Тем временем во мне росло беспокойство. Не оставалось сомнений в том, что отец видел в Алестере Макрее подходящего для меня мужа и радовался вниманию, которое Алестер уделял мне в согласии с принятыми обычаями. Я не сомневалась – Алестер будет так же строго, как отец, следовать неписаным правилам, а это означало только то, что предложение руки и сердца неминуемо.
Отец знал о моей дружбе с Джеми. Разве не он сам пригласил его в дом? Но затем… ничего, словно Джеми перестал для него существовать. Полагал ли отец, что я, как послушная дочь, прервала отношения с Джеми и смирилась? Видимо, в его представлении семья ожидала, когда Алестер сделает предложение… а после этого можно было начинать действовать.
Все это казалось отцу предсказуемым и потому устраивало его. Он выдаст дочь за человека примерно его положения, и тогда можно надеяться, что она будет вести образ жизни, к которому привыкла. Что еще может сделать для дочери отец и о чем еще может мечтать дочь? Это было естественно, удобно и отвечало раз и навсегда установленному порядку.
Поэтому теперь меня радовало присутствие в доме Зиллы, ибо она понимала мои чувства, смеялась над условностями и могла посоветовать, как мне поступить.
Она часто заходила ко мне поговорить и обычно устраивалась так, чтобы видеть себя в зеркале, поскольку, я в этом не сомневалась, собственное отражение вызывало у нее неизменный интерес. Я наблюдала за нею во время наших разговоров.
– Вы очень красивы, Зилла, – сказала я ей однажды, – и мне понятно, что вам доставляет удовольствие видеть себя в зеркале.
– На самом деле я только смотрю, все ли у меня в порядке. – Она рассмеялась. – Ты можешь сказать, что я знаю о своей привлекательности и не скрываю этого. Вот поэтому я и должна почаще смотреться в зеркало.
– Я не верю вашим словам. Вам просто нравится любоваться собой.
– Не буду отрицать.
– Мне кажется, вы самая красивая женщина, которую я встречала в своей жизни.
– Я много работаю над собой, – сказала она и с самодовольным видом поправила прическу.
– Что вы имеете в виду?
– Не думаешь же ты, что все сделала за меня природа?
– Именно так я думаю. Как же иначе?..
– Запомни, природа в самом деле была благосклонна ко мне. Я пришла в мир довольно хорошо оснащенной. – Она подняла брови. – Но когда ты получаешь особые дары, твой долг холить их и лелеять.
– Я согласна, но у ваших волос великолепный естественный цвет.
– Да будет тебе известно, что существуют средства для придания волосам нужного вида.
– Какие средства?
– Например, несколько капель жидкости из некоего флакона, когда ты моешь голову, – вот и все.
– Вы хотите сказать, что ваши волосы на самом деле другого цвета?
– Ты недалека от истины – они скорее рыжие. Это означает, что я довожу их качество до высшего уровня.
– О, я понимаю. А ваша кожа… она такая белая и гладкая. Чему вы смеетесь?
– Ты очаровательная глупышка, Девина. Для кожи у меня тоже есть свой секрет. Он требует дерзости, но результаты прекрасны.
– Как понимать слово… дерзость?
– Ты не поверишь, но я пользуюсь мышьяком.
– Мышьяком? Но разве это не яд?
– В больших количествах он убивает человека… но очень многое, если этим злоупотреблять, опасно, а в малых дозах действует благотворно.
– Где же вы берете его? Уж не ходите ли к химику?
– Если бы… но, пожалуй, начнется переполох, приди я покупать мышьяк в лавку. Я использую другие методы. Элен в этих делах непревзойденная мастерица. Она получает яд из липучек для мух.
– Липучек для мух? Этих клейких лент, которые вы развешиваете, чтобы ловить насекомых?
– Именно так. Она вываривает их в кипятке и получает жидкость, похожую на жидкий чай.
– И вы это пьете?
– Очень понемногу.
Я смотрела на Зиллу в ужасе.
– Чего не сделает женщина ради красоты, – сказала она. – Но красота – сильное оружие. Если ты красива, мужчины готовы на большие жертвы. Красота – такой же дар, как богатство с рождения. Понимаешь о чем я?
– Понимаю. Но мне думается, что без мышьяка и жидкости, от которой блестят ваши волосы, вы были бы еще прекраснее.
– Возможно, но я все же думаю, что… немного меньше. – И вы полагаете, красота стоит таких ухищрений?
– Если Бог одаряет тебя, он рассчитывает, что ты извлечешь из его дара наибольший прок. Разве не такова же тайна таланта?
– Да-да, я понимаю вас.
– Только не пытайся сама прибегать к таким средствам, – предостерегла она. – Я не хочу, чтобы ты начала вываривать липучки и пить отвар. Это опасно.
– Но ведь и для вас тоже.
– Я разумна и знаю, что делаю. Элен немножко колдунья. Она много такого знает и стала моей союзницей. Ее не слишком любят под лестницей… и между прочим, это помогло нам сблизиться. Я знаю, что они терпят меня, пока я их не трогаю, но твой отец нарушил извечный порядок вещей, когда женился на гувернантке. А кожа у тебя хороша сама по себе. Она еще ничем не тронута… совершенна. Какое-то время ей можно не уделять внимания.
– Я рада, что вы приобщили меня к своим тайнам.
– Прекрасно, а ты не хочешь приобщить меня к своим? Как поживает Джеми? Не смей говорить ему о том, как я помогаю себе быть красивой. Мне и тебе не следовало доверяться, но мы ведь хорошие друзья с тобой, правда?
– Да, конечно. У Джеми все хорошо. Только он начинает терять терпение. Ему не нравятся мои посещения замка Глисон.
– Это не удивительно. Ох, Девина, я надеюсь, что все разрешится благополучно для тебя и Джеми.
– На моем месте вы стали бы женой Алестера Макрея, если бы он сделал вам предложение.
– Почему ты так думаешь?
– Вы решили бы, что это разумно.
– В душе я романтичная женщина, дорогая. Вот почему я стараюсь помочь тебе и Джеми.
– Мне думается, вы имеет большое влияние на отца.
– Кое в чем – да. Но в этом дело едва ли. Он просто сросся с условностями, ты сама знаешь.
– Когда как, – заметила я. Она рассмеялась.
– Едва ли найдется человек… всегда один и тот же. Иногда его устраивает верность самому себе, и тогда он забывает, что всегда считал это важным. Но это к тебе не относится. Доверься мне. Я постараюсь вам помочь – тебе и Джеми.
Вскоре после этого разговора отец снова слег. Но на сей раз заболела и Зилла. Она оправилась первой и целиком отдалась, при моей помощи, уходу за отцом.
– Должно быть, мы что-то нехорошее съели, – сказала Зилла.
Миссис Керквелл негодовала:
– Уж не хочет ли она сказать, что болезнь пришла с моей кухни?
Я напомнила ей, что в вечер, когда оба заболели, они обедали в доме одного из коллег отца.
– Это не могло произойти у нас в доме, – добавила я, – ведь я в тот день обедала дома, и со мной ничего не случилось.
Миссис Керквелл смягчилась.
– И все-таки мистеру Глентайру не помешает доктор, – сказала она. – Впервые хозяин заболевает два раза подряд за такое короткое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Отец знал о моей дружбе с Джеми. Разве не он сам пригласил его в дом? Но затем… ничего, словно Джеми перестал для него существовать. Полагал ли отец, что я, как послушная дочь, прервала отношения с Джеми и смирилась? Видимо, в его представлении семья ожидала, когда Алестер сделает предложение… а после этого можно было начинать действовать.
Все это казалось отцу предсказуемым и потому устраивало его. Он выдаст дочь за человека примерно его положения, и тогда можно надеяться, что она будет вести образ жизни, к которому привыкла. Что еще может сделать для дочери отец и о чем еще может мечтать дочь? Это было естественно, удобно и отвечало раз и навсегда установленному порядку.
Поэтому теперь меня радовало присутствие в доме Зиллы, ибо она понимала мои чувства, смеялась над условностями и могла посоветовать, как мне поступить.
Она часто заходила ко мне поговорить и обычно устраивалась так, чтобы видеть себя в зеркале, поскольку, я в этом не сомневалась, собственное отражение вызывало у нее неизменный интерес. Я наблюдала за нею во время наших разговоров.
– Вы очень красивы, Зилла, – сказала я ей однажды, – и мне понятно, что вам доставляет удовольствие видеть себя в зеркале.
– На самом деле я только смотрю, все ли у меня в порядке. – Она рассмеялась. – Ты можешь сказать, что я знаю о своей привлекательности и не скрываю этого. Вот поэтому я и должна почаще смотреться в зеркало.
– Я не верю вашим словам. Вам просто нравится любоваться собой.
– Не буду отрицать.
– Мне кажется, вы самая красивая женщина, которую я встречала в своей жизни.
– Я много работаю над собой, – сказала она и с самодовольным видом поправила прическу.
– Что вы имеете в виду?
– Не думаешь же ты, что все сделала за меня природа?
– Именно так я думаю. Как же иначе?..
– Запомни, природа в самом деле была благосклонна ко мне. Я пришла в мир довольно хорошо оснащенной. – Она подняла брови. – Но когда ты получаешь особые дары, твой долг холить их и лелеять.
– Я согласна, но у ваших волос великолепный естественный цвет.
– Да будет тебе известно, что существуют средства для придания волосам нужного вида.
– Какие средства?
– Например, несколько капель жидкости из некоего флакона, когда ты моешь голову, – вот и все.
– Вы хотите сказать, что ваши волосы на самом деле другого цвета?
– Ты недалека от истины – они скорее рыжие. Это означает, что я довожу их качество до высшего уровня.
– О, я понимаю. А ваша кожа… она такая белая и гладкая. Чему вы смеетесь?
– Ты очаровательная глупышка, Девина. Для кожи у меня тоже есть свой секрет. Он требует дерзости, но результаты прекрасны.
– Как понимать слово… дерзость?
– Ты не поверишь, но я пользуюсь мышьяком.
– Мышьяком? Но разве это не яд?
– В больших количествах он убивает человека… но очень многое, если этим злоупотреблять, опасно, а в малых дозах действует благотворно.
– Где же вы берете его? Уж не ходите ли к химику?
– Если бы… но, пожалуй, начнется переполох, приди я покупать мышьяк в лавку. Я использую другие методы. Элен в этих делах непревзойденная мастерица. Она получает яд из липучек для мух.
– Липучек для мух? Этих клейких лент, которые вы развешиваете, чтобы ловить насекомых?
– Именно так. Она вываривает их в кипятке и получает жидкость, похожую на жидкий чай.
– И вы это пьете?
– Очень понемногу.
Я смотрела на Зиллу в ужасе.
– Чего не сделает женщина ради красоты, – сказала она. – Но красота – сильное оружие. Если ты красива, мужчины готовы на большие жертвы. Красота – такой же дар, как богатство с рождения. Понимаешь о чем я?
– Понимаю. Но мне думается, что без мышьяка и жидкости, от которой блестят ваши волосы, вы были бы еще прекраснее.
– Возможно, но я все же думаю, что… немного меньше. – И вы полагаете, красота стоит таких ухищрений?
– Если Бог одаряет тебя, он рассчитывает, что ты извлечешь из его дара наибольший прок. Разве не такова же тайна таланта?
– Да-да, я понимаю вас.
– Только не пытайся сама прибегать к таким средствам, – предостерегла она. – Я не хочу, чтобы ты начала вываривать липучки и пить отвар. Это опасно.
– Но ведь и для вас тоже.
– Я разумна и знаю, что делаю. Элен немножко колдунья. Она много такого знает и стала моей союзницей. Ее не слишком любят под лестницей… и между прочим, это помогло нам сблизиться. Я знаю, что они терпят меня, пока я их не трогаю, но твой отец нарушил извечный порядок вещей, когда женился на гувернантке. А кожа у тебя хороша сама по себе. Она еще ничем не тронута… совершенна. Какое-то время ей можно не уделять внимания.
– Я рада, что вы приобщили меня к своим тайнам.
– Прекрасно, а ты не хочешь приобщить меня к своим? Как поживает Джеми? Не смей говорить ему о том, как я помогаю себе быть красивой. Мне и тебе не следовало доверяться, но мы ведь хорошие друзья с тобой, правда?
– Да, конечно. У Джеми все хорошо. Только он начинает терять терпение. Ему не нравятся мои посещения замка Глисон.
– Это не удивительно. Ох, Девина, я надеюсь, что все разрешится благополучно для тебя и Джеми.
– На моем месте вы стали бы женой Алестера Макрея, если бы он сделал вам предложение.
– Почему ты так думаешь?
– Вы решили бы, что это разумно.
– В душе я романтичная женщина, дорогая. Вот почему я стараюсь помочь тебе и Джеми.
– Мне думается, вы имеет большое влияние на отца.
– Кое в чем – да. Но в этом дело едва ли. Он просто сросся с условностями, ты сама знаешь.
– Когда как, – заметила я. Она рассмеялась.
– Едва ли найдется человек… всегда один и тот же. Иногда его устраивает верность самому себе, и тогда он забывает, что всегда считал это важным. Но это к тебе не относится. Доверься мне. Я постараюсь вам помочь – тебе и Джеми.
Вскоре после этого разговора отец снова слег. Но на сей раз заболела и Зилла. Она оправилась первой и целиком отдалась, при моей помощи, уходу за отцом.
– Должно быть, мы что-то нехорошее съели, – сказала Зилла.
Миссис Керквелл негодовала:
– Уж не хочет ли она сказать, что болезнь пришла с моей кухни?
Я напомнила ей, что в вечер, когда оба заболели, они обедали в доме одного из коллег отца.
– Это не могло произойти у нас в доме, – добавила я, – ведь я в тот день обедала дома, и со мной ничего не случилось.
Миссис Керквелл смягчилась.
– И все-таки мистеру Глентайру не помешает доктор, – сказала она. – Впервые хозяин заболевает два раза подряд за такое короткое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100