Там были другие кооператоры. Разговор шел только на обывательские темы, Анциферов рассказывал им, как он занимался разработкой местной реформы за время службы в Петербурге. Я пригласил Анциферова через день, в праздник, днем, пить кофе; разговор касался, в присутствии жены, воспоминаний о петербургской службе (Анциферов, между прочим, застал жену, он раньше ее не знал), как он вытащил меня из провинции в Петербург, в главное управление. Наконец, он сказал, что ему предлагают место в Московском областном союзе кооперативных объединений и он обещал дать ответ. Зная в Анциферове хвастуна, я при следующем свидании спросил Д. М. Щепкина, правда ли, что Анциферову предлагают место. Он рассмеялся и сказал, что тот приехал просить места.
7) В предыдущем моем показании я забыл также упомянуть о Шилове Д. Н. Он вошел в «Национальный центр» с момента его основания. Кадеты потащили его, чтобы убить этим правее стоящие организации – «Совет общ. деятелей», к которому он должен был примкнуть по своим политическим взглядам прежнего времени. Активную роль, я думаю, он играл лишь первые два-три месяца, при самом образовании «Центра».
8) С. А. Котляревский, несомненно, входит в состав «Национального центра», хотя некоторое время после его образования и продолжал посещать «Совет общественных деятелей». Когда в январе – феврале 1919 года возник вопрос о необходимости найти общую почву для объединения «Национального центра», «Совета общественных деятелей» и «Союза возрождения», Котляревский пришел в «Совет» с проектом соглашения (помнится, три пункта на восьмушке бумаги), который и послужил основанием образования «Тактического центра».
9) На заданный мне дополнительный вопрос, не помню ли, кто из крупных деятелей служил в Московском областном союзе коопер. объединений, – слышал А. Г. Хрущева, бывшего товарища министра при Временном правительстве; сейчас он служит, кажется, в Главлескоме.
10) В. И. Стемпковский живет в Полуэктовом переулке, от Пречистенки первый или второй подъезд, по правой стороне, точный его адрес должен быть в Центропленбеже, где служит его жена.
И. Виноградский
16 февраля 1920 года
IV
В процессе писания по поручению тов. Агранова особого очерка деятельности «Совета общественных деятелей» я восстановил в памяти еще некоторые известные мне фамилии и факты, а в связи с этим отдельные эпизоды, не имеющие отношения к «Совету», но характеризующие то время и интересные.
1) В первых двух-трех заседаниях «Совета», более многолюдных, происходящих в феврале 1918 года еще в Фуркасовском переулке, в помещении, занимаемом тогда Всероссийским обществом стекольных заводчиков, принимали участие молодой человек Арсеньев (кажется, тогда приват-доцент университета), как потом говорили, уехавший на Юг (его я более не видел), затем, приват-доцент Ильин, начиная с марта нигде не появлявшийся, и Григорий Александрович Алексеев (бывший, кажется, управляющий делами или секретарь Главного комитета Всероссийского земского союза). Алексеев вплоть до отъезда на Украину (в сентябре 1918 года) посещал «Совет»; он был секретарем «Правого центра», о котором я упоминал в первом моем показании. На одном из заседаний, в феврале 1918 года, был также приехавший из Саратова или Самары Масленников (бывший земец), которого я потом видел на съезде земельных собственников в июле 1918 года.
2) В июне 1918 года Леонтьев мне сказал, что было бы желательно послать Алексееву записку о местном управлении, но так как у него оказии нет, он решил воспользоваться человеком, уезжающим от правых, и просил меня отнести эту записку к Ладыженскому, уезжающему в тот же вечер. Я Ладыженского действительно застал за чемоданами и передал ему записку; останавливался он в Никольском переулке (на Арбате), в особняке бывшей княгини Волконской. За неделю перед тем я Ладыженского мельком видел у Леонтьева; он производил впечатление хвастуна и хлыща, называя себя начальником гражданской канцелярии Алексеева.
3) На происходившей в июле 1918 года на квартире Гурко съезде земельных собственников видел В. И. Стемпковского, Мейснера, Масленникова, Морозова, Кисловского, Ершова и Раевского (представитель Тулы), человек было 20, других не знаю. Я был лишь на одном заседании, где обсуждался вопрос о местном управлении и земстве; съезд продолжался дня два. Бывая у Леонтьева, я видел у него входящими и выходящими Масленникова и Раевского. Имею основание говорить, что местные отделения «Союза» были использованы «Правым центром» в качестве своих органов.
4) Когда возник вопрос об ориентациях и после приезда в Москву немецкого посольства, Леонтьев, вызвавши меня, спросил, как я мыслю себе управление при иностранной оккупации, и просил об этом написать записку. В дальнейших разговорах у него вырывались фразы: «Немцы говорят, немцы сказали». Это дало мне повод предполагать, что «Правый центр» имеет сношения с германцами, так как в Совете об этом говорилось очень туманно. Уже позднее, в августе 1918 года, не указывая, кто именно вел разговоры с немцами, он говорил, что немцы намереваются (по их словам) оккупировать Москву, но находят, что необходимо это сделать при содействии русских, для чего предполагалось, одновременно с наступлением Краснова двинуть силы с запада и одновременно произвести в Москве переворот при участии двух латышских полков. Последней комбинации он, однако, мало доверял. О том, что вел переговоры он, я узнал значительно позднее благодаря случайному обстоятельству: в одном доме со мною жил бывший генерал Чистяков, женатый на дочери Прохорова (занимавшей особняк у своей сестры), наш знакомый по Ессентукам (я там лечился в августе 1917 года) – человек ленивый и апатичный, он думал лишь об отдыхе. После августовской регистрации офицеров (1918 год), опасаясь призыва, он решил уехать. И вот в середине октября зашел ко мне, сказал, что предлагают ему поехать в Киев при посредстве немецкой военной миссии, с тем чтобы на Украине отдать себя в распоряжение немецкого командования.
«Надую немцев, уеду, а потом удеру к Лидии Петровне в Крым», – сказал он. Л. Прохорова, у которой он столовался в Введенском переулке, уехала в начале октября в Крым. Не владея немецким языком, он просил меня съездить с ним в Денежный переулок, что я и сделал. Он получил у ротмистра фон Вальфингена удостоверение об оказании ему всеми немецкими властями содействия и уехал в Крым. Во время разговора Вальфинген указал, что таким же образом можно переправить других офицеров. На мой вопрос, зачем это делается, он ответил, что немцы решили оказать поддержку Краснову и что они содействуют формированию Южной армии. Когда я стал спрашивать, предполагают ли они вмешиваться в русские дела, Вальфинген мне предложил через два дня зайти к Шуберту (военный агент).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
7) В предыдущем моем показании я забыл также упомянуть о Шилове Д. Н. Он вошел в «Национальный центр» с момента его основания. Кадеты потащили его, чтобы убить этим правее стоящие организации – «Совет общ. деятелей», к которому он должен был примкнуть по своим политическим взглядам прежнего времени. Активную роль, я думаю, он играл лишь первые два-три месяца, при самом образовании «Центра».
8) С. А. Котляревский, несомненно, входит в состав «Национального центра», хотя некоторое время после его образования и продолжал посещать «Совет общественных деятелей». Когда в январе – феврале 1919 года возник вопрос о необходимости найти общую почву для объединения «Национального центра», «Совета общественных деятелей» и «Союза возрождения», Котляревский пришел в «Совет» с проектом соглашения (помнится, три пункта на восьмушке бумаги), который и послужил основанием образования «Тактического центра».
9) На заданный мне дополнительный вопрос, не помню ли, кто из крупных деятелей служил в Московском областном союзе коопер. объединений, – слышал А. Г. Хрущева, бывшего товарища министра при Временном правительстве; сейчас он служит, кажется, в Главлескоме.
10) В. И. Стемпковский живет в Полуэктовом переулке, от Пречистенки первый или второй подъезд, по правой стороне, точный его адрес должен быть в Центропленбеже, где служит его жена.
И. Виноградский
16 февраля 1920 года
IV
В процессе писания по поручению тов. Агранова особого очерка деятельности «Совета общественных деятелей» я восстановил в памяти еще некоторые известные мне фамилии и факты, а в связи с этим отдельные эпизоды, не имеющие отношения к «Совету», но характеризующие то время и интересные.
1) В первых двух-трех заседаниях «Совета», более многолюдных, происходящих в феврале 1918 года еще в Фуркасовском переулке, в помещении, занимаемом тогда Всероссийским обществом стекольных заводчиков, принимали участие молодой человек Арсеньев (кажется, тогда приват-доцент университета), как потом говорили, уехавший на Юг (его я более не видел), затем, приват-доцент Ильин, начиная с марта нигде не появлявшийся, и Григорий Александрович Алексеев (бывший, кажется, управляющий делами или секретарь Главного комитета Всероссийского земского союза). Алексеев вплоть до отъезда на Украину (в сентябре 1918 года) посещал «Совет»; он был секретарем «Правого центра», о котором я упоминал в первом моем показании. На одном из заседаний, в феврале 1918 года, был также приехавший из Саратова или Самары Масленников (бывший земец), которого я потом видел на съезде земельных собственников в июле 1918 года.
2) В июне 1918 года Леонтьев мне сказал, что было бы желательно послать Алексееву записку о местном управлении, но так как у него оказии нет, он решил воспользоваться человеком, уезжающим от правых, и просил меня отнести эту записку к Ладыженскому, уезжающему в тот же вечер. Я Ладыженского действительно застал за чемоданами и передал ему записку; останавливался он в Никольском переулке (на Арбате), в особняке бывшей княгини Волконской. За неделю перед тем я Ладыженского мельком видел у Леонтьева; он производил впечатление хвастуна и хлыща, называя себя начальником гражданской канцелярии Алексеева.
3) На происходившей в июле 1918 года на квартире Гурко съезде земельных собственников видел В. И. Стемпковского, Мейснера, Масленникова, Морозова, Кисловского, Ершова и Раевского (представитель Тулы), человек было 20, других не знаю. Я был лишь на одном заседании, где обсуждался вопрос о местном управлении и земстве; съезд продолжался дня два. Бывая у Леонтьева, я видел у него входящими и выходящими Масленникова и Раевского. Имею основание говорить, что местные отделения «Союза» были использованы «Правым центром» в качестве своих органов.
4) Когда возник вопрос об ориентациях и после приезда в Москву немецкого посольства, Леонтьев, вызвавши меня, спросил, как я мыслю себе управление при иностранной оккупации, и просил об этом написать записку. В дальнейших разговорах у него вырывались фразы: «Немцы говорят, немцы сказали». Это дало мне повод предполагать, что «Правый центр» имеет сношения с германцами, так как в Совете об этом говорилось очень туманно. Уже позднее, в августе 1918 года, не указывая, кто именно вел разговоры с немцами, он говорил, что немцы намереваются (по их словам) оккупировать Москву, но находят, что необходимо это сделать при содействии русских, для чего предполагалось, одновременно с наступлением Краснова двинуть силы с запада и одновременно произвести в Москве переворот при участии двух латышских полков. Последней комбинации он, однако, мало доверял. О том, что вел переговоры он, я узнал значительно позднее благодаря случайному обстоятельству: в одном доме со мною жил бывший генерал Чистяков, женатый на дочери Прохорова (занимавшей особняк у своей сестры), наш знакомый по Ессентукам (я там лечился в августе 1917 года) – человек ленивый и апатичный, он думал лишь об отдыхе. После августовской регистрации офицеров (1918 год), опасаясь призыва, он решил уехать. И вот в середине октября зашел ко мне, сказал, что предлагают ему поехать в Киев при посредстве немецкой военной миссии, с тем чтобы на Украине отдать себя в распоряжение немецкого командования.
«Надую немцев, уеду, а потом удеру к Лидии Петровне в Крым», – сказал он. Л. Прохорова, у которой он столовался в Введенском переулке, уехала в начале октября в Крым. Не владея немецким языком, он просил меня съездить с ним в Денежный переулок, что я и сделал. Он получил у ротмистра фон Вальфингена удостоверение об оказании ему всеми немецкими властями содействия и уехал в Крым. Во время разговора Вальфинген указал, что таким же образом можно переправить других офицеров. На мой вопрос, зачем это делается, он ответил, что немцы решили оказать поддержку Краснову и что они содействуют формированию Южной армии. Когда я стал спрашивать, предполагают ли они вмешиваться в русские дела, Вальфинген мне предложил через два дня зайти к Шуберту (военный агент).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174