Понемногу стал проявляться портрет, выполненный тонкой кистью, черным по охре, напоминающий греческие портреты, портрет подростка, стоящего возле костра, опершись одним коленом о землю. Взгляд был обращен на того, кто смотрел на этот сосуд, в левой руке он сжимал копье или посох, правая лежала на бедре. Он был полностью обнажен, на лице еще никакой растительности, короткие, заплетенные в косы волосы окружали голову, словно нимб. Широкий, мощный торс, короткие, крепкие ноги. Роман нашел его каким-то странным, непохожим на других. Может, из-за лица, скорее напоминающего мордочку? Нет скул, нижняя челюсть сильно выдается вперед. Взгляд грустный и встревоженный. Портрет выполнен замечательно, но не представляет никакого интереса, подумал, выпрямляясь, Роман.
– Иисус! Ты видел?
Ян, с лупой в руке, показывал на мускулистую лодыжку мальчика. Он передал лупу Роману. В самом деле.
Это и было то, что они искали?
На лодыжке странного подростка виднелась, нарисованная или вытатуированная, короткая серия насечек, образуя новую пиктограмму.
– Вот оно, вот! – внезапно закричал Ян, вырывая у него из рук лупу и направляя ее на кольчатый посох. – Это не копье, Роман, это сцитал! Боже мой, возможно, это код!
– Код?
– Ну да, код, который поможет расшифровать эти проклятые петроглифы! Нужно, чтобы Лейла сфотографировала это и увеличила до максимума. Сейчас ей скажу.
Он пулей вылетел из хижины, оставив Романа одного смотреть на грустное лицо мальчика. Послание-рисунок, спрятанный на обратной стороне сосуда. Сцитал в руке коленопреклоненного подростка. Сцитал. Одна из первых систем кодирования. Посох и узкий ремешок с серией знаков, расположение которых станет понятным, только если обмотать ремешок вокруг посоха.
Куда мы вляпались, в сотый раз спросил себя Роман, выпрямляясь? Во что мы ввязались?
ГЛАВА 6
Светлело. Красное солнце медленно скользило по опаловому небу. По настоянию Романа люди все-таки поспали два часа. Пока все они, ворча и дрожа от озноба, помогали перетащить вещи в трейлер, Уул приготовил густой черный кофе, который подал с лавашем, пресными лепешками, способными оставаться свежими несколько месяцев.
Просто невероятно, сказал себе Роман, поеживаясь от утреннего холода, как может успокоить крепкий горячий кофе. Он вспомнил о своей первой чашке кофе на свободе, после тех пятнадцати лет. Небольшое мрачное кафе на углу, семь часов утра, усталое лицо бармена, мужчины в синих рабочих комбинезонах, которые точным жестом опрокидывали по стаканчику белого сухого вина, запах табака, моющих средств, свист кипятильника с фильтром для кофе, две женщины тихо разговаривали в ожидании посетителей. Две женщины. Первые из плоти и крови за пятнадцать лет. Лет по сорок, грубо накрашенные, с осунувшимися лицами, прикуривающие одну сигарету от другой. Их тяжелые груди излучали теплоту и нежность. Но, как ни странно, эспрессо он хотел больше. Рюмочка кальвадоса, которую хозяин машинально предлагал каждому, кто собирался выходить на улицу, ожог от алкоголя после пятнадцати лет сухого закона! Боже мой, как это отвратительно, подумал он, сделав глоток, боже мой, как это прекрасно!
Подошла Лейла и чокнулась с ним своим пластиковым стаканчиком.
– Salomat boyalik! Твое здоровье! – сказала она ему по-узбекски.
– Qalayzit? Как поживаешь? – вежливо ответил он.
– Ты что, говоришь по-узбекски?
– Несколько слов. В основном еда и питье. Ты мне не ответила, – добавил он, всматриваясь в осунувшееся лицо молодой женщины.
– Нормально.
– Готово, босс.
Ли стоял рядом. Он всегда появлялся бесшумно, стремительный и молчаливый. Они допили кофе и направились к трейлеру.
– Вот теперь мы приближаемся к настоящей пустыне! – бросил Влад, ворочая во рту жевательную резинку. – Мерзкая пустыня!
Он немного поспал и теперь сменил за рулем Ли.
– Такла-Макан больше и страшнее! – пробормотал тот, не отрывая глаз от дороги.
– Такла-Макан кишмя кишит дегенеративными китайцами вроде тебя, – отозвался Влад. – Я раз десять там чуть не сдох! Никогда не видел такой населенной пустыни! Там за каждой дюной сидит грабитель!
Ли молча пожал тощими плечами и забился в угол, а Роман подумал, что, наверное, такой разговор они начинали раз сто.
Солнце стояло уже высоко в небе. Над ними пролетел ворон, быстрая черная молния на синем кобальтовом фоне. Ян пробормотал: «Это древнеаккадский язык!» – что тотчас же вызвало бурю комментариев у его коллег.
– Древнеаккадский? Но это же просто смешно! – воскликнул Маттео Сальвани, промокая взмокший лоб.
– Почему смешно? – возразил Д'Анкосс, вынимая из узла своего галстука бабочку из зеленого нефрита.
– Да потому, что этому глиняному сосуду, кальяну, наверное, лет сто, не больше.
– Если бы вы его осмотрели, мы бы знали это точно!
– А что, у меня было время? Мне вот кажется, что ночка выдалась очень насыщенной событиями, не правда ли?
– Вам интересно узнать, что написано на палке? – прервала их Татьяна сладким голосом.
Все замолчали.
– «Человек», – медленно произнесла она.
– «Человек»? – повторил Д'Анкосс. – Вы хотите сказать, что на вашем сосуде изображен мальчик со сциталом, на котором имеется надпись клинописью на древнеаккадском языке, и вы предполагаете, будто она дает кодировку знаков, нанесенных на ногу мальчика, а именно «человек»? – подвел он итог.
– Вот именно.
– Но какой смысл кодировать такое банальное слово? – заметил Маттео.
– Возможно, мы имеем лишь часть послания, – дал свое объяснение Ян. – Возможно, существует целая серия сосудов с рисунками, и смысл появляется, только если их соединить?
– Код в коде… – пробормотал Маттео. – Покажите-ка мне этот черепок.
Ян осторожно протянул ему осколок. Маттео положил его на свой металлический чемоданчик, а затем достал стереоскопическую лупу.
– Посмотрим, посмотрим… Ну конечно! – внезапно воскликнул он, нахмурив брови. – Термолюминесцентный метод я, конечно, сейчас применить не могу, но, принимая во внимание технику обжига, похоже, перед нами сосуд – современник Жирофта. То есть это приблизительно трехтысячный год до нашей эры. В общем, ему около пяти тысяч лет. Выходит, у этих бедных людей на этажерке пылилось целое состояние.
– Но сам рисунок, возможно, сделан позже! – высказал мнение Д'Анкосс. – Покажите-ка… мм… на первый взгляд этот глубокий черный цвет и темно-красный… здесь, несомненно, есть что-то эллинистическое…
– Греко-буддийский экземпляр, на котором надпись на древнеаккадском? Но это просто бред какой-то!
– Маттео, вы поразительно недоверчивый человек! – взорвался Д'Анкосс.
– Вовсе нет, я просто призываю логику!
– Бактрия? Согд? Кушанская империя? – бормотала Татьяна, перечисляя древние царства Центральной Азии, где прослеживались греческие влияния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82