Люс изложил эту теорию в 1967 году в статье, опубликованной в «Медицинском журнале Новой Англии» под заглавием «Ранняя половая самоидентификация: терминальные пары». После этого его репутация достигла стратосферы. Деньги хлынули рекой из фондов Рокфеллера и Форда. В то время профессия сексолога была модной. Сексуальная революция открывала новые возможности для предприимчивого исследователя вопросов пола. Разгадка тайны женского оргазма стала вопросом национальных интересов. Точно так же, как и объяснение причин, по которым некоторые мужчины стремились к эксгибиционизму. В 1968 году доктор Люс открыл Клинику сексуальных расстройств и половой идентификации, которая быстро превратилась в ведущий центр половой переориентации. Люс занимался всеми: девочками с перепончатой шеей, страдавшими синдромом Тернера, у которых была всего одна половая хромосома, длинноногими красотками с андрогенной фригидностью и XYY-мальчиками, страдавшими от одиночества. Стоило только гденибудь родиться ребенку со странными гениталиями, как для консультации с изумленными родителями тут же вызывали доктора Люса. Он занимался также и транссексуалами. Все шли к нему, в результате чего Люс получал в собственное распоряжение живые, дышащие образцы, которых до него не имел ни один ученый.
И теперь в его руках оказался я. В смотровой он велел мне раздеться и надеть хлопчатобумажный халат. Взяв у меня немного крови - на этот раз всего одну пробирку, - он велел мне лечь на стол и поставить ноги на специальные скобы. Посередине стола находилась светло-зеленая занавеска, такого же цвета, как мой халат, которую можно было задернуть, отделив таким образом верхнюю часть моего тела от нижней. В тот, первый раз Люс не стал ее задергивать, он начал прибегать к этому лишь позднее, когда стал приглашать на наши сеансы аудиторию.
- Больно не будет, но ощущения могут быть не очень приятными.
Я смотрел на лампу в потолке. Еще одна лампа стояла рядом с доктором Люсом, он мог направлять ее по собственному усмотрению. Я чувствовал ее тепло у себя между ног, пока он давил меня и мял.
Первые несколько минут я старался сосредоточить внимание на круглом светильнике в потолке, но потом, вжав подбородок, приподнял голову и увидел, что доктор Люс держит мой крокус большим и указательным пальцами. Одной рукой он вытягивал его вверх, а другой измерял. Затем он отложил линейку и начал делать записи. Его лицо не отражало ни изумления, ни возмущения. Он осматривал меня с любопытством истинного знатока, проявляя искреннее благоговение. Он был настолько сосредоточен, что не произносил ни слова и лишь время от времени делал необходимые записи.
Через некоторое время, не отрываясь от моей промежности, он повернулся в поисках другого инструмента, и в рамке моих согнутых колен появилось его прозрачное в ярком свете ухо. Казалось, этот самостоятельно существующий орган вот-вот прикоснется ко мне, словно Люс собирается выслушать, что происходит внутри меня, как будто моя промежность может дать ему ответ на обнаруженную им загадку. Но потом он нашел искомое и снова повернулся ко мне лицом.
Теперь он запихивал что-то внутрь.
- Расслабься.
Он взял лубрикатор и продвинулся еще глубже.
- Расслабься.
В его голосе послышалась нотка раздражения. Я глубоко вздохнул и сделал все, на что был способен. Люс продолжал входить в меня. С мгновение это было просто неприятно, как он и говорил, а потом меня пронизала острая боль, и я с криком отдернулся.
- Прости.
И тем не менее он продолжил, на всякий случай подхватив меня одной рукой под ягодицы. Минуя болезненную область, он продолжал углубляться все дальше и дальше. На моих глазах закипали слезы.
- Ну вот, почти всё, - наконец произнес он. Но это было только начало.
В таких случаях, как мой, главная задача заключалась в том, чтобы безошибочно определить пол. Нельзя было сказать родителям новорожденного «Ваш ребенок гермафродит». Вместо этого говорилось: «У вашей дочери клитор несколько превышает нормальные размеры. Поэтому нам придется прибегнуть к хирургическому вмешательству, чтобы привести его в норму». Люс понимал, что родители не в состоянии смириться с двоякой половой принадлежностью. Они хотели знать, кто у них родился - мальчик или девочка. А это значило, что сначала надо определить преобладающий пол.
Однако со мной он пока еще не мог этого сделать, хотя и получил результаты моего эндокринологического анализа и знал о моем XY-кариотипе, высоком уровне тестостерона в плазме крови и отсутствии дегидротестостерона. Иными словами, еще до встречи со мной он мог сделать обоснованный вывод о том, что я являюсь мужским псевдогермафродитом, то есть генетическим мужчиной с женскими половыми органами и синдромом дефицита 5-альфа-редуктазы. Однако, в соответствии с его теорией, это еще не означало, что я являюсь мужчиной.
А то, что я находился в подростковом возрасте, еще больше осложняло положение вещей. Помимо хромосомных и гормональных данных Люс был вынужден учитывать и мое воспитание, а воспитывали меня как девочку. Он уже подозревал, что нащупанные им внутри тканевые массы являются яичками, и тем не менее без микроскопического исследования он не мог это гарантировать.
Вероятно, все это проносилось в его голове, когда мы возвращались с ним в приемную. Он сказал, что хочет побеседовать с моими родителями. Вся его напряженность уже рассеялась, и он снова дружелюбно улыбался и похлопывал меня по спине.
Войдя в кабинет, Люс сел за стол и, поправив очки, поднял глаза на Мильтона и Тесси.
- Мистер Стефанидис и миссис Стефанидис, я буду откровенен. Мы столкнулись с очень сложным случаем. Но говоря «сложный», я не имею в виду неизлечимый. Мы обладаем целым рядом эффективных методик. Но прежде чем мы приступим к лечению, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Мои родители сидели всего лишь на расстоянии фута друг от друга, и тем не менее каждый из них услышал нечто свое. Мильтон расслышал то, что было сказано - «эффективные методики», а Тесси то, что не прозвучало. Например, Люс ни разу не назвал моего имени, и, говоря обо мне, он не упоминал слова «дочь». Он вообще избегал каких-либо местоимений.
- Мне необходимо провести еще целый ряд исследований, - продолжил Люс. - Надо будет осуществить полный психологический анализ личности. А когда я получу всю необходимую информацию, мы сможем подробно обсудить наиболее приемлемый способ лечения.
- О каком периоде времени идет речь, доктор? - уже кивая, осведомился Мильтон.
Люс задумчиво выпятил нижнюю губу.
- Я бы хотел на всякий случай повторить все анализы. Они будут готовы завтра. Психологический анализ займет несколько больше времени. Мне потребуется наблюдать за вашим ребенком ежедневно в течение двух недель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164