«Хорошо бы проникнуть в армянскую или грузинскую организацию, но трудно потому, что они законспирировались».
В Валдай армянин ездил с Романовым.
14/Х – 1919 года. Я. Лейе
IV
О существовании организации в полку более точно, так как я вел с ними беседу, знали: Богоявленский, Соболев, Романов, Алатырцев Ник. Фед. и отчасти Алексей Иванович Кулаков, который скорее предполагал, чем был знаком. Остальные, т. е. тт. Куприянов и Маслов, я могу сказать, что они ввиду вообще семейной обстановки в полку среди командного состава могли только догадываться и в силу товарищеского чувства ничего об этом не говорить. Относительно всех остальных могу сказать, что они были хорошими службистами и верными товарищами, и я не знаю об их отношении к организации. То же самое я могу сказать относительно Бармака с Широковым; относительно посылки отряда в 20 или 30 человек я не говорил. Бочаров определенно ничего не знал о существовании организации. Относительно же Балашова я точно могу сказать, что, хотя мы и ездили к нему на вечеринки, он не имеет никакого отношения к организации, и вообще мы к нему относились недружелюбно.
Курилко, Денисова и Иванова я не знаю и никогда с ними знаком не был. Относительно поездки по Ярославскому шоссе я не знаю. Факт встречи и разговора с Зотовым, Богоявленским и Денисовым на Арбатской площади я отрицаю. Потехина, о котором говорит Миллер, что якобы просил о назначении его в полк, я не знаю. Больше показать ничего не могу.
28 октября 1919 года.
Н. Лейе
V
От Дмитрия Яковлевича Алферова я слыхал, что был обыск или арест у какого-то Ник. Ник. Щукина или Щепкина и что документ – выданный бланк из штаба 35-го полка (без подписей) на имя Михайлова Алферову – попал в Чрезвычайную комиссию; именно лицо, имевшее этот документ, находилось в гостях у Ник. Ник. В это время пришли с обыском, Михайлов бросился бежать через забор, выронил документы и успел скрыться, несмотря на стрельбу.
Алферов говорил, что Михайлов – настоящая фамилия этого лица. В данное время он побрился и живет под другой фамилией.
Бочаров (комиссар полка) никакого отношения к организации не имеет и не знает о ее существовании.
В организацию я вошел в середине июля через Зыкова (имя не помню), служит районным инструктором по мотоциклетной части автосекции Все [российского] военведомства. Несколько раз мы видались в условных местах, затем с одним мальчиком, лет 19–20, которого он привел на одно из свиданий, послал меня к Сергею Ивановичу Талыпину на Дмитровке, вызвал его, познакомил, сказал, что от Зыкова, пошли на бульварчик – на Садовую-Каретную. Талыпин предложил что-нибудь сорганизовать или в полку, или на стороне. Предлагал сказать трем-четырем лицам, которые должны в свою очередь завербовать трех-четырех и т. д. Я предложил начать работу в направлении подготовки к охране вокзала при всяких обстоятельствах.
Мое участие в организации объяснялось нервностью вследствие сведений и слухов о поголовном расстреле Деникиным командного состава Красной Армии, в особенности лиц, принимавших активное участие в работе в пользу Советской власти и Октябрьской революции, а я был караульный начальник в Государственном банке в октябре 1917 года в г. Москве. Причем мною были обезоружены 50 юнкеров, охранявших Государственный банк. Нес охрану до 6 ноября, когда меня сменили из нашего полка. Был избран ротным командиром 2-й роты. По приказу Берзина 9–10 ноября 1917 года занял караулы Кремля. Солдаты стали грабить винные склады, я с разрешения Берзина разбил все вино и вылил.
После двух свиданий с Талыпиным последний прислал ко мне Дмитрия Яковлевича Алферова в полк за получением упомянутого документа на имя Михайлова. Алферов записал мой телефон для связи. С Алферовым встречался довольно часто. Алферов познакомил меня с начальником штаба (Всеволодом Антоновичем), предъявленная карточка Ступина похожа, но усы прямые и светлые.
Начальник штаба говорил, что подробное задание я получу за неделю до выступления.
Талыпин говорил, что выступление предполагается самое позднее 20 октября. Алферов 12 или 11 сентября предупредил меня лично (на Б. Бронной) на улице, чтобы я явился к нему на М. Дмитровку 12 числа сентября к 6,5 часам вечера (о здании см. предыдущий протокол). В дополнение показываю: на этом заседании Миллер получил приказание относительно общего плана действий его района и карту. В связи с этим Миллер приказал явиться мне и молодому блондину в субботу, 13 сентября, к 5 часам. Однако я не мог явиться к Миллеру в этот день, так как был занят по службе. Явился же к нему в 13 часов 14 сентября. Здесь объяснил, что перехожу на Александровскую ж. д. и, следовательно, задач выполнить не могу. Миллер спросил: «Вас считать или нет?» Я сказал: «Обождите, на этой неделе я дам ответ». В пятницу я принял дорогу и был арестован.
Часть полка, на которую я предполагаю, что мог бы рассчитывать: 1) 9-я рота (стоит в Москве штаб) вошла как 3-я рота (или 1-я) в 5-й батальон. Командир был Сытников, до этого был Фреймам (заболел), теперь вновь назначен из Лихославля тов. Бармак; помощник Столяров Василий Петрович, взводные: Алексеев, Левинский. 2) Полковая школа (ушла на Александровскую дорогу, как 1-я рота), командир роты Маслов, помощник Николаев, взводные: Кулаков, Филиппов, Кузнецов, Страхов.
На эти части мог бы рассчитывать потому, что они стоят в Москве и имеют небольшие резервы. Однако школа и роты усмиряли Юрьев-Польское восстание, два раза отправлялись на фронт (Раненбург).
Чабров поступил приблизительно в июне месяце в полк из штаба жел. – дорожн. обороны республики.
Зыков работал по связи, причем у тех лиц, с которыми я через него познакомился; его не встречал.
С Бочаровым я знаком давно, со студенческих времен, встречались у Маковского, студента, и Севастьянова, студента. Это в 1915–1916 годах. Я имел в виду в начале сентября рекомендовать в организацию Петра Антоновича Жигалова в связи с разговорами о предполагаемой посылке к Мамонтову, однако Жигалов отказался. Жигалов служил в уголовном розыске на Николаевской дороге, теперь уехал в Уфимскую губернию за покупкой ненормированных продуктов. Жигалов, энергичный молодой человек, был со мною в командировке как представитель уголовного розыска Николаевской жел. дор. в Полтавскую губ. для закупки ненормированных продуктов. В Кременчуге Жигалов попал к Григорьеву, скрывался и продал продукты сахарному заводу, чем избег григорьевской реквизиции полковых продуктов. Поездка была с марта по июнь. Дважды ездил в Москву. Мне известно от Алферова, что штаб послал кого-то к Мамонтову, человек вернулся и привез сообщение, что Мамонтов отступает к Воронежу и на Москву не пойдет. Алферов просил меня найти человека для новой отправки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
В Валдай армянин ездил с Романовым.
14/Х – 1919 года. Я. Лейе
IV
О существовании организации в полку более точно, так как я вел с ними беседу, знали: Богоявленский, Соболев, Романов, Алатырцев Ник. Фед. и отчасти Алексей Иванович Кулаков, который скорее предполагал, чем был знаком. Остальные, т. е. тт. Куприянов и Маслов, я могу сказать, что они ввиду вообще семейной обстановки в полку среди командного состава могли только догадываться и в силу товарищеского чувства ничего об этом не говорить. Относительно всех остальных могу сказать, что они были хорошими службистами и верными товарищами, и я не знаю об их отношении к организации. То же самое я могу сказать относительно Бармака с Широковым; относительно посылки отряда в 20 или 30 человек я не говорил. Бочаров определенно ничего не знал о существовании организации. Относительно же Балашова я точно могу сказать, что, хотя мы и ездили к нему на вечеринки, он не имеет никакого отношения к организации, и вообще мы к нему относились недружелюбно.
Курилко, Денисова и Иванова я не знаю и никогда с ними знаком не был. Относительно поездки по Ярославскому шоссе я не знаю. Факт встречи и разговора с Зотовым, Богоявленским и Денисовым на Арбатской площади я отрицаю. Потехина, о котором говорит Миллер, что якобы просил о назначении его в полк, я не знаю. Больше показать ничего не могу.
28 октября 1919 года.
Н. Лейе
V
От Дмитрия Яковлевича Алферова я слыхал, что был обыск или арест у какого-то Ник. Ник. Щукина или Щепкина и что документ – выданный бланк из штаба 35-го полка (без подписей) на имя Михайлова Алферову – попал в Чрезвычайную комиссию; именно лицо, имевшее этот документ, находилось в гостях у Ник. Ник. В это время пришли с обыском, Михайлов бросился бежать через забор, выронил документы и успел скрыться, несмотря на стрельбу.
Алферов говорил, что Михайлов – настоящая фамилия этого лица. В данное время он побрился и живет под другой фамилией.
Бочаров (комиссар полка) никакого отношения к организации не имеет и не знает о ее существовании.
В организацию я вошел в середине июля через Зыкова (имя не помню), служит районным инструктором по мотоциклетной части автосекции Все [российского] военведомства. Несколько раз мы видались в условных местах, затем с одним мальчиком, лет 19–20, которого он привел на одно из свиданий, послал меня к Сергею Ивановичу Талыпину на Дмитровке, вызвал его, познакомил, сказал, что от Зыкова, пошли на бульварчик – на Садовую-Каретную. Талыпин предложил что-нибудь сорганизовать или в полку, или на стороне. Предлагал сказать трем-четырем лицам, которые должны в свою очередь завербовать трех-четырех и т. д. Я предложил начать работу в направлении подготовки к охране вокзала при всяких обстоятельствах.
Мое участие в организации объяснялось нервностью вследствие сведений и слухов о поголовном расстреле Деникиным командного состава Красной Армии, в особенности лиц, принимавших активное участие в работе в пользу Советской власти и Октябрьской революции, а я был караульный начальник в Государственном банке в октябре 1917 года в г. Москве. Причем мною были обезоружены 50 юнкеров, охранявших Государственный банк. Нес охрану до 6 ноября, когда меня сменили из нашего полка. Был избран ротным командиром 2-й роты. По приказу Берзина 9–10 ноября 1917 года занял караулы Кремля. Солдаты стали грабить винные склады, я с разрешения Берзина разбил все вино и вылил.
После двух свиданий с Талыпиным последний прислал ко мне Дмитрия Яковлевича Алферова в полк за получением упомянутого документа на имя Михайлова. Алферов записал мой телефон для связи. С Алферовым встречался довольно часто. Алферов познакомил меня с начальником штаба (Всеволодом Антоновичем), предъявленная карточка Ступина похожа, но усы прямые и светлые.
Начальник штаба говорил, что подробное задание я получу за неделю до выступления.
Талыпин говорил, что выступление предполагается самое позднее 20 октября. Алферов 12 или 11 сентября предупредил меня лично (на Б. Бронной) на улице, чтобы я явился к нему на М. Дмитровку 12 числа сентября к 6,5 часам вечера (о здании см. предыдущий протокол). В дополнение показываю: на этом заседании Миллер получил приказание относительно общего плана действий его района и карту. В связи с этим Миллер приказал явиться мне и молодому блондину в субботу, 13 сентября, к 5 часам. Однако я не мог явиться к Миллеру в этот день, так как был занят по службе. Явился же к нему в 13 часов 14 сентября. Здесь объяснил, что перехожу на Александровскую ж. д. и, следовательно, задач выполнить не могу. Миллер спросил: «Вас считать или нет?» Я сказал: «Обождите, на этой неделе я дам ответ». В пятницу я принял дорогу и был арестован.
Часть полка, на которую я предполагаю, что мог бы рассчитывать: 1) 9-я рота (стоит в Москве штаб) вошла как 3-я рота (или 1-я) в 5-й батальон. Командир был Сытников, до этого был Фреймам (заболел), теперь вновь назначен из Лихославля тов. Бармак; помощник Столяров Василий Петрович, взводные: Алексеев, Левинский. 2) Полковая школа (ушла на Александровскую дорогу, как 1-я рота), командир роты Маслов, помощник Николаев, взводные: Кулаков, Филиппов, Кузнецов, Страхов.
На эти части мог бы рассчитывать потому, что они стоят в Москве и имеют небольшие резервы. Однако школа и роты усмиряли Юрьев-Польское восстание, два раза отправлялись на фронт (Раненбург).
Чабров поступил приблизительно в июне месяце в полк из штаба жел. – дорожн. обороны республики.
Зыков работал по связи, причем у тех лиц, с которыми я через него познакомился; его не встречал.
С Бочаровым я знаком давно, со студенческих времен, встречались у Маковского, студента, и Севастьянова, студента. Это в 1915–1916 годах. Я имел в виду в начале сентября рекомендовать в организацию Петра Антоновича Жигалова в связи с разговорами о предполагаемой посылке к Мамонтову, однако Жигалов отказался. Жигалов служил в уголовном розыске на Николаевской дороге, теперь уехал в Уфимскую губернию за покупкой ненормированных продуктов. Жигалов, энергичный молодой человек, был со мною в командировке как представитель уголовного розыска Николаевской жел. дор. в Полтавскую губ. для закупки ненормированных продуктов. В Кременчуге Жигалов попал к Григорьеву, скрывался и продал продукты сахарному заводу, чем избег григорьевской реквизиции полковых продуктов. Поездка была с марта по июнь. Дважды ездил в Москву. Мне известно от Алферова, что штаб послал кого-то к Мамонтову, человек вернулся и привез сообщение, что Мамонтов отступает к Воронежу и на Москву не пойдет. Алферов просил меня найти человека для новой отправки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174