Мы оказались на открытой террасе, соединенной мостом с той частью дворца, куда мы так стремились. Далеко внизу находился внутренний двор, где Йонг со своими людьми продолжал удерживать гомункулусов, а дальше лежали дворцовые сады и за ними Никея. Монстр уже выбрался на берег, и мы невольно остановились.
Даже на таком расстоянии я слышал звук его дыхания, если, конечно, это было дыхание.
Он не глядя ткнул кулаком назад, и огромное здание военного министерства рассыпалось, будто было сложено из игрушечных кубиков. Демон взревел в диком ликовании, и вокруг нас посыпались стекла.
А демон ударил ногой, разнося дома, выстроившиеся вдоль набережной. Вероятно, среди них был и тот особняк, в котором когда-то я жил вместе с Маран.
Чудовище радостно завопило, но вдруг его крик оборвался.
Возле западной окраины Никеи появилось другое видение. Там образовался столб коричневого тумана, тут же отвердел и превратился в воина. Это была женщина, облаченная в коричневую броню и шлем, с красным щитом. Она была вооружена острым копьем. Я разглядел лицо и узнал провидицу Девру Синаит.
Она бесстрашно двинулась на демона, хотя и была почти вдвое ниже ростом, чем он, а чудовище вновь взревело и ринулось ей навстречу. Оно взмахнуло всеми четырьмя руками, но тут сверкнуло острие копья, и демон завизжал от боли; из руки брызнула жидкость, заменяющая богам и демонам кровь. Снова мелькнуло копье, но на сей раз монстр отбросил его в сторону, протянул руку с длинным когтем и зацепил воина, не успевшего заслониться щитом. Воин отшатнулся, а по воздуху проплыло нечто вроде облачка густого кроваво-красного тумана.
Воин снова ударил, попав на сей раз в тело демона, и тот снова взвыл от боли, но тем не менее схватил копье двумя руками. Демон дернул воина с лицом Синаит к себе, схватил, поднес к своим ужасным клыкам и вцепился в незащищенное горло. Воин закричал, а демон поднял его тело над головой, отшвырнул прочь, громко заревел, как лев над добычей, и я понял, что в этот миг далеко на окраине города умерла провидица Девра Синаит, пытавшаяся спасти свою страну.
Очнувшись от охватившего меня оцепенения, я подбежал к дверям, находившимся в дальнем конце мостика. Рядом со мной мчался Джакунс. Он распахнул двери, и тут же в воздухе мелькнула стрела и вонзилась ему в живот. Он упал, скорчился и замер. Нас осталось только трое. Кутулу бросил железную болванку, точно попав лучнику в лицо, следующим движением распорол ему живот, и мы побежали по длинному, извилистому, поднимавшемуся вверх коридору, в конце которого, как мне было хорошо известно, находилась высокая двустворчатая дверь, за которой располагались роскошные императорские покои. Я толкнул дверь, и створки распахнулись со стуком, столь же громким, как вопли демона, сокрушавшего Никею.
Комнаты настолько сильно изменились, что показались мне незнакомыми. Стены были исковерканы, искривлены, как будто я рассматривал их в кривое зеркало, мебель странно изогнулась, словно сделанная из расплавленного на солнце воска.
Сам воздух здесь напоминал густое знойное марево.
– Добро пожаловать, – раздался негромкий, спокойный голос Тенедоса. – Смерть заждалась тебя, Дамастес.
Он стоял передо мной, не такой, каким я его видел при последней встрече, но молодой, полный сил, одетый в те же самые доспехи, которые носил двадцать лет назад, и держал в руке меч.
– Твой телохранитель не будет нам мешать, – сказал он.
Я услышал вздох, и Свальбард тяжело опустился на пол рядом со мной. Кутулу стоял чуть поодаль, не в силах пошевелиться.
– Я далек от всякой романтики, – вновь заговорил Тенедос, – но все же доставлю себе удовольствие убить тебя собственноручно, находясь в своем телесном облике. Мое волшебство сейчас должно помогать моему другу закончить дело, которое нужно было сделать много лет тому назад, когда я в первый раз стал императором: уничтожить Никею, чтобы я мог восстановить ее и ее жителей в том виде и образе, какой я захочу им придать. Да, да, именно так. Это конец, Дамастес, конец для тебя, а моя нить, нить моей жизни, отныне станет бесконечной.
Я прервал его монолог, сделав выпад в прыжке, но мой меч пронзил пустоту, а Тенедос оказался сбоку, в пяти футах от меня. Он, в свою очередь, сделал выпад, я парировал, почувствовав, как сталь коснулась моего клинка, и ощутил проблеск надежды на то, что передо мною не видение, а человек из плоти и крови, которого можно и ранить, и убить.
– Теперь моя империя будет вечной, как и я сам, – издеваясь надо мною, произнес он. – Не стоит тешить себя надеждой, что этому можно помешать, что тебе каким-то образом удастся встать на пути моего истинного предназначения.
Когда-то я поклонялся Сайонджи, но потом узнал, что могу превзойти ее величием, – ведь никто и никогда не посылал на Колесо больше душ, чем я! Да ведь кто такие боги? Это те же демоны, сумевшие заставить поклоняться себе и набравшиеся могущества от этого поклонения. Разве не правда, что все, кого мы называем богами – Умар, Ирису, Сайонджи и другие, – когда-то были людьми, потом превратились в демонов, а затем стали богами?
Теперь я стану одним из них, стану величайшим из них, потому что знаю, чего хочу, знаю, что все сущее едино и в нем имеет значение только сила, потому что только сила дает власть над огнем, водой, землей, воздухом, войной и даже любовью. А теперь давай, Дамастес, – с явным удовольствием сказал он, – давай попробуй спасти от меня свой жалкий мир.
Я шагнул к нему, и он расплылся в воздухе, и передо мною оказались четыре Тенедоса, словно я видел его отражения в зеркалах. Один из них поднял меч, и Кутулу ожил на мгновение и шагнул вперед лишь для того, чтобы ему в грудь вонзился клинок. В следующее мгновение окровавленное лезвие вновь мелькнуло в воздухе, и невысокий хрупкий человек упал лицом вниз, вытянулся и вновь замер.
Тенедос посмотрел на труп и скривил губы.
– Стражник из него был лучше, чем воин, – с брезгливым видом сказал он. – А вообще-то он просто слуга, предавший своего хозяина и наказанный по заслугам. А теперь, Дамастес, можешь сражаться с нами… сражаться со мной, ведь ты же, конечно, сможешь угадать, кто из нас реален, а кто призрачен, – насмешливо бросил он.
Я атаковал одну фигуру, но она отскочила в сторону, а я почувствовал болезненный удар в бок и увидел мелькнувший клинок.
– Первый укол! – издеваясь, воскликнул он, а я рубанул одного Тенедоса, шагнул в сторону и обратным движением проткнул другого.
Один из образов атаковал меня быстрым выпадом, я парировал, услышал звон клинков, нанес встречный укол и увидел, что из раны на предплечье стоявшего передо мною Тенедоса брызнула кровь.
– Неплохо, – скрипучим голосом бросил Тенедос. – Я и забыл, что ты хорошо фехтуешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129