— Он его отметил! Отметил с детства, — шипел колдун. — Он его выбрал для себя, поселился у него в ноге. И сидит там!
Кисуму не мог оторвать от него глаз.
— Он хотел меня извести. Наслал льва, чтобы тот меня убил… Наслал льва… — шептал он почти в беспамятстве и уже сам не знал, о ком говорит — о сыне или о злом духе.
— Значит, ты понял, вождь. Пусть тебя бережет твой амулет, — уже спокойно проговорил колдун и тяжело поднялся.
Кисуму проводил его, потом снова уселся и стал внимательно вглядываться в Автония, а чем пристальней становился его взгляд, тем больше замечал он в глазах сына хищные отблески, какие запомнились ему в глазах льва.
Агоа тем временем снова рассказывала сказку:
«Однажды удав боа обвился вокруг лианы, чтобы побаловаться, как это делают маленькие мальчики. Как раз мимо проходил слон. Когда он увидел, что змей совсем беззащитен и сам себя связал, слон довольно рассмеялся. Он теперь был хозяином жизни и смерти ловкого ползуна.
«Смилуйся надо мной, слон! Смилуйся!», — умолял его змей.
«А что мне от этого будет?», — слон поднял хобот и стал раскачивать лиану.
«Обещаю, что когда бы ты меня не позвал, я всегда приду к тебе на помощь».
Слон задумался. В его большой голове появилась мысль, что неплохо было бы иметь такого мощного союзника.
«Смилуйся, слон!», — снова просил его боа. — У меня столько маленьких деток… Нехорошо лишать жизни их отца».
«И то правда», — подумал слон, но вслух сказал:
«А ты имел жалость к моим детям, которых душил в изгибах своего громадного тела? Да у них и возможности не было просить тебя о милости. Душил и все… Б-р-р…», — слон тряхнул и раскачал лиану. Боа взлетел к самым верхушкам деревьев.
«Не заслуживает милосердия тот, кто сам не знает жалости. Но я дам тебе шанс… Если ты успеешь развернуться и упасть на землю быстрей, чем я подыму и опущу хобот, чтобы тебя раздавить, ты будешь свободен».
А змею только того и надо было. Он и со слоном вел разговоры не потому, что рассчитывал на жалость, а просто искал способ выбраться из западни. Только слон начал опускать хобот, как боа молниеносно спустился на землю и обвился вокруг слона.
«Ха! Ха! Ха! — засмеялся он. Теперь ты, господин слон, в моей власти. А у меня в сердце нет жалости. Так что, умри!».
И змей стал кусать слона в его толстый живот. Однако слон перенес укусы совсем спокойно, ведь у него на животе очень твердая кожа. Также спокойно он поднял ногу и прижал шею змея. Тот застонал от боли, отпустил слона и снова стал умолять его. Но в ответ слон размозжил ему голову.
«Нет милосердия к тому, кто сам не знает жалости», — повторил он и хоботом забросил тело змея высоко на деревья, где над ним стали издеваться злые обезьяны.»
Агоа закончила рассказ, а дети наперебой стали просить новую сказку.
— Расскажи, как змея соревновалась с леопардом.
— Нет! Об обезьянах и охотнике.
— О том, как газель обманула леопарда.
Кисуму с сожалением положил конец этой сцене. Он кивнул жене, чтобы она шла за ним и сурово посмотрел при этом на Автония. Когда Агоа подбежала к нему, он наклонился и произнес:
— Ригилах-сукуо.
Агоа с трудом подавила крик ужаса, прижав руку к губам, перевела взгляд на играющего с детьми Автония. Мальчик казался веселым, а его увечье почти не было заметно.
Барабан колдуна не смолкал всю ночь. Колдун исполнял ритуальный танец, предшествующий жертвоприношению. Для него это был и танец победы. Он одолел вождя. Весы, определяющие, кто управляет в деревне, явно качнулись в его сторону.
В деревне никто не спал, все в ужасе прислушивались к звукам барабана. Им вторили джунгли своими ночными, таинственными голосами. Утром барабан затих, умолкли и джунгли. Раздавалось лишь тысячеголосое птичье пение. Наступал прекрасный жаркий день. Люди подымались, чтобы заняться своими трудами, ночные животные ложились спать, дневные выходили на охоту.
В деревне Кисуму этот порядок был нарушен. Из нее как раз выходило жуткое шествие, направляющееся к землям пастушьих племен бахима. Так хотел колдун, он объявил, что злые чары пришли оттуда. Вели плачущего Автония, корову, козла, собаку, несли кур.
Мальчик сквозь слезы смотрел на родную хижину, на озеро.
Процессия шла мимо пригорка над водопоем, где лев напал на его отца, мимо полянки, где часто прятался Автоний. На ней стояли холмики термитов. Он любил наблюдение за ними с тех пор, как отец привел его на эту полянку и стал тихонько постукивать по твердым, как броня, зимним холмикам. Молодые термиты кучками выскочили наружу, посчитав, что идет дождь.
Кисуму велел то же делать и сыну. Собранные таким способом насекомые служили острой приправой к однообразной, невкусной, каждодневной пище. Автоний часто приходил сюда, понимая, что термиты необыкновенно подвижны и обладают страшной силой. Куда бы они ни отправились, после них оставалась пустыня. Они способны были очистить местность или сожрать целое дерево с корнями, стволом и ветками. Термиты пробуравливали в нем туннели, нападали изнутри и снаружи. Из остатков дерева они строили шары, высотой в несколько метров, разбить эти шары было невозможно.
Автоний и восхищался термитами и завидовал им. Он не сумел бы этого толком выразить, но он старался им подражать. Невзрачный, тихий, изувеченный, он в то же время был уверен, тверд и подвижен, подобно своим любимым термитам. Из двух противоположных, казалось бы, предназначений этих африканских муравьев — уничтожать и строить — Автоний подсознательно выбрал для себя второе.
Сперва из земли, а потом из дерева он стал создавать похожие на сооружения термитов замки и изваяния.
И вот теперь с покорностью и сожалением он прощался с любимой полянкой, со своими братьями-термитами. Прощался он и с лучшим другом.
Два года назад Автоний наткнулся как-то на остатки гнезда, следы крови и не умеющего летать и еще не оперившегося как следует птенца. Он поднял птенца, ощутил в ладонях его тепло, а затем стук крохотного сердца. Птенец быстро рос и вскоре сравнялся с мальчиком в росте. Когда он начал летать, Автоний был уверен, что птенец быстро о нем забудет. Вовсе нет. Птенец возвращался, постукивал коротким широким, закривленным на конце клювом, выпрашивал лакомство.
Автоний все еще думал о нем, когда процессия достигла земель бахима. Люди Кисуму украдкой пересекли пограничный ручей, миновали полосу буша и снова углубились в джунгли. Здесь они остановились на самом краю, путь их закончился. Автоний в голос рыдал. Стражники переломали ноги животным, чтобы те не могли убежать, порезали кур. Мальчика привязали к дереву. Так должна была быть принесена жертва. Вместе с нею из деревни должны уйти злые духи. Колдун торжествовал, не подозревая, что совсем близко затаилась настоящая опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79