— Можешь порадоваться, любовь моя, обещаю никогда больше не унижать тебя своими распутными прикосновениями. Дом этот — твой. Ты — моя жена, и я буду и дальше содержать тебя. — Он засунул руку в карман пиджака, вынул оттуда бархатную коробочку и бросил ее к ногам Тори. — Небольшой подарок на память. Может быть, Чарльз будет в состоянии купить нужные камни для этих вещиц. Я собирался подобрать бриллианты, но у меня ведь такой скверный вкус. До свидания, Виктория.
— Куда… куда ты идешь? — вопрос, казалось, напрашивался сам собой, она тоже двинулась к двери, не обращая внимания на золотой блеск брошки и браслета, валявшихся на полу.
— Поскольку тебе надоело быть моей «шлюхой», я поищу более приветливого приема… у Джинджер.
Дверь захлопнулась, как могильный склеп. Тори опустилась в тяжелое, обитое бархатом кресло, возле которого она оказалась, и закрыла руками лицо. Слезы, которые она весь день сдерживала, хлынули теперь настоящей рекой, все ее тело затряслось.
Дул ледяной ветер, пробирая человека среди ночи до костей. Ночь выдалась темная, без звезд, что вполне отвечало его планам. Никто его не должен увидеть с ним. Никто и никогда не должен установить связь между ними. Он натянул уздечку своей лошади и слез с коня возле грязной лачуги. Как только люди могут жить в таких местах? Воротя нос от отвращения, он поднялся по ступенькам. Из трубы дым не шел. Тем лучше, не привлекает внимания. Он пригнулся и вошел в помещение.
Вспыхнул свет, когда его соучастник чиркнул спичкой и зажег грязную керосиновую лампу.
— Тебе давно пора приехать. Деньги привез? — Его глаза тускло отсвечивали в прыгающем пламени лампы.
— Половину. Ты сделал только полдела, — холодно отрезал приехавший.
— Я не виноват, что Барлоу погиб, — он выругался целой тирадой отборной брани, схватил деньги, которые протянул ему другой мужчина, начал с привычной тщательностью считать банкноты. — Этого слишком мало для моих расходов. До Денвера путь не ближний и, идя на это дело, мне надо ухо держать особенно востро.
Его соучастник презрительно хохотнул.
— Как будто большое дело убить такого алкаша, как Сандеро Лафтон.
— Не попасться при этом в лапы Драго — дело не простое, никогда не забывай об этом! Когда я получу остальную часть причитающихся мне денег?
— Когда ты завершишь всю работу и собственноручно прикончишь Риса Дэвиса.
Джинджер ворвалась в комнату, откинула тяжелые портьеры и закричала, обращаясь к храпящему на большой кровати мужчине:
— Дьявольщина, Рис, может, ты даже хочешь позволить ей убить тебя, но уж я-то этого не допущу!
Он заморгал от ворвавшегося яркого солнечного света, в котором обозначился силуэт женщины в ярко-красной одежде. Он повернулся с приглушенным стоном и положил на голову подушку.
Джинджер мигом подбежала к кровати и нагнулась над ним. Она скинула подушку с его головы, сбродила толстое ватное одеяло. В этой комнате не было центрального отопления, как в Логове дракона. Прошлой ночью он не стал подбрасывать дрова и теперь озяб. С грубой бранью он ухватился за одеяло, но Джинджер давно уже проснулась и оказалась проворнее его.
— Прыщики на твоей гусиной коже становятся такими же высокими как горные пики Сан-Хуана, дорогой. А теперь прими горячую приятную ванну, которую я приготовила в соседней комнате. Почему бы тебе не нырнуть в нее и не полежать там, пока я буду готовить завтрак. А потом мы с тобой побеседуем. Думаю, что нам обоим будет лучше сделать то, оставаясь трезвыми, и на сытый желудок.
Через час мужчина, который сидел напротив нее за столом, стал немного напоминать прежнего Риса, если не считать покрасневших глаз и нескольких порезов от небрежного бритья.
Волосы еще не высохли после ванны, и милый непослушный локон, как всегда, свисал ему на лоб. На нем был только халат из коричневого бархата, слегка стянутый на поясе. На лице появилась прежняя дьявольская улыбка, когда он спросил.
— С каких это пор ты стала заниматься социальным попечительством, Джинджер?
— С тех пор, как ты стал клиентом своего собственного заведения. Это отрицательно сказывается на бизнесе.
Он отпивал кофе, а она разглядывала его, заметив непроходящую боль в его глазах. Рис вернулся, привез с собой несколько небольших чемоданов с одеждой примерно неделю назад, сказал, что решил воспользоваться ее предложением предоставить ему кровать, чтобы отоспаться. Пока что он не делал никаких поползновений в отношении остальной части ее предложения — получить женщину, которая согреет эту кровать. Он слишком был занят тем, что пытался утопить себя в виски.
— Ты ушел от жены, потому что, якобы, как-то замешан в убийстве ее брата, верно? Это были действительно чудные похороны, — продолжала она, потому что Рис молчал. — Собрались все эти друзья — приятели Лафтонов, как будто Сэндли был пупом земли. Фу ты пропасть, все же прекрасно знают, что он был испорченным богатым пропойцей, который погиб в темном переулке возле питейного заведения.
— Она думает, что убийство организовал я, — уныло произнес Рис. Он рукой причесал волосы и задержал руку на голове, как будто хотел выдавить из нее воспоминания об этом ужасном дне.
— Какой идиотизм! Зачем тебе надо было убивать эту пустышку? Он не стоил того, чтобы на него потратить даже пулю.
— Это — длинная история, Джинджер, любовь моя. — Он замолчал и испытующе посмотрел ей в лицо, — без косметики, приняв ванну, она казалась в утреннем свете моложе, чище и более уязвимой, чем он представлял себе раньше. Со вздохом он произнес:
— Вижу, что у тебя есть время, чтобы меня выслушать и что ты хочешь, чтобы я облегчил свою душу…
Когда Рис рассказывал ей о своей женитьбе, Джинджер почувствовала, что многое он не досказывает. «Он безумно ее любит и думает, что она презирает его!» — поняла она.
Глядя на великолепного представителя мужского рода, сидящего напротив нее, Джинджер задумалась. Либо Виктория ослепла и рехнулась, в чем, к ее сожалению, мадам сомневалась, либо Рис ошибался в своей жене. Она решила выждать, пока не вмешиваться, посмотреть, что будет дальше. «Не вижу для себя никакой выгоды сводить их опять вместе». Он изливал перед ней боль своей души, а Джинджер лучше всех знала один метод утешить мужчину.
— Полагаю, что все это означает лишь одно — твое предложение продать мне это заведение отпадает, — подытожила она без всякого сожаления, когда он закончил свое повествование.
Задумчивая улыбка заиграла на его губах.
— Нет, любовь моя, но, может быть, ты примешь меня в качестве постояльца? — Я уже сказала тебе, что у меня ты всегда найдешь кровать, чтобы отоспаться, и женщину, чтобы согреть эту кровать… — Она сделала паузу, изучая его лицо. — Скажи лишь, когда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105