Рассказала, что Роже Лестранж оплатил нам каюту получше, но я скрыла это от Лилиас, чтобы она не чувствовала себя должницей в еще большей мере; так что я приняла этот подарок как свершившийся факт.
«Он поступил очень великодушно, – писала я, – и сказал мне об этом в самом конце нашего путешествия».
Я рассказала о школе и наших больших надеждах, связанных с нею. Писала, что Кимберли нам понравился, отношения с родителями учеников складываются хорошо, а дружба с Лестранжами позволяет легче переносить разлуку с домом.
«Я с удивлением узнала, что Роже Лестранж – не уроженец здешних мест. Он, видимо, приехал сюда из Англии несколько лет назад. Здесь женился и приобрел весьма примечательный дом… а вскоре его жена умерла. Она покинула этот мир совсем молодой. Мальчик оказался его приемным сыном. А мать мальчика умерла вскоре после женитьбы».
«Нужно сказать, нас ожидало множество сюрпризов, и мне не кажется, что они исчерпались. Мистер Лестранж, с которым мы завтракали сегодня, сказал, что в стране нарастает напряжение, правда, в Кимберли оно никак не ощущается…» пропускать мелочей, и, наверно, посещение Рибек-хауса привело меня в возбужденное состояние.
Я запечатала письмо, и отослала его на другой день.
Пауль начал ходить в нашу школу, и Лилиас была этому очень рада, как любого хорошего учителя, ее приводила в восторг возможность работать с живым и неглупым ребенком.
– Я хочу, чтобы у меня было побольше таких учеников, – сказала Лилиас, – я бы с удовольствием занялась с ним как следует. Но, насколько я понимаю, скоро он уедет.
Лилиас работала замечательно, мое учительство больше походило на синекуру, и я считала свой вклад совершенно незначительным.
Таких школ, как наша, в Англии было множество – в отрезанных от мира селеньях, где детей для большой школы явно не хватало и со всеми сразу зачастую занималась одна учительница. Все целиком зависело от нее. Если она оказывалась умелым человеком, хорошей была и школа.
Лилиас говорила, что в раннем детстве посещала подобное учебное заведение, а когда затем приехала учиться в школу-интернат, то обнаружила свое превосходство в знаниях над другими девочками, находившимися до того под опекой гувернанток.
– Как же мне хочется иметь большую школу с несколькими учителями и сотней учеников! Дай бог, со временем моя мечта все-таки сбудется.
Она предложила разделить жалованье на двоих, о я назвала ее идею абсурдной. Она делала гораздо больше моего. Я с самого начала была готова жить на свои деньги. Она не пожелала меня слушать и согласилась только на некоторое увеличение се доли. Правда заключалась в том, что она одна могла справиться со всей работой в школе.
Лилиас была счастлива, и я радовалась за нее. Она мечтала расширить школу. Но это, конечно, было делом будущего. Я более чем убедилась, что учительство – ее призвание, и поняла, как тяжко ей было заниматься домашними делами в доме отца. Джон Дейл разделял ее интерес к школе. Он по-прежнему то и дело заходил к нам. Чаще всего приносил с собой бутылку вина и какие-нибудь лакомства, и мы коротали вечер за беседой.
Однажды приведя Анну в школу, Грета Шрайнер замешкалась, и мы поняли, что она хочет поговорить с кем-нибудь из нас. Рядом оказалась я, и она спросила, нельзя ли будет забрать девочку через полчаса после закрытия школы. Время от времени то одна, то другая мать обращалась к нам с подобной просьбой, поскольку мы не разрешали малышам одним уходить домой. Я успокоила Грету.
После окончания занятий Лилиас ушла в город повидаться с родителями двух детей, которых они подумывали отдать в школу, поэтому я осталась с Анной наедине.
Мы сидели с нею у окна, поджидая Грету. Чтобы скоротать время, я попыталась заинтересовать девочку игрой, но не встретила отклика и потому обрадовалась, когда увидела Грету, спешащую к школе.
Анна спокойно пошла навстречу матери, я проводила ее до дверей.
– Спасибо вам, мисс Грей, – сказала Грета. – Вы так любезны. Надеюсь, я не слишком поздно.
– О нет, даже раньше, чем я ожидала. Ну, до свидания, Анна. Всего хорошего, миссис Шрайнер.
Не успела я вернуться в здание, как услышала цокот лошадиных копыт. Я подошла к окну. Во двор въезжал Роже Лестранж. Он натянул поводья, спрыгнул на землю и подошел к Грете Шрайнер. Судя по манере, в которой он разговаривал с нею и смеялся, а она реагировала на его слова, они были хорошо знакомы. Перед моим мысленным взором вдруг оказался дом в Эдинбурге, я увидела Китти, пересмеивающуюся на кухне с Хэмишем Воспером… а потом ту же Китти у конюшни в Лейкмире за болтовней с конюхами. Некоторые женщины напоминали мне Китти. Они расцветали в обществе мужчин. Похожей на Китти была и Зилла.
Я наблюдала за ними, наверно, минут пять. Роже перенес свое внимание на Анну. Внезапно он подхватил девочку и поднял ее над головой. Роже весело смеялся. Я гадала, что же сдержанная маленькая Анна подумает о такой фамильярности. Ее пуританин-отец едва ли позволял себе с дочерью такие вольности.
Роже опустил Анну на землю. Сунул руку в карман и вытащил, должно быть, монетку, которую и вложил в руку девочки.
Затем произошла и вовсе странная вещь. На двор, широко шагая, влетел Пит Шрайнер. Вероятно, он находился поблизости и все видел, ибо вырвал монетку из руки дочери и швырнул ее к ногам Роже.
Мне показалось, что на миг Грета, Роже и ребенок окаменели. Все молчали, никто не двигался; затем Пит Шрайнер схватил за локоть Грету и потащил ее прочь, Анна вцепилась в руку матери.
Роже взглянул на монетку, пожал плечами и пошел к школе, ведя за собой лошадь, которую затем привязал к столбу.
Когда я открыла дверь, он приветливо улыбался, и по лицу его нельзя было предположить, что он хоть в малой степени смущен разыгравшейся только что сценой, в которой он принимал непосредственное участие.
– Здравствуйте! Вы пришли нас проведать? – спросила я.
– Повидать вас, мисс Грей.
– Что-нибудь случилось? Пауль…
– Мне кажется, Паулю нравится в школе.
– Я нечаянно увидела то, что произошло только что на школьном дворе.
– О, этот набожный старый дурак! Он повел себя так потому, что я дал девочке монетку.
– Это случилось так неожиданно.
– Я думаю, он немного не в себе. Религиозный маньяк. Считает, что всех вокруг ждет адское пламя – всех, кроме него.
– Со стороны картина была очаровательная… вы проявили такое великодушие к девочке.
Он пожал плечами.
– Я сочувствую его бедняжке-жене.
– Пожалуй, не вы один. Мне почудилось, что ваше дружеское отношение доставило ей удовольствие.
– Я дружелюбный человек. Не могу передать, как я рад успехам вашей школы. А мисс Милн, конечно, отсутствует?
– Откуда вы знаете?
– Ха-ха! Дело в том, что миссис Гартон, с которой я знаком, вчера побывала у нас и говорила о своем намерении послать своих девочек в английскую школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100