- Верно подмечено.
- Ну, тогда начнем? - И она откладывает сигареты в сторону.
- Я не хочу заработать рак. Она пожимает плечами.
- Надеюсь, когда я его заработаю, от него уже будет изобретено лекарство.
- Хотелось бы надеяться.
Она снова затягивается, на этот раз еще более глубоко, затем театрально поворачивается ко мне в профиль и выпускает дым.
- Думаю, у тебя вообще нет дурных привычек, - замечает она.
- У меня их целая пачка.
- Например?
- Например, я грызу свои волосы.
- А я ногти, - с вызовом произносит она и поднимает руку, чтобы продемонстрировать. - Мама заставляет меня мазать их какой-то дрянью. Считается, что это помогает бросить.
- И как, помогает?
- Сначала помогало. Но теперь я привыкла к этому вкусу. - Она улыбается. Я тоже. А потом мы обе разражаемся смехом.
- Однако это лучше, чем жевать свои волосы, - замечаю я.
- Почему?
- Потому что когда жуешь свои волосы, они начинают пахнуть тем, что ты ел на завтрак.
- Ужас.
В школе мы вряд ли осмелились бы на такой разговор, но здесь нас никто не слышал. И по большому счету оказывалось, что у нас больше общего, нежели различий. Мы обе были подростками. Мы обе жили в предместье. Я ставлю портфель и подхожу к дивану. Объект подносит ко рту сигарету. Она упирается обеими руками в колени и словно левитируя поднимается вверх, освобождая место для меня.
- У меня завтра контрольная по истории, - говорит она.
- А кто у вас ведет историю?
- Мисс Шулер.
- У нее в столе лежит вибратор.
- Что?!
- Вибратор. Лиза Кларк видела его. В нижнем ящике.
- Не может быть! - Объект потрясен. Потом она прищуривается и погружается в мысли. - Кстати, а для чего они нужны? - доверительно спрашивает она.
- Вибраторы?
- Да. - Она понимает, что такие вещи нужно знать. Но она надеется, что я не стану над ней смеяться. Так в этот день мы заключаем некое соглашение: я отвечаю за такие интеллектуальные предметы, как вибраторы, а она берет на себя социальную сферу.
- Большая часть женщин не может получить оргазм при обычных сношениях, - отвечаю я, приводя цитату из книги, подаренной мне Мег Земка. - Поэтому они нуждаются в стимуляции клитора.
Веснушки Объекта начинают покрываться краской. Естественно, она ошеломлена этими сведениями. Я говорю ей это сидя с левой стороны. И краска начинает распространяться именно с левого уха, словно мои слова оставляют на ее лице видимый след.
- Откуда ты все это знаешь?
- Все об этом знает мисс Шулер.
Смех и улюлюканье гейзером вылетают из ее рта, и Объект валится на спину. Она визжит от удовольствия и отвращения. Она сучит ногами, скидывая на пол сигареты. Ей снова четырнадцать, а не двадцать четыре, и несмотря ни на что мы становимся друзьями.
- «…Не знавшая друзей и брачных песен, я в ужасе своем бреду одна…»
- «…Печаль…»
- «…Печаль меня толкает в этот путь. Отныне…»
- «…не одна…»
- «…не одна!» Больше не могу! «Отныне не одна - я вижу око солнца, и лишь мою судьбу никто… никто…»
- «И лишь моя судьба никем оплакана не будет».
- «Моя судьба оплакана не будет».
Мы снова повторяем свои роли в доме Объекта. Мы возлежим в солнечной комнате на карибских диванах. Когда Объект закрывает глаза, повторяя текст, за ее головой теснятся попугаи. Мы занимаемся уже два часа и прошли уже почти всю пьесу. Домработница Бьюла приносит нам на подносе сэндвичи и бутылки с водой. Бутерброды не с огурцами и не с водяным крессом - пористый хлеб намазан лососевым маслом.
То и дело мы устраиваем перерывы. Объект нуждается в постоянном поддержании сил. Я чувствую себя в ее доме все еще не слишком уютно. Я не могу привыкнуть к тому, что за мной ухаживают. К тому же Бьюла - негритянка, что еще больше усугубляет положение.
- Я очень рада, что мы вместе играем в этом спектакле, - с набитым ртом произносит Объект. - Иначе мы бы никогда не познакомились. - Она умолкает, осознавая смысл сказанного. -То есть я бы никогда не узнала, какая ты классная. Классная? Каллиопа классная? Я и мечтать не мог о таком, но абсолютно готов согласиться с мнением Объекта.
- Кстати, можно я тебе кое-что скажу? - спрашивает Объект. - О твоей роли?
- Да.
- Ты ведь должна быть слепым и всякое такое. Так вот когда мы жили на Бермудских островах, там был слепой хозяин гостиницы. И знаешь, он пользовался своими ушами как глазами. То есть если кто-нибудь входил, он вот так поворачивал голову. Точно так же, как ты… - Она внезапно обрывает себя и хватает меня за руку. -Только не обижайся, пожалуйста.
- Я не обижаюсь.
- У тебя такое выражение лица!
- Да?
Она держит меня за руку и не отпускает ее.
- Ты правда не обиделась?
- Вовсе нет.
- То есть обычно, когда изображают слепых, все время спотыкаются. А вот тот слепой на Бермудских островах никогда не спотыкался. Он ходил с прямой спиной и всегда знал, что где находится. Он все определял по слуху.
Я отворачиваюсь.
- Вот видишь, ты обиделась.
- Да нет же.
- Нет, обиделась.
- Просто я изображаю слепого, - говорю я. - И пытаюсь воспринимать тебя только на слух.
- Правда? Здорово. Вот именно так. Правда здорово.
Не отпуская моей руки, она наклоняется ближе, и я слышу, чувствую ее горячее дыхание.
- Привет, Тиресий, - смеется она. - Это я, Антигона.
Наступил день спектакля - мы называли это премьерой, хотя все понимали, что последующих представлений не предвидится. Ведущие актеры на складных стульях сидели под сценой в импровизированной гримерке. Остальные восьмиклассницы уже стояли наверху, образовав большой полукруг. Спектакль должен был начаться в семь часов и закончиться до захода солнца. На часах было без пяти семь. Мы слышали, как публика заполняет стадион. Гул все усиливался - звуки голосов, шагов, скрип скамеек и хлопки закрывающихся автомобильных дверей. Мы все были одеты в черные, серые и белые туники до пят. Смутный Объект - в белой. Мистер да Сильва был минималистом - никакого грима, никаких масок.
- Много там народу? - спрашивает Тина Кубек. Максин Гроссингер подсматривает в дырочку.
- Кучи.
- ТЫ же, наверное, уже привыкла к этому, - замечаю я. - После всех своих выступлений.
- Когда я играю на скрипке, я не нервничаю. А это гораздо страшнее.
- Я тоже очень боюсь, - откликается Объект.
На коленях у нее стоит баночка с облатками, которые она поедает как конфеты. Теперь я знаю, почему она стучала себя по груди в день своего первого появления. Смутный Объект практически постоянно страдает от изжоги, которая усиливается в стрессовых ситуациях. Несколько минут тому назад она выходила, чтобы выкурить последнюю сигарету, а теперь жует противокислотные таблетки. Вероятно, жизнь на унаследованные деньги была чревата приобретением старческих привычек - взрослых потребностей и отчаянных мер по созданию паллиативов. Объект был слишком юн для того, чтобы ее организм реагировал таким образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164