мистеру Керквеллу – статуэтку; всем остальным – вышитые носовые платки. Всё были в восторге, а я про себя подумала: она знает, чем привлечь людей на свою сторону.
Для меня был куплены платья и всякая всячина.
– Дорогая, дорогая моя Девина, я знаю твой размер и что тебе к лицу, – тараторила она. – Я потратила часы, чтобы выбрать все это, не правда ли, дорогой?
Отец кивнул с выражением притворного негодования на Лице – она рассмеялась.
– Мы должны немедленно удалиться на примерку, – возвестила она. – Я не в силах ждать.
Потом у меня в комнате она прилаживала на мне платье, накидку, юбку, блузки – одну с оборками, другую гладкую, по последней моде. Наконец, отступила в восхищении на несколько шагов.
– Прямо сшиты на тебя, Девина, честное слово. Тебе известно, что ты очень симпатичная?
– Вы были очень добры, что вспомнили обо всех. Слуги в восторге, – сказала я.
Она состроила гримаску.
– Небольшая взятка. Прежде я ощущала с их стороны недоверие. – Она рассмеялась и сбросила с себя всякое притворство. – Еще бы! Гувернантка выходит за хозяина дома! Я хочу сказать… понятен переполох в апартаментах прислуги, как ты считаешь?
И вдруг оказалось, что я смеюсь вместе с нею. Возможно, подумала я, все и впрямь будет хорошо. Подарки из Парижа произвели хорошее впечатление. Слуги почти примирились с появлением новой хозяйки. Как-то раз я услышала замечание миссис Керквелл:
– Они словно пара влюбленных голубков. Дай им бог, ничего плохого в этом нет, и она не из тех, кто во все сует свой нос.
Но все помысли мои были, конечно, связаны с Джеми. Стало гораздо труднее выбираться из дома, не сказавшись. Нам пришлось наладить обмен посланиями, что было отнюдь не просто.
Я все время боялась, что записка от Джеми попадет ко мне в неподходящий момент – в присутствии отца. Судьба капризна, и это вполне могло случиться. Я представляла, как входит миссис Керквелл с запиской на серебряном подносе и возвещает: «Молодой человек оставил это для вас, мисс Девина». Молодой человек?! Сколько будет подозрений! Мне было проще самой оставлять записки на квартире Джеми.
Как бы то ни было, мы ухитрялись встречаться, хотя теперь многое было иначе, чем в минувшие идиллические дни.
Мне всегда доставляло радость видеть, как светлеет лицо Джеми с моим появлением. Он вскакивал и бросался ко мне, брал меня за руки и смотрел в глаза. Я ощущала приятное возбуждение.
Во время этих утренний свиданий мы говорили и не могли наговориться, но я вынуждена была следить за временем, которое теперь, я не сомневалась, летело быстрее, чем прежде.
Зилла наверняка догадывалась, что я что-то скрываю. Теперь я звала ее Зиллой. В мыслях моих она по-прежнему оставалась мисс Грей, но так обращаться к ней я уже не могла. Во всяком случае она перестала быть мисс Грей.
– Ты должна называть меня Зиллой, – сказала она.
Я отказываюсь быть мачехой. – Она воззвала к отцу. – Это же будет звучать насмешкой, правда, дорогой?
– Совершенно верно, – согласился отец. Вот так она стала Зиллой.
Частенько, особенно в присутствии отца, она изображала застенчивость, но я знала, что скрывается за нею. Став хозяйкой в доме, она ничуть не утратила хитрости и наблюдательности.
Я замечала в ней некоторую неестественность; она ведь была актрисой – точнее своего рода актрисой, если участие в трио «Веселые рыжеволосые» можно было отнести к актерскому ремеслу. Как бы там ни было, она знала, как вести себя на сцене. И мне все время чудилось – она играет роль.
Зилла одолевала своими заботами отца, создавая впечатление, что очень заботится о его здоровье.
– Ты не должен переутомляться, дорогой мой. Поездка была изматывающей.
Отец пожимал плечами, но ему это сюсюканье нравилось. Она выдерживала роль инженю, хотя я была уверена, что под этой маской скрывается вполне зрелая женщина.
Однажды Джеми и я договорились о встрече на скамейке в парке. Увидев меня, Джеми, как обычно, поспешил мне навстречу, на лице его было написано удовольствие.
Он взял мои руки в свои.
– Я боялся, что ты не придешь… что тебе что-нибудь помешает.
– Я не могла не придти.
– Понимаешь, теперь я в этом не уверен. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Я замечаю в тебе беспокойство. А какими волшебными были минувшие дни.
– Да, ты прав, – вздохнула я, и мы сели на скамейку.
– Я думаю, нам следует что-то предпринять, Девина, – серьезно сказал он.
– Что ты предлагаешь?
– У тебя в доме не знают, что ты встречаешься со мной?
– Слава богу, нет. Отец наверняка счел бы просто неприличным знакомство на улице.
– Так что же нам делать? Я хочу заходить за тобой. Мне не по нраву эти встречи украдкой.
– Мне тоже, и я согласна с тобой. Рано или поздно все откроется. До сих пор мы держали наши встречи в тайне, но нас может увидеть кто-нибудь из слуг… пойдут разговоры. Начнутся гадания, кто ты такой и почему не появляешься в доме.
– Девина, ты считаешь возможным влюбиться быстро?
– Пожалуй, да.
Он повернулся ко мне и взял мои руки. Мы смеялись, мы были счастливы.
– Я должен выдержать экзамены и закончить университет, прежде чем мы сможем пожениться, – сказал он.
– Конечно.
– Значит, ты согласишься…?
– Я думаю, это будет чудесно, – ответила я. – А ты достаточно хорошо меня знаешь?
– Я знаю все, что хочу о тебе знать. Разве за несколько недель нашего знакомства мы не сказали столько, сколько другие говорят за годы?
– Да, ты прав.
– Неужели этого недостаточно?
– Достаточно – для меня, но я спрашивала о тебе. Тогда он поцеловал меня. В смущении я отпрянула. Так не полагалось себя вести на скамейке в общественном парке да еще утром.
– Мы шокируем прохожих! – воскликнула я.
– Ну и пусть.
– Ты прав, – беззаботно сказала я.
– Значит, мы можем считать себя помолвленными.
И тут раздался женский голос:
– Девина!
К нам приближалась Зилла. И вот она уже стояла перед нами: зеленые глаза лучатся, под черной шляпкой мягко переливаются волосы чуть красноватого цвета. Она была очень элегантна в черной накидке и зеленом шарфе вокруг шеи.
Она улыбалась Джеми.
– Познакомь нас, пожалуйста.
– Джеймс Норт… моя мачеха.
Она склонилась к нему и прошептала: – Но обычно мы об этом не упоминаем. Я достаточно тщеславна и потому полагаю, что не смотрюсь в такой роли.
– Ну, что вы… – пробормотал Джеми, – я понимаю вас.
– Могу я присесть?
– Прошу вас, – сказал Джеми. Она села между нами.
– Вы кажетесь добрыми друзьями.
– Мы познакомились, когда вы были в отъезде, – сказала я. – Я осматривала старый город и заплутала в лабиринте тамошних улиц. Мистер Норт выручил меня и показал дорогу домой.
– Как интересно! И вы стали друзьями?
– Нас обоих увлекает изучение Эдинбурга, – сказал Джеми.
– Меня это не удивляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Для меня был куплены платья и всякая всячина.
– Дорогая, дорогая моя Девина, я знаю твой размер и что тебе к лицу, – тараторила она. – Я потратила часы, чтобы выбрать все это, не правда ли, дорогой?
Отец кивнул с выражением притворного негодования на Лице – она рассмеялась.
– Мы должны немедленно удалиться на примерку, – возвестила она. – Я не в силах ждать.
Потом у меня в комнате она прилаживала на мне платье, накидку, юбку, блузки – одну с оборками, другую гладкую, по последней моде. Наконец, отступила в восхищении на несколько шагов.
– Прямо сшиты на тебя, Девина, честное слово. Тебе известно, что ты очень симпатичная?
– Вы были очень добры, что вспомнили обо всех. Слуги в восторге, – сказала я.
Она состроила гримаску.
– Небольшая взятка. Прежде я ощущала с их стороны недоверие. – Она рассмеялась и сбросила с себя всякое притворство. – Еще бы! Гувернантка выходит за хозяина дома! Я хочу сказать… понятен переполох в апартаментах прислуги, как ты считаешь?
И вдруг оказалось, что я смеюсь вместе с нею. Возможно, подумала я, все и впрямь будет хорошо. Подарки из Парижа произвели хорошее впечатление. Слуги почти примирились с появлением новой хозяйки. Как-то раз я услышала замечание миссис Керквелл:
– Они словно пара влюбленных голубков. Дай им бог, ничего плохого в этом нет, и она не из тех, кто во все сует свой нос.
Но все помысли мои были, конечно, связаны с Джеми. Стало гораздо труднее выбираться из дома, не сказавшись. Нам пришлось наладить обмен посланиями, что было отнюдь не просто.
Я все время боялась, что записка от Джеми попадет ко мне в неподходящий момент – в присутствии отца. Судьба капризна, и это вполне могло случиться. Я представляла, как входит миссис Керквелл с запиской на серебряном подносе и возвещает: «Молодой человек оставил это для вас, мисс Девина». Молодой человек?! Сколько будет подозрений! Мне было проще самой оставлять записки на квартире Джеми.
Как бы то ни было, мы ухитрялись встречаться, хотя теперь многое было иначе, чем в минувшие идиллические дни.
Мне всегда доставляло радость видеть, как светлеет лицо Джеми с моим появлением. Он вскакивал и бросался ко мне, брал меня за руки и смотрел в глаза. Я ощущала приятное возбуждение.
Во время этих утренний свиданий мы говорили и не могли наговориться, но я вынуждена была следить за временем, которое теперь, я не сомневалась, летело быстрее, чем прежде.
Зилла наверняка догадывалась, что я что-то скрываю. Теперь я звала ее Зиллой. В мыслях моих она по-прежнему оставалась мисс Грей, но так обращаться к ней я уже не могла. Во всяком случае она перестала быть мисс Грей.
– Ты должна называть меня Зиллой, – сказала она.
Я отказываюсь быть мачехой. – Она воззвала к отцу. – Это же будет звучать насмешкой, правда, дорогой?
– Совершенно верно, – согласился отец. Вот так она стала Зиллой.
Частенько, особенно в присутствии отца, она изображала застенчивость, но я знала, что скрывается за нею. Став хозяйкой в доме, она ничуть не утратила хитрости и наблюдательности.
Я замечала в ней некоторую неестественность; она ведь была актрисой – точнее своего рода актрисой, если участие в трио «Веселые рыжеволосые» можно было отнести к актерскому ремеслу. Как бы там ни было, она знала, как вести себя на сцене. И мне все время чудилось – она играет роль.
Зилла одолевала своими заботами отца, создавая впечатление, что очень заботится о его здоровье.
– Ты не должен переутомляться, дорогой мой. Поездка была изматывающей.
Отец пожимал плечами, но ему это сюсюканье нравилось. Она выдерживала роль инженю, хотя я была уверена, что под этой маской скрывается вполне зрелая женщина.
Однажды Джеми и я договорились о встрече на скамейке в парке. Увидев меня, Джеми, как обычно, поспешил мне навстречу, на лице его было написано удовольствие.
Он взял мои руки в свои.
– Я боялся, что ты не придешь… что тебе что-нибудь помешает.
– Я не могла не придти.
– Понимаешь, теперь я в этом не уверен. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Я замечаю в тебе беспокойство. А какими волшебными были минувшие дни.
– Да, ты прав, – вздохнула я, и мы сели на скамейку.
– Я думаю, нам следует что-то предпринять, Девина, – серьезно сказал он.
– Что ты предлагаешь?
– У тебя в доме не знают, что ты встречаешься со мной?
– Слава богу, нет. Отец наверняка счел бы просто неприличным знакомство на улице.
– Так что же нам делать? Я хочу заходить за тобой. Мне не по нраву эти встречи украдкой.
– Мне тоже, и я согласна с тобой. Рано или поздно все откроется. До сих пор мы держали наши встречи в тайне, но нас может увидеть кто-нибудь из слуг… пойдут разговоры. Начнутся гадания, кто ты такой и почему не появляешься в доме.
– Девина, ты считаешь возможным влюбиться быстро?
– Пожалуй, да.
Он повернулся ко мне и взял мои руки. Мы смеялись, мы были счастливы.
– Я должен выдержать экзамены и закончить университет, прежде чем мы сможем пожениться, – сказал он.
– Конечно.
– Значит, ты согласишься…?
– Я думаю, это будет чудесно, – ответила я. – А ты достаточно хорошо меня знаешь?
– Я знаю все, что хочу о тебе знать. Разве за несколько недель нашего знакомства мы не сказали столько, сколько другие говорят за годы?
– Да, ты прав.
– Неужели этого недостаточно?
– Достаточно – для меня, но я спрашивала о тебе. Тогда он поцеловал меня. В смущении я отпрянула. Так не полагалось себя вести на скамейке в общественном парке да еще утром.
– Мы шокируем прохожих! – воскликнула я.
– Ну и пусть.
– Ты прав, – беззаботно сказала я.
– Значит, мы можем считать себя помолвленными.
И тут раздался женский голос:
– Девина!
К нам приближалась Зилла. И вот она уже стояла перед нами: зеленые глаза лучатся, под черной шляпкой мягко переливаются волосы чуть красноватого цвета. Она была очень элегантна в черной накидке и зеленом шарфе вокруг шеи.
Она улыбалась Джеми.
– Познакомь нас, пожалуйста.
– Джеймс Норт… моя мачеха.
Она склонилась к нему и прошептала: – Но обычно мы об этом не упоминаем. Я достаточно тщеславна и потому полагаю, что не смотрюсь в такой роли.
– Ну, что вы… – пробормотал Джеми, – я понимаю вас.
– Могу я присесть?
– Прошу вас, – сказал Джеми. Она села между нами.
– Вы кажетесь добрыми друзьями.
– Мы познакомились, когда вы были в отъезде, – сказала я. – Я осматривала старый город и заплутала в лабиринте тамошних улиц. Мистер Норт выручил меня и показал дорогу домой.
– Как интересно! И вы стали друзьями?
– Нас обоих увлекает изучение Эдинбурга, – сказал Джеми.
– Меня это не удивляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100