– Но, если посмотреть с другой стороны, тебе, в общем-то, не о чем беспокоиться. У нас есть волшебники, которые могут посмотреть, не готовится ли против тебя заклинание, верно? У нас есть Товиети, которые держат пальцы на горле, я хотел сказать, на пульсе Никеи, так? Они, я полагаю, прислушиваются и к тому, что происходит во дворце Бартоу и Скопаса. Плюс к тому у тебя есть Змея, Которая Никогда Не Спит, имеющая как немало друзей среди стражников, так и своих червей, которые пробираются повсюду, навострив уши, если, конечно, у червей они есть. Тебе остается только спросить их всех, не готовится ли против тебя заговор, и если никто не скажет «да», то мы сможем со спокойной душой пойти на этот обед.
– Мы?
– Конечно, мы. Я хочу убедиться в том, что их повара и впрямь лучше императорских. А кто, по-твоему, будет возражать против присутствия за столом личного секретаря могущественного генерала Дамастеса а'Симабу? Вдруг потребуется помочь тебе разделаться с десертом? Ну вот. Я поделился с тобой плодами моих долгих размышлений. Что я упустил из виду?
– Ничего, – медленно, почти по слогам ответил я. – Абсолютно ничего.
Мы не обнаружили никаких признаков заговора. Синаит и Симея сошлись на том, что угроза исходит с юга, от Тенедоса, без особой поспешности приближавшегося к Никее. Нам необходимо было безотлагательно разрешить все вопросы с Советом, чтобы к его прибытию по-настоящему объединить силы и встретить его во всеоружии.
Кутулу провел настоящее расследование по поводу Трериса и его армии, которая, впрочем, тревожила меня меньше всего. Как сообщил начальник тайной полиции, она находилась в лагерях, проходя там напряженную подготовку – последние слова он произнес с немалым удивлением, – и потому вряд ли может смущать советников, как то было прежде.
Дело закончилось тем, что я отправил советникам письмо, предложив встретиться через трое суток. Хотя, конечно, у меня было много куда более важных дел.
Я решил выглядеть франтом и выбрал сапоги в обтяжку, доходившие до середины бедер, сшитые из разноцветной, но по большей части черной кожи, такой же пестрой шляпы с белым пером, которое, ниспадая на плечо, оттеняла тщательно промытые волосы, белую шелковую кружевную рубаху с таким же ослепительно белым, пышным, тоже кружевным шарфом, ярко-алые штаны и черный плащ на ярко-красной шелковой подкладке.
Симея надела черный костюм в обтяжку, с высоким воротником и большими буфами на плечах и бедрах. Кажущуюся скромность этого одеяния сразу же опровергала блуза с множеством огромных пуговиц, застегнутая лишь где-то немного ниже грудей. Пуговицы были заколдованы и сияли множеством цветов, отражавшихся в больших серьгах-дисках и серебряном ожерелье, сделанном в виде толстого витого шнура.
– Обрати внимание, какие я надела хорошие, удобные и практичные башмаки, – сказала она.
– Практичные? – переспросил я.
Башмачки сверкали, как покрытые серебром, хорошо начищенные парадные доспехи.
– Они без каблуков, – пояснила Симея. – Легче бегать.
– А-а!
Дополнял костюм Симеи широкий замшевый пояс, к которому она прицепила двое ножен – одни с волшебной палочкой, а другие – с тонким, как игла, длинным стилетом.
– У меня есть еще один кинжал – на специальной подвязке с внутренней стороны бедра. Так что будьте поосторожнее, сэр, когда полезете меня лапать.
Я тоже не был безоружным: под плащом был спрятан кинжал Йонга, а на виду у всех болтался мой любимый меч. В специальном кармашке на поясе лежали две железные болванки, которые я при необходимости неплохо кидал, а также любил зажимать в кулаке – от этого удар сразу становился намного мощнее и, как правило, ломал кости.
Свальбарда я решил произвести в капитаны, а Йонга мы решили, напротив, понизить до того же самого звания. В качестве охраны я взял с собой только людей Ласлейга. Они оделись в самые лучшие свои одежды, но тоже были вооружены до зубов.
Заметив, что в стороне переговариваются Синаит с Линергесом, я решил, что они предпринимают и другие меры предосторожности.
И как озарение мелькнула мысль – если бы у меня были мозги, я без труда нашел бы повод, чтобы отменить банкет.
Но, поскольку мы предусмотрели все возможные опасности, а укреплять отношения с союзниками все равно было необходимо, я отправился на банкет.
За последние двадцать лет дворец переименовывался трижды. Сначала его называли Дворцом Совета Десяти, затем, после серьезной перестройки, он превратился в Императорский Дворец. Теперь, как я заметил, его называли просто «дворец», что свидетельствовало либо о пресыщенности, либо о реалистическом или циничном отношении к существующему режиму.
На подходах к дворцу я увидел не так уж много солдат – не больше, чем требовалось для того, чтобы выстроить почетный караул, и потому позволил себе немного расслабиться.
Гофмейстер сообщил, что для моего эскорта накрыты отдельные столы, и Ласлейга с его полусотней – многие заранее облизывали губы, предвкушая тот урон, который они нанесут запасам королевской кухни, – препроводили туда.
Нашу делегацию встретили у главного входа без остановки болтавшие кавалеры и непрестанно кланявшиеся слуги и под приветственный гром труб проводили по широкой лестнице в большой зал на втором этаже. Я хорошо знал это место, так как мне довелось вытерпеть здесь множество пиров, которые устраивал Тенедос. Эти посиделки не привлекали меня даже своим чрезмерным обилием пищи и невероятно утомляли необходимостью все время пялить глаза на болтунов, которые, почти без перерыва сменяя друг друга, произносили бесконечные и скучные речи.
Это была длинная комната с очень высоким потолком и тремя открывавшимися в обе стороны двустворчатыми дверьми, выходящими в кухню, в дальнем торце. Над ними, на маленьком балконе, находившемся примерно в пятнадцати футах от пола, помещался небольшой оркестр, уже услаждавший собравшихся своей музыкой. Площадь зала можно было уменьшить или же выгородить в нем несколько отдельных комнат при помощи больших тяжелых ширм. Сегодня здесь был расставлен только один длинный стол в глубине зала, неподалеку от кухни. Вдоль стен стояли многочисленные тележки с чашами для пунша, бесчисленными бутылками бренди и вина, а вокруг суетились лакеи.
Здесь уже собралась вся городская знать, разодетая в свои лучшие наряды. Среди подавляющего большинства мужчин можно было увидеть лишь несколько женщин – жен или официально признанных любовниц. Увы, таковы были нумантийские обычаи, касающиеся деловых приемов.
Бартоу и Скопас на сей раз не стали демонстрировать свое невежество, напяливая псевдовоенное обмундирование, а надели почти одинаковые белые одежды с красной и золотой отделкой, а на груди у каждого висел на толстой цепи огромный, пестрый, незнакомый и потому ничего не говорящий мне нагрудник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Мы?
– Конечно, мы. Я хочу убедиться в том, что их повара и впрямь лучше императорских. А кто, по-твоему, будет возражать против присутствия за столом личного секретаря могущественного генерала Дамастеса а'Симабу? Вдруг потребуется помочь тебе разделаться с десертом? Ну вот. Я поделился с тобой плодами моих долгих размышлений. Что я упустил из виду?
– Ничего, – медленно, почти по слогам ответил я. – Абсолютно ничего.
Мы не обнаружили никаких признаков заговора. Синаит и Симея сошлись на том, что угроза исходит с юга, от Тенедоса, без особой поспешности приближавшегося к Никее. Нам необходимо было безотлагательно разрешить все вопросы с Советом, чтобы к его прибытию по-настоящему объединить силы и встретить его во всеоружии.
Кутулу провел настоящее расследование по поводу Трериса и его армии, которая, впрочем, тревожила меня меньше всего. Как сообщил начальник тайной полиции, она находилась в лагерях, проходя там напряженную подготовку – последние слова он произнес с немалым удивлением, – и потому вряд ли может смущать советников, как то было прежде.
Дело закончилось тем, что я отправил советникам письмо, предложив встретиться через трое суток. Хотя, конечно, у меня было много куда более важных дел.
Я решил выглядеть франтом и выбрал сапоги в обтяжку, доходившие до середины бедер, сшитые из разноцветной, но по большей части черной кожи, такой же пестрой шляпы с белым пером, которое, ниспадая на плечо, оттеняла тщательно промытые волосы, белую шелковую кружевную рубаху с таким же ослепительно белым, пышным, тоже кружевным шарфом, ярко-алые штаны и черный плащ на ярко-красной шелковой подкладке.
Симея надела черный костюм в обтяжку, с высоким воротником и большими буфами на плечах и бедрах. Кажущуюся скромность этого одеяния сразу же опровергала блуза с множеством огромных пуговиц, застегнутая лишь где-то немного ниже грудей. Пуговицы были заколдованы и сияли множеством цветов, отражавшихся в больших серьгах-дисках и серебряном ожерелье, сделанном в виде толстого витого шнура.
– Обрати внимание, какие я надела хорошие, удобные и практичные башмаки, – сказала она.
– Практичные? – переспросил я.
Башмачки сверкали, как покрытые серебром, хорошо начищенные парадные доспехи.
– Они без каблуков, – пояснила Симея. – Легче бегать.
– А-а!
Дополнял костюм Симеи широкий замшевый пояс, к которому она прицепила двое ножен – одни с волшебной палочкой, а другие – с тонким, как игла, длинным стилетом.
– У меня есть еще один кинжал – на специальной подвязке с внутренней стороны бедра. Так что будьте поосторожнее, сэр, когда полезете меня лапать.
Я тоже не был безоружным: под плащом был спрятан кинжал Йонга, а на виду у всех болтался мой любимый меч. В специальном кармашке на поясе лежали две железные болванки, которые я при необходимости неплохо кидал, а также любил зажимать в кулаке – от этого удар сразу становился намного мощнее и, как правило, ломал кости.
Свальбарда я решил произвести в капитаны, а Йонга мы решили, напротив, понизить до того же самого звания. В качестве охраны я взял с собой только людей Ласлейга. Они оделись в самые лучшие свои одежды, но тоже были вооружены до зубов.
Заметив, что в стороне переговариваются Синаит с Линергесом, я решил, что они предпринимают и другие меры предосторожности.
И как озарение мелькнула мысль – если бы у меня были мозги, я без труда нашел бы повод, чтобы отменить банкет.
Но, поскольку мы предусмотрели все возможные опасности, а укреплять отношения с союзниками все равно было необходимо, я отправился на банкет.
За последние двадцать лет дворец переименовывался трижды. Сначала его называли Дворцом Совета Десяти, затем, после серьезной перестройки, он превратился в Императорский Дворец. Теперь, как я заметил, его называли просто «дворец», что свидетельствовало либо о пресыщенности, либо о реалистическом или циничном отношении к существующему режиму.
На подходах к дворцу я увидел не так уж много солдат – не больше, чем требовалось для того, чтобы выстроить почетный караул, и потому позволил себе немного расслабиться.
Гофмейстер сообщил, что для моего эскорта накрыты отдельные столы, и Ласлейга с его полусотней – многие заранее облизывали губы, предвкушая тот урон, который они нанесут запасам королевской кухни, – препроводили туда.
Нашу делегацию встретили у главного входа без остановки болтавшие кавалеры и непрестанно кланявшиеся слуги и под приветственный гром труб проводили по широкой лестнице в большой зал на втором этаже. Я хорошо знал это место, так как мне довелось вытерпеть здесь множество пиров, которые устраивал Тенедос. Эти посиделки не привлекали меня даже своим чрезмерным обилием пищи и невероятно утомляли необходимостью все время пялить глаза на болтунов, которые, почти без перерыва сменяя друг друга, произносили бесконечные и скучные речи.
Это была длинная комната с очень высоким потолком и тремя открывавшимися в обе стороны двустворчатыми дверьми, выходящими в кухню, в дальнем торце. Над ними, на маленьком балконе, находившемся примерно в пятнадцати футах от пола, помещался небольшой оркестр, уже услаждавший собравшихся своей музыкой. Площадь зала можно было уменьшить или же выгородить в нем несколько отдельных комнат при помощи больших тяжелых ширм. Сегодня здесь был расставлен только один длинный стол в глубине зала, неподалеку от кухни. Вдоль стен стояли многочисленные тележки с чашами для пунша, бесчисленными бутылками бренди и вина, а вокруг суетились лакеи.
Здесь уже собралась вся городская знать, разодетая в свои лучшие наряды. Среди подавляющего большинства мужчин можно было увидеть лишь несколько женщин – жен или официально признанных любовниц. Увы, таковы были нумантийские обычаи, касающиеся деловых приемов.
Бартоу и Скопас на сей раз не стали демонстрировать свое невежество, напяливая псевдовоенное обмундирование, а надели почти одинаковые белые одежды с красной и золотой отделкой, а на груди у каждого висел на толстой цепи огромный, пестрый, незнакомый и потому ничего не говорящий мне нагрудник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129