– поинтересовался Альгирдас.
От его голоса девчонка вздрогнула, что-то там случайно нажала на кассе, и та протестующе запищала. Тетки синхронно шагнули вперед. Альгирдас подался назад, отступил за полку с чипсами… И исчез.
Тетки очнулись, нервно покосились друг на друга и заторопились в другую сторону.
«Некоторые люди, – прошипел Паук, – не забывают про отвод глаз, когда приходят в лавку. А некоторые – придурки. И рыжего нет. Даже обругать некого».
– За что?
«За то, что не напомнил. Ты чего ждешь, я спрашиваю?»
– У меня денег нет, – шепотом сказала Маришка.
Паук вздохнул:
«У чародеев всегда есть деньги. И кредитные карточки. Держи».
Он появился из пустоты, сунул Маришке туго набитый бумажник и направился к выходу.
Расплачиваясь, она краем глаза наблюдала, как Альгирдас подходит к байку, оставленному тут же, у края тротуара. Кассирша следила за Пауком в оба глаза, совершенно машинально пересчитывая деньги.
– Красивый у тебя парень, – холодно заметила она.
– Он не мой парень.
– Да?
– Ага. Он гей, – сообщила Маришка со всем возможным сочувствием. И задумалась, действительно ли она оказывает сейчас Альгирдасу услугу.
– Что, настоящий?! – изумилась девчонка.
– Да, вроде, настоящий.
Атмосфера потеплела сразу на десяток градусов.
– Никогда их не видела! – касса звякнула. – Вы откуда?
Под «вы» настолько явственно подразумевалось «он», что Маришка ответила:
– Из Упсалы.
– Это где?
– В Швеции.
– А-а, – протянула кассирша, – тогда ясно. О!
Глаза ее округлились так же, как губы. И Маришка, всем телом развернувшись к дверям, увидела, как к Пауку лихо подлетел яркий сине-зеленый байк, похожий на экзотического кузнечика. А спустя еще секунду, Альгирдаса окружила целая стая мотоциклистов. Все в одинаковых куртках и в одинаковых шлемах.
– Ольга Бекешева, – шепнули из-за кассы так, как будто это имя все объясняло.
Ах-ха! Оно действительно многое объясняло. Потому что первый байкер стянул с головы шлем, и холодный ветер красиво взметнул длинные русые волосы.
Хозяйкой «кузнечика» оказалась типичная блондинка.
Наверное, она что-то сказала Альгирдасу. А он, наверное, ответил. Маришке с ее места видно было не очень хорошо, но вряд ли эти двое просто смотрели друг на друга, верно?
А разговор продолжался недолго. Альгирдас покачал головой, обошел «кузнечика», направляясь к своему байку. Блондинка же нахлобучила шлем, не озаботившись тем, чтобы убрать под него волосы, и вся компания снялась с места под громкий стрекот моторов.
«Пойдем, – завибрировала паутинка, – или ты жить там останешься?»
Прихватив пакет, Маришка заторопилась на улицу. Едва не забыла бросить дружелюбное «бай-бай» в сторону кассирши.
– Пока… – неуверенно донеслось вслед.
* * *
В полдень стало совсем тепло. Даже для здешней весны ненормально. Орнольф засел в библиотеке, среди книг Альгирдаса, перед монитором библиотечного компьютера, намереваясь почитать скопившуюся несрочную почту. А вместо этого смотрел в высокое окно. За окном вяло ворочалось море, на горизонте в него лениво опустило серое пузо небо, и было бы, в общем, совсем неплохо самому вот так же разлениться и расслабиться.
Расслабиться не получалось. Хотя Орнольф прекрасно знал, что с Пауком все в порядке. И с Мариной все в порядке. А то, что их нет уже несколько часов, так это вполне понятно – знакомятся с окрестностями. Что им дома делать? Здесь Орнольф злой, ругаться будет, опять обидит ни за что.
Он не слышал, как они вернулись.
И дверь в библиотеке не скрипнула. Хорошая дверь. А домовые духи – старательные. Они Паука пуще смерти боятся. Стоит ему нахмуриться, как вся мелкота в панике: чем не угодили господину?!
Орнольфа они тоже опасаются, но так, по инерции. Чуют, паршивцы, кто в доме главный. Вот и сейчас не предупредили, что хозяин вернулся.
Паук бесшумно проскользнул в приоткрывшуюся дверь. Вопросительный взгляд выдержал с обычной своей невозмутимой наглостью. Подошел и сел на пол у ног Орнольфа, спрятав лицо у него в коленях.
Молот Данов вздохнул, положил ладонь на черноволосый затылок, перебирая теплые, шелковые пряди.
– Мир?
Паук не ответил – он редко отвечал на дурацкие вопросы. Только пробормотал что-то невнятное, из чего Орнольф разобрал лишь слово «байк». Для одного раза даже слишком много получилось: Паук извиняется и Паук благодарит за подарок. По отдельности-то хорошо, если раз год такое случится. А тут – подряд!
– Наказание мое, – с нежностью сказал Орнольф.
На какое-то время в библиотеке воцарилось молчание. А потом датчанин усмехнулся:
– Сегодня праздник какой-то или просто день чудес?
– Мм? – не понял угревшийся под его лаской Паук.
– Ты уже целую минуту сидишь спокойно, не плюешься ядом и не споришь с очевидным.
Альгирдас поднял голову и оперся о колено Орнольфа острым подбородком.
– Почему ты такой гад, а, рыжий?
– Наверное, потому что ты – воплощение всех добродетелей.
– А-а, – удовлетворенный кивок, – это да!
И снова тишина. Прикрыв глаза, Альгирдас позволил пальцам Орнольфа скользить по его лицу. Потом поймал за руку, нерешительно взглянул снизу вверх.
Датчанин молча наклонился и поцеловал его в лоб. К боли он был готов, поэтому даже не вздрогнул, когда в вену на сгибе локтя впились острые клыки. Наконец-то! С той злосчастной охоты в Поташках Паук лишь однажды глотнул его крови. Сегодня, при встрече в Поместье. И было это так быстро, так коротко, что, право же, могло расцениваться просто как случайный порыв.
* * *
Давние-давние дни… годы… десятилетия.
Века.
Одиночества.
Было. Прошло. Навсегда осталось в прошлом. Но последние шестьдесят лет, проведенных в Карпатах, оказались слишком тяжелым испытанием даже для него. Для Паука Гвинн Брэйрэ.
Он так устал быть один, что в конце концов даже рабов начал считать обществом. Стал разговаривать с ними. Как с людьми. Ну, или во всяком случае так, как ему казалось принято говорить с людьми. Большого опыта в таких делах у Альгирдаса не было.
Он очень устал. До такой степени, что, казалось, верхний предел этой усталости перейден, и она стала чем-то привычным. Может быть, даже необходимым. И Альгирдас говорил себе, что так, наверное, и должно быть. Что одиночество – лучший выбор для него, пусть даже выбирал он не сам. Пусть даже выбора ему не оставили.
Пусть…
Если бы он не был сумасшедшим, он сошел бы с ума.
А потом появился Орнольф. После трех веков отсутствия. После нелепой истории в Нью-Орлеане. Через шестьдесят бесконечных лет… бесконечных. Он пришел. Чтобы остаться. Благие боги, ну неужели же за тысячу лет нельзя было научиться не верить? Никаким обещаниям. Никаким, самым убедительным словам. Ничему не верить. Никогда.
Альгирдас честно пытался убить собственную веру, ведь в конце концов рыжий дал ему достаточно поводов для скепсиса и сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
От его голоса девчонка вздрогнула, что-то там случайно нажала на кассе, и та протестующе запищала. Тетки синхронно шагнули вперед. Альгирдас подался назад, отступил за полку с чипсами… И исчез.
Тетки очнулись, нервно покосились друг на друга и заторопились в другую сторону.
«Некоторые люди, – прошипел Паук, – не забывают про отвод глаз, когда приходят в лавку. А некоторые – придурки. И рыжего нет. Даже обругать некого».
– За что?
«За то, что не напомнил. Ты чего ждешь, я спрашиваю?»
– У меня денег нет, – шепотом сказала Маришка.
Паук вздохнул:
«У чародеев всегда есть деньги. И кредитные карточки. Держи».
Он появился из пустоты, сунул Маришке туго набитый бумажник и направился к выходу.
Расплачиваясь, она краем глаза наблюдала, как Альгирдас подходит к байку, оставленному тут же, у края тротуара. Кассирша следила за Пауком в оба глаза, совершенно машинально пересчитывая деньги.
– Красивый у тебя парень, – холодно заметила она.
– Он не мой парень.
– Да?
– Ага. Он гей, – сообщила Маришка со всем возможным сочувствием. И задумалась, действительно ли она оказывает сейчас Альгирдасу услугу.
– Что, настоящий?! – изумилась девчонка.
– Да, вроде, настоящий.
Атмосфера потеплела сразу на десяток градусов.
– Никогда их не видела! – касса звякнула. – Вы откуда?
Под «вы» настолько явственно подразумевалось «он», что Маришка ответила:
– Из Упсалы.
– Это где?
– В Швеции.
– А-а, – протянула кассирша, – тогда ясно. О!
Глаза ее округлились так же, как губы. И Маришка, всем телом развернувшись к дверям, увидела, как к Пауку лихо подлетел яркий сине-зеленый байк, похожий на экзотического кузнечика. А спустя еще секунду, Альгирдаса окружила целая стая мотоциклистов. Все в одинаковых куртках и в одинаковых шлемах.
– Ольга Бекешева, – шепнули из-за кассы так, как будто это имя все объясняло.
Ах-ха! Оно действительно многое объясняло. Потому что первый байкер стянул с головы шлем, и холодный ветер красиво взметнул длинные русые волосы.
Хозяйкой «кузнечика» оказалась типичная блондинка.
Наверное, она что-то сказала Альгирдасу. А он, наверное, ответил. Маришке с ее места видно было не очень хорошо, но вряд ли эти двое просто смотрели друг на друга, верно?
А разговор продолжался недолго. Альгирдас покачал головой, обошел «кузнечика», направляясь к своему байку. Блондинка же нахлобучила шлем, не озаботившись тем, чтобы убрать под него волосы, и вся компания снялась с места под громкий стрекот моторов.
«Пойдем, – завибрировала паутинка, – или ты жить там останешься?»
Прихватив пакет, Маришка заторопилась на улицу. Едва не забыла бросить дружелюбное «бай-бай» в сторону кассирши.
– Пока… – неуверенно донеслось вслед.
* * *
В полдень стало совсем тепло. Даже для здешней весны ненормально. Орнольф засел в библиотеке, среди книг Альгирдаса, перед монитором библиотечного компьютера, намереваясь почитать скопившуюся несрочную почту. А вместо этого смотрел в высокое окно. За окном вяло ворочалось море, на горизонте в него лениво опустило серое пузо небо, и было бы, в общем, совсем неплохо самому вот так же разлениться и расслабиться.
Расслабиться не получалось. Хотя Орнольф прекрасно знал, что с Пауком все в порядке. И с Мариной все в порядке. А то, что их нет уже несколько часов, так это вполне понятно – знакомятся с окрестностями. Что им дома делать? Здесь Орнольф злой, ругаться будет, опять обидит ни за что.
Он не слышал, как они вернулись.
И дверь в библиотеке не скрипнула. Хорошая дверь. А домовые духи – старательные. Они Паука пуще смерти боятся. Стоит ему нахмуриться, как вся мелкота в панике: чем не угодили господину?!
Орнольфа они тоже опасаются, но так, по инерции. Чуют, паршивцы, кто в доме главный. Вот и сейчас не предупредили, что хозяин вернулся.
Паук бесшумно проскользнул в приоткрывшуюся дверь. Вопросительный взгляд выдержал с обычной своей невозмутимой наглостью. Подошел и сел на пол у ног Орнольфа, спрятав лицо у него в коленях.
Молот Данов вздохнул, положил ладонь на черноволосый затылок, перебирая теплые, шелковые пряди.
– Мир?
Паук не ответил – он редко отвечал на дурацкие вопросы. Только пробормотал что-то невнятное, из чего Орнольф разобрал лишь слово «байк». Для одного раза даже слишком много получилось: Паук извиняется и Паук благодарит за подарок. По отдельности-то хорошо, если раз год такое случится. А тут – подряд!
– Наказание мое, – с нежностью сказал Орнольф.
На какое-то время в библиотеке воцарилось молчание. А потом датчанин усмехнулся:
– Сегодня праздник какой-то или просто день чудес?
– Мм? – не понял угревшийся под его лаской Паук.
– Ты уже целую минуту сидишь спокойно, не плюешься ядом и не споришь с очевидным.
Альгирдас поднял голову и оперся о колено Орнольфа острым подбородком.
– Почему ты такой гад, а, рыжий?
– Наверное, потому что ты – воплощение всех добродетелей.
– А-а, – удовлетворенный кивок, – это да!
И снова тишина. Прикрыв глаза, Альгирдас позволил пальцам Орнольфа скользить по его лицу. Потом поймал за руку, нерешительно взглянул снизу вверх.
Датчанин молча наклонился и поцеловал его в лоб. К боли он был готов, поэтому даже не вздрогнул, когда в вену на сгибе локтя впились острые клыки. Наконец-то! С той злосчастной охоты в Поташках Паук лишь однажды глотнул его крови. Сегодня, при встрече в Поместье. И было это так быстро, так коротко, что, право же, могло расцениваться просто как случайный порыв.
* * *
Давние-давние дни… годы… десятилетия.
Века.
Одиночества.
Было. Прошло. Навсегда осталось в прошлом. Но последние шестьдесят лет, проведенных в Карпатах, оказались слишком тяжелым испытанием даже для него. Для Паука Гвинн Брэйрэ.
Он так устал быть один, что в конце концов даже рабов начал считать обществом. Стал разговаривать с ними. Как с людьми. Ну, или во всяком случае так, как ему казалось принято говорить с людьми. Большого опыта в таких делах у Альгирдаса не было.
Он очень устал. До такой степени, что, казалось, верхний предел этой усталости перейден, и она стала чем-то привычным. Может быть, даже необходимым. И Альгирдас говорил себе, что так, наверное, и должно быть. Что одиночество – лучший выбор для него, пусть даже выбирал он не сам. Пусть даже выбора ему не оставили.
Пусть…
Если бы он не был сумасшедшим, он сошел бы с ума.
А потом появился Орнольф. После трех веков отсутствия. После нелепой истории в Нью-Орлеане. Через шестьдесят бесконечных лет… бесконечных. Он пришел. Чтобы остаться. Благие боги, ну неужели же за тысячу лет нельзя было научиться не верить? Никаким обещаниям. Никаким, самым убедительным словам. Ничему не верить. Никогда.
Альгирдас честно пытался убить собственную веру, ведь в конце концов рыжий дал ему достаточно поводов для скепсиса и сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187