Наступила ночь. Она была черна как могила. Плотные тучи обложили небо, и лунный свет не достигал земли. Ветер стих, но стало заметно холоднее, и мелкий ледяной дождь то и дело падал с мертвых небес на костры бивуаков и на измученных людей, пытавшихся согреться их теплом. В переполненных лазаретах кричали и стонали раненые, для них сражение продолжалось. Теперь это было сражение за жизнь, но очень многим из них не было суждено пережить эту холодную ночь. В аханском лагере, на Заячьем Лбу, военачальники, собравшиеся в обтянутом шелками и завешанном коврами королевском шатре, держали совет. Молодой король был мрачен, военачальники нервничали. А метрах в двадцати от них, в другом, еще более роскошном шатре, лежала на брошенных на ворсистый ковер подушках принцесса Сцлафш. Лицо ее было холодно и не выражало никаких эмоций, но Лику это обмануть не могло. Она знала, что такое быть Цшайя, потому что и сама была ею. Лика не могла знать, о чем думает принцесса – они больше не вели свой молчаливый диалог, но она понимала, что Сцлафш одолевают сейчас тяжелые мысли и душа ее болит, как открытая рана.
А в нескольких километрах от Заячьего Лба, по другую сторону Легатовых полей, за жидкими цепями передового охранения, за огромным военным лагерем спал в своей палатке князь Вер. Он бился весь день с максимальным напряжением сил, и это было непросто даже для него. Даже волшебное Серебро не делает человека богом, как не делает его богом и волшебное Золото.
Лика по-прежнему стояла на высокой скале, торчащей из стылых вод Ледяной. Она не устала и не ощущала ни холода, ни неудобства, как не ощущала и голода и самого хода времени, лишь отмечая его равнодушным сознанием. Здесь, на скале, она провела почти весь прошедший день и всю ночь, встретив мрачный туманный рассвет. Перед ней на равнине медленно и тяжело просыпались обе измученные и обескровленные армии. Солдаты совершали свои обычные, необходимые в этот ранний час дела: умывались (те, кто умывался), облегчались (практически все), что-то ели (кто жадно, а кто нехотя) и что-то пили, поправляли снаряжение, проверяли оружие. Но, в конце концов, подчиняясь неумолимой воле рока («Ветры Шацсайи дули им в спину»), все равно двигались к полю смерти (они уже начали называть Легатовы поля Смертными), чтобы продолжить сегодня то, что не завершили вчера. Начинался второй день великой битвы аханков и гегх.
Солнце едва показалось над верхушками деревьев Королевской Десятины, и сизый туман еще стелился над стылой землей Легатовых полей, когда аханки атаковали, бросив в бой всех еще остававшихся в строю рыцарей. Ощетинившийся опущенными копьями рыцарский бивень был направлен прямо в сердце гегхского построения. За ним, оставаясь до времени позади, но все больше смещаясь вправо по мере приближения к гегх, двигалась легкая кавалерия – восемнадцать регулярных сабельных рот, не участвовавших в сражении, бушевавшем накануне. Замысел пославшего их в бой был очевиден. Таранный удар рыцарей должен был опрокинуть гегхское каре, а легкая кавалерия – атаковать гегх во фланг. Ответ Круга воев был прямолинейно прост и вполне ожидаем, если учитывать их традиции. Они встретили аханков в плотном строю, твердо стоя на занятой позиции.
Расстояние между армиями было значительным, а поле боя за вечер и ночь освободилось трудами похоронных и лекарских команд от убитых и раненых накануне, так что аханки успели набрать скорость и сомкнуть строй. Неумолимое и все более ускоряющееся движение бивня, идущего в атаку навстречу встающему над гегхским каре солнцу, было исполнено грозной мощи и мрачного величия. Казалось, ничто не способно остановить этот железный поток, но вои гегх, не дрогнув, приняли удар тяжелой кавалерии на длинные пики. Три залпа вейгов – кое-кто из лучников успел послать даже четыре стрелы – и длинные (до пяти метров) пики ополченцев Северного Ожерелья сломали острие бивня, однако не смогли полностью остановить набравшую скорость бронированную лавину.
Рыцарские кулаки вломились в центр гегхского фронта и увязли в нем, прорезав его почти до середины. Теперь тяжелые прямые мечи, булавы и выставившие наружу стальные острия скорпионы бросивших копья рыцарей противостояли алебардам, глефам и пружинным вилам горожан и рыбаков с океанского побережья.
Начался яростный и кровавый поединок всадников и пеших воинов. Здесь не было и не могло быть жалости и пощады, и древние правила войны уступили место жестокой необходимости и вызревшей до конца ненависти. Пленных не брали. Одни, потому что не могли сделать этого в принципе, даже если бы захотели, другие – потому что изначально не имели такого намерения. Рыцари отчаянно рубили гегх, раздавая смертельные удары во все стороны, давя воев массой своих могучих боевых коней, но и ополченцы, имевшие численное превосходство, не оставались в долгу, медленно, но неумолимо обтекая рыцарский строй и как бы втягивая его в себя, переваривая по одному – по два.
Между тем, пока гегхские пехотинцы вырезали цвет аханского рыцарства, сабельные роты вышли им во фланг, готовые поставить печать на смертном приговоре, вынесенном богами гегхскому королевству. Но, как оказалось, гегх были к этому готовы. И к этому тоже. В самый решительный момент, когда аханская кавалерия, совершив перестроение, уже изготовилась нанести последний удар, который должен был стать отнюдь не ударом милосердия, хотя и с тем же результатом, жестокая рука войны бросила на чашу весов рейтаров графства Нор. Вороные кони вынесли облаченных в светлые кирасы рейтаров из-за спины дерущегося не на жизнь, а на смерть и утратившего уже форму гегхского каре, и отчаянные всадники с ходу ударили по идущим в атаку аханским регулярам. Как рубанок, срезающий слой дерева с заготовки, они прошли вдоль развернувшегося фронта аханской лавы, ряд за рядом вскидывая левую, удлиненную пистолетом руку, как будто в дружеском приветствии. Но это было приветствие, шлющее смерть. Гром слитных залпов заглушил на время тяжелый гул боя, и облака порохового дыма скрыли от Лики продолжение этого страшного и красивого действа. Впрочем, она знала, что происходит сейчас под пологом белого с серыми пятнами облака, накрывшего столкнувшихся противников. Выстрелив, рейтары, не имевшие времени, чтобы перезарядить свое смертоносное оружие, брались за прямые обоюдоострые мечи и бросались на аханков. Сабельная атака на гегхское каре захлебнулась, и вместо этого рядом с первым возник второй очаг жестокой резни.
И снова, как уже случалось с ней накануне, Лика нечувствительно перешла из одного мгновения далекого прошлого в другое, потеряв по пути почти семь часов быстротекущего времени. На Легатовых полях снова бушевало яростное сражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135