– склонив голову, косясь на собеседника прищуренными глазами, спросил Буланов.
– Какой любопытный! Мы тоже живем не тужим, хозяину служим, – отшутился Василий, чувствуя, что старосте это может понравиться и расположить его к более откровенному разговору.
– Да вроде телега-то одна, только хомуты с постромками разные.
– Мое ярмо сравнительно легче, – строго проговорил Василий. – Приходи вечерком, я один живу. Так и быть, покажу тебе все заработки. Да и книжечку могу дать прочесть. Там как раз об этом написано.
Буланов, всмотревшись в лицо Кондрашова, понял, что тот говорит серьезно.
– Ладно, приду, – сказал он негромко и простился кивком головы.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Усилия Шпака не пропали даром. Проверка подтвердила наличие на Родниковской даче россыпного золота.
Но Шпак не кичился своей победой. Он хорошо понимал, что Суханов будет настаивать на продолжении исследовательских работ и в конце концов докажет свою правоту. Однако, к его великому удивлению, Тарас Маркелович отнесся к результатам проверки со странным равнодушием и не мешал начатым работам.
Это заставило главного инженера крепко задуматься. Он почуял, что Суханов имеет свой скрытый замысел, который следует во что бы то ни стало разгадать.
Беспокоил Шпака и Мартьянов.
Во время проверки Мартьянов суетился около нагруженных породой тачек и часто вскидывал на Шпака жесткие глаза, полные презрения и ненависти. «Этот не пощадит», – подумал Шпак.
Бен Хевурд прислал ему записку, в которой приглашал вечером зайти к нему для важной интимной беседы. Шпак знал, что Бен Хевурд – переодетый офицер. С первой же встречи он почувствовал неприязнь к его самодовольному, тщательно выбритому лицу. Раздражало Петра Эммануиловича и то, что Хевурд-младший легко входил в доверие к людям, умел применяться к обстановке.
Когда Шпак вошел в комнату Бена Хевурда, тот сидел за столом и что-то записывал в аккуратно переплетенную из тонкой бумаги тетрадь. Захлопнув ее, он встал и протянул гостю большую сильную руку.
– Садитесь, коллега! Располагайтесь, – сказал Хевурд по-французски. Еще раньше он предупредил Шпака, что не выносит ошибок в английской речи. Того же, что Петр Эммануилович морщился от его французского языка, он упорно не замечал.
– Вы будете на этих азиатских скачках? – спросил Хевурд-младший.
– К сожалению, у меня много более важных дел.
Хевурд посмотрел на Петра Эммануиловича холодными глазами, как экзаменатор на провалившегося ученика, от которого он ожидал блестящих ответов, а тот понес околесицу.
– Надо уметь и делать дела и развлекаться, – поучительно сказал Хевурд. Отвернувшись от собеседника, он открыл тетрадку и заложил нужное место карандашом.
– Кто такой Бикгоф? Вы знаете такую фамилию?
– Приисковый врач с Кочкарских россыпей.
– Отлично! – Хевурд отметил что-то в тетради, покачал головой и негромко свистнул. Шпак, привыкший к этим офицерским вольностям, не удивился. Он вообще склонен был считать Хевурда-младшего не очень умным и не очень воспитанным человеком.
– А кто такие Земеринг, Раснер, Эдуард Шолле, Ганс Рейтар?
– Немцы, – зло ответил Шпак.
Хевурд громко рассмеялся, потом в упор спросил:
– Вы, кажется, тоже принадлежите к этой нации?
– Какое это имеет отношение к делу? – начиная все более сердиться, спросил инженер.
– Нет, все-таки! Вы не обижайтесь, я имею сообщить вам нечто интересное.
– Вашему отцу хорошо известно, что я швед, а моя мать француженка, – сдержанно ответил Шпак.
– Я так и знал, что вы не имеете ничего общего с этими подлецами!
– Разрешите вам заметить, господин Хевурд, что ваш отец очень дружен с названными лицами и вам едва ли следует так о них отзываться. Во всяком случае, о трех Первых, последних двух я не знаю.
– Мой отец коммерсант, и его мало интересуют политические комбинации.
– А какое отношение весь этот разговор имеет к скачкам, смею спросить вас, мистер Хевурд?
– Дело в том, что все перечисленные мной господа непременно будут присутствовать на празднике и мне надо поближе с ними познакомиться. Если не ошибаюсь, Земеринг и Раснер являются владельцами крупных золотых приисков. Шолле и Рейтар – исследователи. Они также отлично знают, что делается в Сибири и на Урале… Вы меня представите им как путешественника, изучающего коневодство, как легкомысленного и беспечного человека. Я даже начну за кем-нибудь ухаживать… Ну, скажем, за красивой казачкой, о которой мы говорили…
– У вас есть вкус, но вы можете себя скомпрометировать.
– А это еще лучше. Вы можете всем говорить, что я болван и повеса… Не стесняйтесь, черните меня как угодно и постарайтесь убедить в этом золотопромышленников.
– Вы только за этим меня и пригласили? – сразу повеселев, спросил Шпак. Он уже успел составить совершенно новое мнение о своем молодом хозяине.
– Нет, уважаемый коллега, это не все! Мне нужно знать, что вы намерены предпринять дальше. Я должен вам признаться, что в лице управляющего прииском, этого старика Суханова, вы имеете сильного противника. По-моему, его очень трудно обмануть. Это умный человек, хорошо знающий свое дело. Как вы на это смотрите?
– Я на него так и смотрю. Опасный человек, – задумчиво подтвердил Шпак.
– А нельзя ли его привлечь на нашу сторону?
– Я думал об этом, но ничего не придумал…
– А желтый песок? – вопросительно посматривая на инженера, медленно проговорил Хевурд-младший. Ему неприятно было говорить такие вещи малознакомому человеку.
– Вы предлагаете подкупить Суханова? – спросил инженер подчеркнуто грубо и откровенно, чтобы мистер Хевурд в случае неудачи не мог отказаться от своих слов.
Хевурда от этих слов слегка покоробило, но он полушутливо проговорил:
– Это слишком громко… Но вам предоставлено право действовать по своему усмотрению!
– Суханов, по-моему, человек неподкупный. Он ищет золото только ради того, чтобы его найти. Он фанатик с замашками социалиста. Можно заранее сказать, что ни на какую сделку он не пойдет.
– Что же вы намерены предпринять? Есть у вас надежные люди, на которых вы могли бы опереться?
Шпак давно уже старался подбирать таких людей, но пока их было очень мало. Вынужденное привлечение Мартьянова, как выяснилось, не только не устраивало инженера, но, наоборот, все сильнее начинало его беспокоить. Дело в том, что после их встречи Мартьянов стал изрядно выпивать и отзывался о своем начальнике в самых оскорбительных выражениях. Трезвый же старался избегать встречи с глазу на глаз, но по всему его поведению чувствовалось, что он резко враждебно настроен против инженера. Шпак знал, что таежные золотоискатели обид никогда не прощают. В душе он уже раскаивался, что сразу так круто поступил с управляющим шахтой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Какой любопытный! Мы тоже живем не тужим, хозяину служим, – отшутился Василий, чувствуя, что старосте это может понравиться и расположить его к более откровенному разговору.
– Да вроде телега-то одна, только хомуты с постромками разные.
– Мое ярмо сравнительно легче, – строго проговорил Василий. – Приходи вечерком, я один живу. Так и быть, покажу тебе все заработки. Да и книжечку могу дать прочесть. Там как раз об этом написано.
Буланов, всмотревшись в лицо Кондрашова, понял, что тот говорит серьезно.
– Ладно, приду, – сказал он негромко и простился кивком головы.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Усилия Шпака не пропали даром. Проверка подтвердила наличие на Родниковской даче россыпного золота.
Но Шпак не кичился своей победой. Он хорошо понимал, что Суханов будет настаивать на продолжении исследовательских работ и в конце концов докажет свою правоту. Однако, к его великому удивлению, Тарас Маркелович отнесся к результатам проверки со странным равнодушием и не мешал начатым работам.
Это заставило главного инженера крепко задуматься. Он почуял, что Суханов имеет свой скрытый замысел, который следует во что бы то ни стало разгадать.
Беспокоил Шпака и Мартьянов.
Во время проверки Мартьянов суетился около нагруженных породой тачек и часто вскидывал на Шпака жесткие глаза, полные презрения и ненависти. «Этот не пощадит», – подумал Шпак.
Бен Хевурд прислал ему записку, в которой приглашал вечером зайти к нему для важной интимной беседы. Шпак знал, что Бен Хевурд – переодетый офицер. С первой же встречи он почувствовал неприязнь к его самодовольному, тщательно выбритому лицу. Раздражало Петра Эммануиловича и то, что Хевурд-младший легко входил в доверие к людям, умел применяться к обстановке.
Когда Шпак вошел в комнату Бена Хевурда, тот сидел за столом и что-то записывал в аккуратно переплетенную из тонкой бумаги тетрадь. Захлопнув ее, он встал и протянул гостю большую сильную руку.
– Садитесь, коллега! Располагайтесь, – сказал Хевурд по-французски. Еще раньше он предупредил Шпака, что не выносит ошибок в английской речи. Того же, что Петр Эммануилович морщился от его французского языка, он упорно не замечал.
– Вы будете на этих азиатских скачках? – спросил Хевурд-младший.
– К сожалению, у меня много более важных дел.
Хевурд посмотрел на Петра Эммануиловича холодными глазами, как экзаменатор на провалившегося ученика, от которого он ожидал блестящих ответов, а тот понес околесицу.
– Надо уметь и делать дела и развлекаться, – поучительно сказал Хевурд. Отвернувшись от собеседника, он открыл тетрадку и заложил нужное место карандашом.
– Кто такой Бикгоф? Вы знаете такую фамилию?
– Приисковый врач с Кочкарских россыпей.
– Отлично! – Хевурд отметил что-то в тетради, покачал головой и негромко свистнул. Шпак, привыкший к этим офицерским вольностям, не удивился. Он вообще склонен был считать Хевурда-младшего не очень умным и не очень воспитанным человеком.
– А кто такие Земеринг, Раснер, Эдуард Шолле, Ганс Рейтар?
– Немцы, – зло ответил Шпак.
Хевурд громко рассмеялся, потом в упор спросил:
– Вы, кажется, тоже принадлежите к этой нации?
– Какое это имеет отношение к делу? – начиная все более сердиться, спросил инженер.
– Нет, все-таки! Вы не обижайтесь, я имею сообщить вам нечто интересное.
– Вашему отцу хорошо известно, что я швед, а моя мать француженка, – сдержанно ответил Шпак.
– Я так и знал, что вы не имеете ничего общего с этими подлецами!
– Разрешите вам заметить, господин Хевурд, что ваш отец очень дружен с названными лицами и вам едва ли следует так о них отзываться. Во всяком случае, о трех Первых, последних двух я не знаю.
– Мой отец коммерсант, и его мало интересуют политические комбинации.
– А какое отношение весь этот разговор имеет к скачкам, смею спросить вас, мистер Хевурд?
– Дело в том, что все перечисленные мной господа непременно будут присутствовать на празднике и мне надо поближе с ними познакомиться. Если не ошибаюсь, Земеринг и Раснер являются владельцами крупных золотых приисков. Шолле и Рейтар – исследователи. Они также отлично знают, что делается в Сибири и на Урале… Вы меня представите им как путешественника, изучающего коневодство, как легкомысленного и беспечного человека. Я даже начну за кем-нибудь ухаживать… Ну, скажем, за красивой казачкой, о которой мы говорили…
– У вас есть вкус, но вы можете себя скомпрометировать.
– А это еще лучше. Вы можете всем говорить, что я болван и повеса… Не стесняйтесь, черните меня как угодно и постарайтесь убедить в этом золотопромышленников.
– Вы только за этим меня и пригласили? – сразу повеселев, спросил Шпак. Он уже успел составить совершенно новое мнение о своем молодом хозяине.
– Нет, уважаемый коллега, это не все! Мне нужно знать, что вы намерены предпринять дальше. Я должен вам признаться, что в лице управляющего прииском, этого старика Суханова, вы имеете сильного противника. По-моему, его очень трудно обмануть. Это умный человек, хорошо знающий свое дело. Как вы на это смотрите?
– Я на него так и смотрю. Опасный человек, – задумчиво подтвердил Шпак.
– А нельзя ли его привлечь на нашу сторону?
– Я думал об этом, но ничего не придумал…
– А желтый песок? – вопросительно посматривая на инженера, медленно проговорил Хевурд-младший. Ему неприятно было говорить такие вещи малознакомому человеку.
– Вы предлагаете подкупить Суханова? – спросил инженер подчеркнуто грубо и откровенно, чтобы мистер Хевурд в случае неудачи не мог отказаться от своих слов.
Хевурда от этих слов слегка покоробило, но он полушутливо проговорил:
– Это слишком громко… Но вам предоставлено право действовать по своему усмотрению!
– Суханов, по-моему, человек неподкупный. Он ищет золото только ради того, чтобы его найти. Он фанатик с замашками социалиста. Можно заранее сказать, что ни на какую сделку он не пойдет.
– Что же вы намерены предпринять? Есть у вас надежные люди, на которых вы могли бы опереться?
Шпак давно уже старался подбирать таких людей, но пока их было очень мало. Вынужденное привлечение Мартьянова, как выяснилось, не только не устраивало инженера, но, наоборот, все сильнее начинало его беспокоить. Дело в том, что после их встречи Мартьянов стал изрядно выпивать и отзывался о своем начальнике в самых оскорбительных выражениях. Трезвый же старался избегать встречи с глазу на глаз, но по всему его поведению чувствовалось, что он резко враждебно настроен против инженера. Шпак знал, что таежные золотоискатели обид никогда не прощают. В душе он уже раскаивался, что сразу так круто поступил с управляющим шахтой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122