Все время, пока Марсель отсутствовал, Габби нервно расхаживала по комнате, непрерывно думая о том, что же будет с ними. Она была вне себя от беспокойства, когда Марсель наконец вернулся.
– Скорее, Габби! – воскликнул он, когда Габби встретила его в прихожей. – Забирай Жана. Мы уезжаем.
– Но как? Солдаты сказали, что по трассе проехать невозможно.
– Мы не едем в Ле Шато. Нет времени объяснять. Торопись, иначе будет слишком поздно.
– Для чего слишком поздно? Пожалуйста, Марсель!
Увидев, что Габби ничего не поняла и не двигается с места, он поспешно объяснил:
– «Стремительный» пришвартован в гавани и отплывает через час. Капитан считает положение в Сен-Пьере критическим и берет на борт столько женщин и детей, сколько сможет увезти. Поскольку ты жена владельца судна, тебе гарантировано место на «Стремительном», если ты, конечно, успеешь до отплытия.
– А как же ты? – спросила Габби. – Тебе найдется место?
– Поторопись, дорогая! – в отчаянии сказал Марсель. – Мы поговорим по дороге.
Громкий раскат и новый выброс пепла и лавы из Монтань-Пеле заставили Габби поторопиться. Через десять минут они снова оказались в экипаже и поехали к пристани, пробираясь сквозь толпы людей, бесцельно бродивших по улицам. Очень скоро Марсель понял, что в карете они не успеют добраться до отплытия корабля. Он взял на руки Жана, схватил Габби за руку и повел ее по запруженным народом улицам.
По мере приближения к пристани толпа стала такой плотной, что Марсель отдал Жана Габби и буквально продирался вперед, прокладывая дорогу.
Толпы народа заполнили пристань. Перед ними возвышался «Стремительный». На сходнях стояли матросы и длинными, острыми пиками сдерживали обезумевшую от страха толпу. Корабль уже был до предела загружен пассажирами. Всем, кроме несчастных, которые пытались забраться на борт, было ясно, что судно и так перегружено.
– Они ждут тебя, дорогая! – крикнул Марсель Габби, пытаясь протиснуться сквозь толпу. Габби с Марселем пробрались к трапу в самый последний момент. Они с испугом увидели, что матросы уже забираются на палубу и готовятся втащить трап и отдать швартовы.
– Подождите! – во весь голос закричал Марсель. – Здесь мадам Сент-Сир с ребенком! Дайте им подняться на борт!
Неожиданно у борта показался встревоженный капитан, который узнал Габби и послал двух матросов проводить ее на судно. Когда Габби осознала, что Марсель с ними не едет, она вцепилась в его руку, вдруг испугавшись, что больше никогда его не увидит.
– Марсель! – закричала она, но он отстранился.
– Ступай на борт, Габби! – почти приказал Марсель со слезами на глазах. – Береги нашего сына. – Потом он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал кончики пальцев. Сразу же после этого он исчез в толпе, и слышался только его голос: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!»
– Марсель! Марсель! – кричала Габби, тщетно пытаясь разглядеть в толпе его лицо. – Пожалуйста, береги себя! – Как бы ей хотелось, чтобы она могла признаться ему в ответной любви!
В этот момент она услышала голос капитана, который перегнулся через борт:
– Поторопитесь, мадам Сент-Сир! Мы не можем больше ждать.
Выпрямившись, Габби повернулась и решительно последовала за двумя матросами, прижимая Жана к груди. Сразу же был поднят трап и отданы швартовы. «Стремительный» медленно пошел к выходу из гавани. Габби ощутила комок в горле, когда посмотрела на людей, остающихся в обреченном городе. «Неужели Марсель тоже один из обреченных?» – подумала Габби и зарыдала.
Габби больше не могла размышлять о судьбе Марселя – рядом с ней появился капитан Бовье.
– Посмотрите на Пеле, мадам Сент-Сир, – сказал он, указывая на кратер, пламя над которым становилось все ярче, – я бы уже давно вышел в море, если бы не ждал вас. Опоздай вы еще на минуту, и мы вынуждены были бы уйти. Очень странно, что месье Сент-Сир оставил жену и ребенка в городе в такое время.
Габби покраснела.
– Мой... муж хотел, чтобы я вернулась с ним в Бельфонтен, но я недостаточно оправилась от родов, чтобы предпринять такое путешествие, – сказала Габби.
Капитан, видимо, потерял интерес к этой теме, сказал, что ему надо выполнять свои обязанности, и ушел, оставив ее стоять у борта. Наконец, когда берег скрылся из виду, Габби спустилась в каюту, которую она делила с Филиппом и в радостные, и в грустные времена.
С каждым днем Филип наблюдал за Монтань-Пеле с растущей тревогой. С того самого дня, когда он оставил в Сен-Пьере Габби и маленького Жана, его обуревали противоречивые чувства. Он сердился. Он печалился. Он был безутешен. Он был обижен тем, что Габби его отвергла, не думая о том, как сам отверг ее и своего сына. После разговора с ней он был так разгневан, что немедленно отправился в контору своего поверенного, не тратя времени на раздумья. После этого он поехал в Бельфонтен, где полностью отдался работе. Жара была изнуряющей, воздух слишком жарким и неподвижным. Смутное предчувствие беды не проходило. Даже у рабов был такой удрученный вид, как будто приближался день Страшного суда.
Мысли его постоянно возвращались к Габби. Ее любовь и тоска по мужу проявились со всей очевидностью в том, как страстно она откликнулась на его порыв. Она даже сказала ему, что любит. Так почему же потом она вновь стала настаивать на том, что Жан его сын, и требовала признания отцовства?
«Разве когда двое людей любят друг друга и нуждаются друг в друге, этого недостаточно?» – спрашивал себя Филип. Может быть, со временем он бы по-другому стал воспринимать ребенка, особенно ввиду того, что у Габби могло не быть больше детей. Но как же она не понимала, что к такому решению Филип мог прийти только по своей воле!
Филип гадал, что думает Габби о разводе, который он начал. Марсель наверняка обрадовался, ведь он так хочет сделать Габби своей женой и открыто объявить Жана сыном. Филип с горечью выругался.
В тот день, когда Габби с сыном отплыли из города на «Стремительном», Филип стоял на плантации за домом, где тростник был уже убран, и обеспокоенно смотрел на Монтань-Пеле. Пламя над жерлом вулкана разгоралось все ярче, а выброс пепла и осколков породы стал непрерывным. Облака пепла и сажи закрывали солнце, которое пробивалось сквозь них неярким светом, языки лавы стекали по склонам кратера.
Грозное зрелище вызвало страх в душе Филиппа. Он осознал, что Габби и Жан находятся прямо на пути движения лавы. Он внезапно проникся убеждением, что через несколько часов вулкан взорвется, и тогда Сен-Пьер, единственный город на пути стихии, исчезнет в море расплавленной лавы. Филиппу ни на минуту не пришло в голову, что лава может потечь в другом направлении и погубить Бельфонтен. Вопреки логике, именно в этот момент, когда существовала реальная опасность, что Габби и ее сын могут погибнуть, он решился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92