не пропустил только потому, что за века научился чувствовать солнце загодя.
Ну, и еще потому, что в библиотеку ввалился не выспавшийся Орнольф, уволок его за шкирку и запер в личных покоях. В личных покоях Альгирдаса, что было верным признаком немилости. Орнольф ничего не сказал – и так ясно было, что Паук не оправдал доверия и очевидно не способен сам позаботиться о Маринкиной безопасности. Еще бы! Через каких-нибудь четверть часа от девчонки мог остаться лишь обескровленный, расчлененный труп.
«Дурак, свинья и скотина», – сказал себе Альгирдас, имея в виду отнюдь не Орнольфа, – «тупая скотина», – уточнил он, подумав.
Часок поразмышлял на эту тему, сломал от злости стол и разодрал на куски кожаное кресло. А когда перестал психовать, вылез в окно и поехал развеяться.
«Можно с тобой?» – подергав за ниточку, спросила Маринка.
Что ж, до заката ей ничего не угрожало.
– Куда поедем? – сегодня Маринка быстрее разобралась с застежками шлема.
«А куда бы хотелось?»
– Мне без разницы. А ты почему сегодня в шлеме?
«Ты всегда так много говоришь?»
Они выехали из ворот, и Альгирдас сразу выжал из байка все, на что тот был способен. На такой скорости, да по здешним «с горки на горку» дорогам – тут уж не до отвода глаз, потому и в шлеме. Не то чтобы шлем выручал, Орнольф как-то обмолвился, что Паука, наверное, даже в космический скафандр упаковывать бесполезно, все равно впечатление он будет производить сногсшибательное. В общем, толку от шлема немного, но иллюзию защиты он создает. Если знаешь, что твоего лица не видно, начинаешь воображать, будто на тебя и внимания особого не обратят.
Далеко, в своем мире, Волк убивал людей. Он был доволен. Он был растерян. Мечтал о чем-то и понимал, что мечта его смешна и несбыточна. Был счастлив. И сердце его кровоточило. А сюда – эхом, отблесками, далекими зарницами – доносилось то, что Альгирдас мог принять и понять, и чему не хотелось сопротивляться.
Есть машина, есть дорога, есть небо над дорогой. Ну, так лети, пока можешь летать! Быстрее! Еще быстрее! Подойди к пределу и перешагни его – вперед, в пропасть, в полет, на камни внизу или в небо над головой, – только быстрее! Давай же!
И Маринка вскрикивала от страха и восторга. Альгирдас слышал ее голос, чувствовал биение крови, казалось, еще чуть-чуть и он сможет увидеть ее мысли. Это было опасно, как было опасно все, что связывало с Волком. И не всегда он различал, кто летит по дороге, в чьих руках бьется уходящая жизнь, для кого ветер поет в унисон с ревущим двигателем, на кого волна за волной накатываются кровь, ужас и сладкая чужая боль. Кто из них где? И чья женщина прижалась к спине – такая близкая и живая, такая далекая, погибшая десять лет назад.
Если Волк сейчас уходит, то куда он уйдет? В другой мир? Или в другое тело?
– Мас эйнли мэй?! – рассмеялся Альгирдас, – Торру!
Это был не бой. Это было… как танец вслепую. Жестокий и чувственный танец с партнером, знающим тебя как себя самого. С противником, которого ты знаешь лучше, чем знаешь себя.
И Альгирдас знал, что победит. И Волк знал, что победит. И тварный мир все больше походил на Межу – такой же реальный и такой же необязательный, – только скорость, машина и небо были сейчас важны. И еще девочка за спиной – близкая, живая, ненастоящая…
Когда понеслась за ними сине-белая машина с мигалками, призывая остановиться и выехать на обочину, Альгирдас уже знал, что он победил. Волк признал поражение и сейчас открывал себе путь сквозь межмирье.
* * *
В этот раз встреча с ГАИ пошла как-то не так. Начать с того, что патрульных смутили Маришкины документы. Да, ей выдали те самые «корки», на которые граждане России и стран ближнего зарубежья с некоторых пор реагировали… адекватно. То есть чувствовали некоторую напряженность в районе диафрагмы. Так бывает, когда волнуешься или боишься.
Сейчас Маришка была полноправным сотрудником МЧС, и то, что ей всего девятнадцать значения, не имело. Другое дело, что она не представляла, как извлечь пользу из документов и своего звания. А ведь лейтенант МЧС – это куда круче, чем сержант патрульно-постовой службы.
Ее документы посмотрели и вернули. А вот водительское удостоверение Альгирдаса возвращать не спешили. Поглядывали странно. В смысле, совершенно нормально, с учетом того, что это ж Альгирдас. Смотрели, не отрываясь. Как-то неуверенно попросили подождать. И ждать пришлось недолго, почти сразу подъехал дядька с майорскими звездочками и очень вежливо попросил проехать с ним «до выяснения».
Нет, определенно, все шло как-то не так. И Альгирдас это тоже понял. Но прежде чем он успел сделать что-нибудь ужасное, Маришка бодро согласилась ехать куда угодно и что угодно выяснять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
А уж на благородных фейри всех рангов и видов Альгирдас насмотрелся. Чего там, людей меньше встречал, чем этих… О суккубах и говорить нечего. С инкубами он не связывался, просто убивал. В конце концов, что бы там ни думала Малышка, они с Орнольфом не… хм-м м-да… во всяком случае, ни один инкуб или фейри в мужском облике интереса для них не представляют.
Ох, сложно все это! Ну, их к эльфам, такие размышления. Пусть рыжий думает – у него получается.
Малышку вот ни с кем сравнивать не хочется. А все почему? Потому что она – не человек. Не фейри, конечно, но и не человек. Она – идеальный образ, созданный воображением ангела, и хотя в ней наверняка масса изъянов, в глаза они не бросаются. И раздражения не вызывают. Даже дурацкие вопросы не злят. Даже глупости, которые она делает.
– А ты почему спишь в библиотеке? – поинтересовалась Маринка, доказывая свое умение задавать дурацкие вопросы.
– Я не сплю, – откликнулся Альгирдас, не открывая глаз.
– Просто медленно моргаешь? – уточнила ехидная девчонка.
– Я читаю.
Ох, лучше бы он сказал, что спит. Отвечать на последовавший за последним заявлением шквал вопросов Альгирдас с радостью предоставил бы Орнольфу. Кто, в конце концов, наставник?
Орнольф, однако, спал. И пришлось самому, не вдаваясь в подробности, объяснять, что паутина – это не только способ связи и не только подспорье в бою. Что с ее помощью можно, например, читать книги, не снимая их с полки. И еще много чего делать. И что глаза для чтения нужны далеко не всем: кое-кто умеет читать наощупь. И на целую кучу сопутствующих вопросов. И так почти до рассвета, который Альгирдас не пропустил только потому, что за века научился чувствовать солнце загодя.
Ну, и еще потому, что в библиотеку ввалился не выспавшийся Орнольф, уволок его за шкирку и запер в личных покоях. В личных покоях Альгирдаса, что было верным признаком немилости. Орнольф ничего не сказал – и так ясно было, что Паук не оправдал доверия и очевидно не способен сам позаботиться о Маринкиной безопасности. Еще бы! Через каких-нибудь четверть часа от девчонки мог остаться лишь обескровленный, расчлененный труп.
«Дурак, свинья и скотина», – сказал себе Альгирдас, имея в виду отнюдь не Орнольфа, – «тупая скотина», – уточнил он, подумав.
Часок поразмышлял на эту тему, сломал от злости стол и разодрал на куски кожаное кресло. А когда перестал психовать, вылез в окно и поехал развеяться.
«Можно с тобой?» – подергав за ниточку, спросила Маринка.
Что ж, до заката ей ничего не угрожало.
– Куда поедем? – сегодня Маринка быстрее разобралась с застежками шлема.
«А куда бы хотелось?»
– Мне без разницы. А ты почему сегодня в шлеме?
«Ты всегда так много говоришь?»
Они выехали из ворот, и Альгирдас сразу выжал из байка все, на что тот был способен. На такой скорости, да по здешним «с горки на горку» дорогам – тут уж не до отвода глаз, потому и в шлеме. Не то чтобы шлем выручал, Орнольф как-то обмолвился, что Паука, наверное, даже в космический скафандр упаковывать бесполезно, все равно впечатление он будет производить сногсшибательное. В общем, толку от шлема немного, но иллюзию защиты он создает. Если знаешь, что твоего лица не видно, начинаешь воображать, будто на тебя и внимания особого не обратят.
Далеко, в своем мире, Волк убивал людей. Он был доволен. Он был растерян. Мечтал о чем-то и понимал, что мечта его смешна и несбыточна. Был счастлив. И сердце его кровоточило. А сюда – эхом, отблесками, далекими зарницами – доносилось то, что Альгирдас мог принять и понять, и чему не хотелось сопротивляться.
Есть машина, есть дорога, есть небо над дорогой. Ну, так лети, пока можешь летать! Быстрее! Еще быстрее! Подойди к пределу и перешагни его – вперед, в пропасть, в полет, на камни внизу или в небо над головой, – только быстрее! Давай же!
И Маринка вскрикивала от страха и восторга. Альгирдас слышал ее голос, чувствовал биение крови, казалось, еще чуть-чуть и он сможет увидеть ее мысли. Это было опасно, как было опасно все, что связывало с Волком. И не всегда он различал, кто летит по дороге, в чьих руках бьется уходящая жизнь, для кого ветер поет в унисон с ревущим двигателем, на кого волна за волной накатываются кровь, ужас и сладкая чужая боль. Кто из них где? И чья женщина прижалась к спине – такая близкая и живая, такая далекая, погибшая десять лет назад.
Если Волк сейчас уходит, то куда он уйдет? В другой мир? Или в другое тело?
– Мас эйнли мэй?! – рассмеялся Альгирдас, – Торру!
Это был не бой. Это было… как танец вслепую. Жестокий и чувственный танец с партнером, знающим тебя как себя самого. С противником, которого ты знаешь лучше, чем знаешь себя.
И Альгирдас знал, что победит. И Волк знал, что победит. И тварный мир все больше походил на Межу – такой же реальный и такой же необязательный, – только скорость, машина и небо были сейчас важны. И еще девочка за спиной – близкая, живая, ненастоящая…
Когда понеслась за ними сине-белая машина с мигалками, призывая остановиться и выехать на обочину, Альгирдас уже знал, что он победил. Волк признал поражение и сейчас открывал себе путь сквозь межмирье.
* * *
В этот раз встреча с ГАИ пошла как-то не так. Начать с того, что патрульных смутили Маришкины документы. Да, ей выдали те самые «корки», на которые граждане России и стран ближнего зарубежья с некоторых пор реагировали… адекватно. То есть чувствовали некоторую напряженность в районе диафрагмы. Так бывает, когда волнуешься или боишься.
Сейчас Маришка была полноправным сотрудником МЧС, и то, что ей всего девятнадцать значения, не имело. Другое дело, что она не представляла, как извлечь пользу из документов и своего звания. А ведь лейтенант МЧС – это куда круче, чем сержант патрульно-постовой службы.
Ее документы посмотрели и вернули. А вот водительское удостоверение Альгирдаса возвращать не спешили. Поглядывали странно. В смысле, совершенно нормально, с учетом того, что это ж Альгирдас. Смотрели, не отрываясь. Как-то неуверенно попросили подождать. И ждать пришлось недолго, почти сразу подъехал дядька с майорскими звездочками и очень вежливо попросил проехать с ним «до выяснения».
Нет, определенно, все шло как-то не так. И Альгирдас это тоже понял. Но прежде чем он успел сделать что-нибудь ужасное, Маришка бодро согласилась ехать куда угодно и что угодно выяснять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187